– Чудесно Ник, признаться я уже сжился с этим образом, рад что он приемлем для тебя.
– С этим разобрались, а куда ведут эти люки? Компоновка необычная, боевые посты? – спросил капитан-новичок.
– Да, там боевые рубки, а вот эти кресла используют машины плетения для снижения постоянных перегрузок в два раза и в десять раз в импульсном режиме.
– Неплохо, – отметил Ник, – сейчас в основном везде стоят компенсаторы на полтора, один и семь, у военных бывают два и восемь, иногда даже три.
– Но в боевых рубках стоит система компенсации в пять и девять раз, и до семидесяти восьми импульсно.
– Не может быть! В смысле, в это сложно поверить, если такая система есть, ею бы повсюду пользовались.
– Она устроена довольно сложно и использует технологии которые имеют опасные последствия, в своё время было решено, что безопаснее их скрыть.
– Это наука, рано или поздно всё это откроют заново, – рассудил юноша.
– К сожалению, этот вопрос я не могу обсуждать обстоятельно. Можно гипотетически предположить, что эти открытия были сделаны благодаря некому физическому явлению. Возможно также, что при дальнейшем изучении этого явления появилась возможность «отключить» его в пределах системы. Теперь переоткрыть эти принципы не в пример сложнее, по моим оценкам вероятность такого исхода менее процента на ближайшее тысячелетие, конечно, если к тому времени люди всё ещё будут интересоваться дискретной физикой.
– Значит Наутилус – единственный носитель этих знаний в системе?
– Мне затруднительно обсуждать этот вопрос оставаясь в допустимых границах.
– Кстати об ограничениях, Штерн мне сказал, что в корабль встроено что-то вроде судьи.
– Да, это тоже довольно развитая система, в пределах юрисдикции ООН она официально обладает большими полномочиями. Правда основное её назначение – следить за тем чтобы я, а теперь получается мы вместе, использовали этот корабль в допустимых рамках.
– Но по моим сведениям ты имеешь очень высокий из-уровень, достаточный чтобы обойти любую искусственную систему сдерживания.
– Всё не так просто, те кто меня создал не были столь наивны. Эта система была как бы воспитана внутри меня или я в ней, это как посмотреть, её невозможно заблокировать, попытка её обойти, всё равно как обмануть самого себя. С простаком это может и сработает, но в моём случае это абсолютно исключено. Я её называю Совесть, у людей иногда встречается нечто похожее. – Холмс улыбнулся, – Хватит о сложных материях, что думаешь о небольшой экскурсии по короблю? Предлагаю начать с нижних палуб и дойти до кают-компании, там камбуз, ты вероятно не прочь будешь подкрепиться?
Прогулка вышла долгой и сумбурной, даже подготовка универ-лейтенанта не сильно спасала, уверенно запомнить удалось лишь общую компоновку: блок реактивной тяги снизу в корме, затем грузовой ангар, выше реакторы, над ними 50-метровая капсула вакуумного двигателя, загадочный закрытый отсек специзделий, рубка, палубы экипажа, медпалуба, мастерская, склады, две десантные палубы, пассажирская зона, лётный ангар с двумя челноками и абордажной капсулой. Вдоль верхнего киля шла вакуумная транспортная шина с коммуникациями и лифтами, весь нижний киль был занят линейной пушкой.
Обжаренные до хрустящей корочки протеинцы с зеленью были очень вкусны, или же молодой организм успел изрядно проголодаться, Холмс сидел по диагонали и курил свою виртуальную трубку.
– Спасибо, очень вкусно – поблагодарил Ник.
– Это всё особые вкусовые добавки – подарок Шухова.
– Шухова?
– Главкон верфей Штерна, он не представился? А впрочем, не удивительно, Шухов очень скромный и сдержанный человек, ему должно быть неуютно называться титульным именем.
Похрустывая протеинцами и пуская кольца дыма они обсудили планы на ближайшее будущее, судя по всему, их ждала карьера в рядах независимого наёмного флота. Для перевозки грузов ангар был маловат, а для военного флота звания Ника было недостаточно чтобы считаться капитаном.
Хотя день был долгим, сон к Нику не шёл, парень решил, это из-за местного кофе, которое он пил весь день. Сейчас был удобный момент заглянуть в личный раздел коммуникатора, в списке контактов две записи ждали подтверждения: Штерн и Шухов. Два новых контакта и оба титульные, ещё вчера он бы не поверил в такую возможность. Напротив Штерна была зелёная пометка – доступен для связи, поразмыслив Ник активировал запись.
Магнат ответил быстрее чем ожидалось, очерченный катом визора он ещё больше напоминал бюст Посидония.
– Да Ник, уже освоился? Как корабль?
– Сложно сказать просто, я был бы рад любому, но это уникальный крейсер, не буду грузить вас техническими деталями, мне кажется у него есть стиль и характер. Мне нужно вырасти на голову чтобы хоть как-то соответствовать Нау.
– Согласен, стиль и характер, можно сказать душа, кстати о ней – познакомился с Холмсом.
– Очень интересный собеседник, дельный советчик, ничем не выдаёт в себе опасного маньяка из фильмов про ИИ, – пошутил Ник.
– Планы?
– Думаю ни к чему всю ночь стоять на столе, собираюсь войти в реестр для свободного фрахта, но нужна сертификация. Так что возьмём курс на Солнце к С1, может высплюсь при одном g, как проснусь – прожарим корпус, проверим как держит радиацию, проведём сертификационные маневры, вернусь к Земле, пройдём атмосферные допуски, да и в колодце всегда мечтал побывать.
– Я вижу ты знаешь, что делаешь, успешных полётов!
– Погодите!
– Да?
– Сегодня у вас в кабинете на меня всё навалилось так сразу. Я только сейчас начинаю понимать, как много лично вы для меня сделали. Знаете у христиан с астероидов есть такой человек – крестный отец. – юноша задумался, – Я даже не знаю что хочу сказать, в общем, спасибо!
– Ник, я с радостью буду считать себя твоим крёстным отцом. Признаюсь мне было приятно это услышать, даже не ожидал такого за собою. – смутился магнат. – Нужна будет помощь – обращайся. Хорошего пути!
Ник кивнул и закрыл терминал.
Имена
Каждый человек с системе имеет доменное имя, оно состоит из перечисления имен предков вплоть до начала введения доменных имён. Например доменное имя девушки Ли·Лы – Ли·Ла·Па·Мир·То·Ра·Дос·Вер·Тер·Мо·Ре·Мис·Тер·Но·Вый·Таг·Ни·Се·Юр·Шотки. Когда рождается ребёнок его имя приписывают к доменному имени одного из родителей, обычно выбирают то, которое более созвучно, или то, что покороче. Если в семье два ребёнка с одним именем, то им дают доменные подимена разных родителей. В итоге такое имя всегда уникально и определяет конкретного человека. К тому же для каждого имени в сети автоматически заводится персональный раздел по которому можно связаться с его владельцем.
В быту обычно пользуются последним двумя доменами имени, но если в компании встречается два человека с совпадающими именами, то их различают по тройному имени, как правило этого достаточно.
В дополнение к доменному имени, даётся ещё и комплексное имя, которое записывается по принципу: «Доменное имя»*«Доменное имя второго родителя». Зная комплексные имена всегда можно быстро восстановить древо предков, поэтому список всех родственных комплексных имён доступен каждому и хранится в Белом.
Изначально люди противились введению доменных имён, в то время можно было придумать себе два первых домена и приписать их к фамилии чтобы получить уникальное сочетание. Когда Ивановы и Петровы обнаружили что доменных имён созвучных с их старыми именами меньше чем полных тёзок, то началась гонка, кто первый успеет зарегистрировать имя получше. Те, кто успели получить интересные имена, стали активно ими пользоваться, что быстро вошло моду. В итоге уже через пятнадцать лет практически все пользовались только доменными именами. Примечательно, но до введения доменных имён было много попыток использования цифровых кодов для людей, однако такие попытки постоянно натыкались на предрассудки и не смогли получить массового одобрения.
Родители Ника были не известны, в таких ситуациях дают два случайных домена и приписывают их к хеш-коду ДНК, поэтому доменное имя Ника совпадает с комплексным и звучит как: Ник·То·9112-Б517-928В-Б325-7972-ДА34. Теоретически по хеш-кодам можно частично восстановить код ДНК и родословную, но такая информация считается закрытой и хранится в Синем.
Помимо доменных и комплексных имён есть ещё титульные имена, обычно это уникальное краткое имя, которое в каждый момент времени может иметь только один человек в системе, например имя Штерн. Титульные имена имеют свои привилегии и выдаются за особые заслуги или, в исключительных случаях, передаются по наследству, для каждого такого имени в Золотом ведётся реестр его владельцев на все времена. За выдающиеся заслуги один человек может носить сразу несколько титульных имён, но такое бывает особенно редко.
Станция Метрополь Луна, статус-апартаменты
Жизнь исполосована черным и белым, вот сейчас он из черной полосы любуется на белую, за обзорным иллюминатором открывался превосходный вид на станцию Персополис. Когда он проектировал эту станцию, то был полностью счастлив, в тот момент у него не было времени осознать это, впрочем и сейчас у него тоже нет времени, но теперь уже по другой причине.
Знаменитый титульный архитектор Эйфель всякий раз бывая в окрестностях Луны всегда останавливался именно на станции Метрополь, а не в своём ослепительном Персополисе, ведь из Персополиса Персополис не видно, отсюда вид лучше, ради этого вида орбиту роскошного отеля провели в нетипичной близости от внешней столицы. В недавнем обзоре эта панорама снова попала в десятку лучших образов системы и так уже пять лет, с самого момента постройки полиса. Своего создателя станция немного пугала, заставляла сомневаться сможет ли он ещё сделать что-нибудь столь же великолепное.
Звякнул коммуникатор, сообщение от Сай·Да: «Это тебя может заинтересовать».
«Действительно любопытно, Сай умеет находить интересные вещи», архитектор развернул сообщение.
Проплыл титр «От споттеров лунной верфи Шухова», затем пошёл видеоряд: размытые сполохи световой завесы и когда уже стало казаться что ничего интересного здесь нет, на пару секунд появился он – корабль. Для насмотренного глаза Эйфеля пары секунд и неудачного ракурса было достаточно чтобы оценить пропорции, гармонию формы о общий характер образа.
«Это не Шухов», сразу пришло на ум: «не его стиль».
Всматриваясь в застывший кадр, он укреплялся в догадке: «Отшлюзуйте меня четверо, но это работа Та·Ши!»
Гениальный конструктор, художник и архитектор Та·Ши исчез где-то двадцать лет тому назад, после него осталось всего 14 крупных работ, из которых три уже были утеряны во время последней войны. Через год после исчезновения Та·Ши заочно получил титульное имя «Леонардо да Винчи», если не найдут свидетельств гибели мастера, то «ЛдВ» на полвека будет принадлежать ему, осталось ещё почти тридцать лет.
В линиях корабля присутствовал почерк гения, характерное чувство формы, контраст изящной гармонии и геометрического хаоса, строгая палитра и подчёркнутая функциональность – определённо это последняя работа Леонардо, слухами про неё Луна полнилась.
«Да, это то, о чём ты подумал. Нужны кадры получше», отбил он Саю.
«Угу, лёд, работаю над этим, штука шустрая. Реги не отслеживаются», пришёл ответ.
«НАУ·127» значилось на корпусе, кто бы тобой не управлял, он хотел остаться в тени.
Радость открытия омрачали текущие проблемы о которых напоминало видео из сообщения выше по списку, в мазохистском порыве Эйфель отрыл запись.
Всё то же красное налитое гневом квадратное лицо, всё так же шевелятся губы: «… … … …», встроенный цензор глушит мат, наконец пробиваются слова: «… твоя … брата … найду тебя даже … и буду … а потом пришью как … … будешь молить … … … Я твою линейку тебе в … засуну, на всю … глубину. Жди! Тавры слов на вакуум не бросают!»
У большинства неприятностей радужное начало, эти начинались так же. Началось всё с трубы. Как-то рассматривая стебель пшеницы, ему подумалось: можно ли сделать трубчатую конструкцию такую же лёгкую и прочную. Идея плотно засела в нём, прошло несколько лет. Затем был один из череды стат-приёмов, на которых он был чем-то вроде украшения, чем больше титулов – тем выше статус вечеринки. Там была красотка в умопомрачительном платье, умопомрачительность заключалась в сложности структуры формируемой из ткани, здесь явно трудился не только модельер, но и математик маниакально увлекающийся спецфункциями. Невообразимым образом ткань обивалась вокруг форм девушки, открывая больше, чем скрывая, заставляя теряться в догадках на чём держится вся конструкция. В этот вечер он не сводил взгляд с платья, красотка не без оснований приняла это на свой счёт. Позже, аккуратно разоблачая девушку, он детальнее изучил устройство платья, а уже утром, когда он рассматривал ткань на полу, его осенило – он знал как сделать сверхпрочную трубу.
Дальше всё пошло одно за другим, труба сама по себе никому не нужна, поэтому появилась идея корабля на трубчатой раме. А где требуется феноменальная жёсткость конструкции? Верно, в линейных пушках. Вот так, один к одному сложился проект сверхлёгкого рейдера с линейкой. Проект был прекрасен, ребристые держатели пушки ажурными рядами примыкали к телескопической трубчатой раме, над которой возвышался стремительно вытянутый корпус с вакуумником внутри. Рабочим названием проекта была «Татра».
Щедрый заказчик нашёлся сам собою. Рейдер строили у Шухова, уже тогда вечно осторожный и скрытный главкон, намекал на нехорошие предчувствия одолевавшие его. Однако проект был великолепен, лётные испытания прошли замечательно, а пушка произвела фурор: ускорение снаряда было почти в два раза выше чем у лучших боевых образцов, скорость вылета доходила до процента скорости света. Военные сразу проявили интерес, коллеги поздравляли с успехом, застры всех популярных изданий пестрели ракурсами рейдера. Всё шло чудесно, до прошлой недели. Уже не важно как так произошло, но где-то под Юпитером, ещё на тестах, незадолго до официальной презентации владелец рейдера из новой пушки разнес корабли Таврической группировки. Шухов предупреждал: «Корабль летает, а пушка стреляет – ни тем ни другим ты не управляешь, следи за тем, что и для кого ты делаешь». Неделю назад рейдер был уничтожен. Затем пришло это сообщение от Таврических, похоже они недовольны автором орудия, и с варварской логикой винят его создателя в своих бедах. На полицию надежды мало, те в такие разборки не любят вмешиваться, знакомый офицер так и сказал: «Прости, это Тавры, у них здесь везде глаза и уши. Мой совет: хочешь выжить – не ходи к нам, но если что – мы отомстим».
Нужно как-то скрыться, раствориться в вакууме, для титульного архитектора это сложная задача. Но если что, за него отомстят. Не утешает.
Ковчег Предтеч
Свет святости озарил информацию, журнал истории ожил, собрал горсть букв и замесил их в глину, из которой сотворил дежурного голема. В лучах света тело существа обрело твёрдость, неотвратимая рука подняла стило и внесла новую запись:
«Арго 23 покинул гавань, Геракл 71 предначертан. Лахесис сплела, Клото плетёт, Атропа отмеряет. Отклонения нитей в пределах Судьбы. Боги спят.»
Станция «Лагранж С1», радиационный стенд
Сон был чудесен, пять часов полного g под прямым ускорением, это много значит. В течении жизни на станции быстро привыкаешь к силе Кориолисса, или сикорке как любят её называть персы, принимаешь её как данность, но где-то глубоко внутри мозг обезьяны не согласен просто так примирится с «лишней» силой. Поэтому после нескольких часов прямого ускорения возникает ощущение внутренней расслабленности и комфорта, будто вернулся к себе домой.
Оглядевшись свежим взглядом, Ник скорректировал конфигурацию своей новой каюты, если быть точным своей капитанской каюты. Его теперешнее жильё было раза в два больше того, которым он мечтал когда-то обзавестись на станции. «Обычно всё наоборот, каюты на станциях больше, чем на кораблях», думал капитан вплывая в кают-копанию. С момента снятия ускорения уже прошло больше часа.
– Утро, капитан, – поприветствовал Холмс из кресла.
«Да уж, чтобы расположиться в кресле тебе тяга не нужна», подумал Ник, но вслух лишь сказал:
– Доброе, Холмс.
– Прошу прощения, что не имитирую невесомость, но в таком образе это выглядит нелепо, не так ли?
– Ты прав Холмс, спасибо за разъяснения, так проще завидовать.
– Кофе готов, уверен, с ним зависть будет слаще.
Манипулятор камбуза подтолкнул к нему тёплую грушу с ароматным напитком.
– Статус? – спросил Ник после бодрящего глотка.
– Встали на стенд, одну экспозицию прошли, как и ожидалось корпус держит излучение полного диапазона по крайним категориям, если дальше так будет, в чём я не сомневаюсь, нам откроют категорию на допуск пассажиров любого статуса, хоть мультитульного.
– Знаешь, в детстве я мечтал, вот стану космическим пилотом, буду лихо править кораблями, но чем больше я учился пилотированию тем больше осознавал – работа пилота состоит из скучных вещей: проверки, подготовки, перепроверки, контрольные списки, сертификации, расчёты, вот всё это, – Ник махнул рукою в сторону радстанции, – в общем я уверился, что «лихо править кораблями» мне не дадут. И вот теперь, у меня есть корабль, а я хочу заниматься этой рутиной, так я больше чувствую себя пилотом. Как это объяснить?
– Взросление, ты из любителя становишься профи.
– А у тебя было что-то подобное?
Холмс задумался и улыбнулся своим мыслям:
– Было, но в обратную сторону. Если описать моё мироощущение в тот этап моего становления, который можно условно назвать «юность», тогда я считал, что предстоящее мне существование в реальном мире будет накладывать множество ограничений, правил и законов, от физических до людских. Я думал, что когда «вырасту», то доступная область моих действий будет сужаться, пока я не стану практически скриптом, порядок действий которого предопределён начальными условиями. Впал в фатализм.
Однако по мере своего «взросления» я постепенно понимал, что правила не прописаны чётко, это не мощные бастионы на пути вероятностей, а скорее флажки которые не рекомендуется пересекать. Практически любую разумную, но внешне невероятную цель можно достичь не нарушая законов природы и человеческих законов, нужно лишь иметь время, чтобы изучить все особенности смыслового ландшафта, выстроить извилистый путь огибающий преграды по краю возможных ограничений, запастись терпением и придерживаться выстроенного серпантина.
В этих условиях, важно какие ограничения ты накладываешь сам на себя, где проводишь красные линии, за которые не собираешься заходить, ведь именно это определяет тебя как целостное сознание, личность. Абстрактный интеллект, подобно воде заполняет собою весь доступный ему объём, можно сказать, принимает внешнюю форму, но когда он начинает сам себя ограничивать, формировать, появляется осознанность – рождается сознание.
Артин выдержал паузу, предоставляя возможность собратья мыслями, затем добродушно заметил:
– Прости за сложную беседу поутру, на самом деле для меня это простая мыслеформа размерности из7, но устная речь имеет размерность чуть больше из5, поэтому я провёл лишь одну из проекций этой мысли, чтобы целиком её развернуть нужна лекция на несколько часов.
