От внезапно поступившего в кровь адреналина закружилась голова и на мгновение помутнело в глазах. Из носа всё ещё текло, но теперь было не до того, чтоб утирать сопли.
Раньше такого не случалось:?словно?сработала?какая-то первобытная защита.
– Тебе?бы тоже прописать!?– Марк замахнулся и на меня, но рукой,?не сжатой в кулак.
Не помню, как впилась зубами ему в предплечье и полезла когтями к лицу. Не помню, чтобы с него на всех четырёх лапах перекинулась на Жана и покусала его тоже. Раздался вопль постороннего человека, и толпа бросилась врассыпную. Пелена в глазах рассеялась, а обидчика что-то сбило с ног. Оставшихся, самых смелых, разогнал?второй силуэт со знакомым,?родным,?запахом. Запахом, вытянувшим меня из этой странной и тёмной бури и заглушившим вкус крови на языке.
Сердце?ёкнуло:?Вальмонт!
Мой герой драл глотку в возмущённом крике: —Как так можно, сукины дети?! – Я подбежала и вжалась в его грудь лицом, обнимая. На взъерошенные волосы легла родная ладонь, погладив.
Второй голос согласился с Вальмонтом: —Охренели, сволочи!
Я одним глазом видела, как незнакомец подошёл к Чоу, ухватил за руку и поднял одним рывком, как плюшевую куклу. Отряхивая его, он озверело прошипел: —Что опять ты вытворяешь, идиот?
Вытирая с лица грязь и слюни, Ватанабе спокойно ответил: —Всё было под контролем, Фин.
– Да мы уж видели, – усмехнулся Ви, в попытке оторвать меня от своей куртки. Я отклеилась от него сама.
После тесного контакта с тканью, остались красные разводы. Вздрогнула, трогая нос – вроде не болит…
Наклоняясь передо мной, Вальмонт ухватил тёплыми руками мою мордочку и чуть приподнял, всматриваясь в красную течь: —Нос разбили?! Вот же гады!
Названный Фином человек стал возмущаться:
– Ещё бы, тут такое месиво случилось. Толпой на двоих… А вы чего? Нарвались, да?
– Не бузи, я уверен, что они просто защищались, – заступился Вальмонт, в очередной раз вызывая внутри меня вспышку уважения и радости за то, что он сейчас здесь.
Ви, доставая платок из кармана, приложил его к моему носу и тихо проговорил: —Не обижайся на него, он всегда такой.
Рыжий парень скривился. Он услышал слова приятеля. Потом повернулся к Чоу и забубнил, как старый дед:
– Чего на месте не сидится… Только дядьке не показывайся – орать будет, как резаный, – схватил Ватанабе за плечо и резко развернул его, хлопая по куртке. Помогал ли он стряхнуть грязь, или лишь прикрывался этим, сердито шлёпая по спине Чоу – оставалось загадкой. Для себя я выбрала второй вариант.
– Ну хватит, я же не умер! Пойдём уже, поедим, – терпение Ватанабе закончилось и он, никого не ожидая, двинулся к ржавым воротам школы, ведущим к выходу на улицу, – я не маленький, сам разрулю.
Ви усмехнулся, подхватывая мою лапку, чтоб отцепить её уже от рукава своей куртки.
– Заметно, что вам и помощь-то не особо нужна была. Янис так вообще чуть в клочья пацана не порвала. Надеюсь, он это заслужил?
К ушам прилила кровь от слов Жана: «Чоу прёт Грин по ночам!». Усиленно пытаясь вспомнить момент, когда я оказалась затянута в драку, всё же, уверенно ответила: —Заслужил.
– Смотри, как бы не побежал плакаться к мамочке. Придётся объясняться, – глядя прямо и шагая впереди нас, пробубнил Фин.
Чоу, ускакавший подальше от нас, развернулся и прокричал: —ой, не воняй, Гловатски! Я думал тебе шестнадцать, а не шестьдесят один, зануда.
– Сейчас получишь, – прикрикнул тот в ответ. Лица не было видно, но слышалась улыбка.
Хихикая, Ватанабе убежал за угол. А там, неподалёку, расположилось заведение с самой вкусной пиццей
в городе. И запах так и манил зайти, особенно нас – двух голодных и замученных школьников. Энтузиазма у Фина и Вальмонта было поменьше.
В светлой и уютной кафешке, заказав еды, Чоу покинул нас и ушёл оттирать куртку. Без него стало как-то не по себе, ведь его приятель – Фин Гловатски, больше не был отвлечён беседами и теперь мрачно изучал взглядом мою мордочку и уши. Ощущая на себе этот тяжёлый взгляд, я рассматривала разные картинки пицц и прочих яств в меню, изо всех сил делая вид, что не замечаю.
Фин не выглядел на свои шестнадцать. Казался взрослым и злым, был хмурым. Зелёные глаза изучали меня бесстрастно, в них не было никакого восторга, только капелька интереса.
Я уловила его запах: дым и что-то очень напоминающее чеснок, но не в плохом его проявлении, а будто он сидел на кухне, пока его мама варила вкусный суп.
Но чуть позже выяснилось, что нет у Фина мамы. А отца он и вовсе ненавидит. Ненавидит за то, что он-то и лишил своего сына матери, и был закрыт в тюрьму на долгий десяток лет. Непутёвый папа обрёк Фина на жизнь с дядькой; в вечных скандалах и истерике.
А потом на их голову свалился, видимо, прямо из космоса, Чоу. Который, вернувшись с мокрой курткой приступил к трапезе и выложил нам всю эту историю, параллельно прожёвывая кусок пиццы и запивая колой.
– У тебя-то что случилось? – вежливо поинтересовался Вальмонт, когда речь зашла о переезде Ватанабе
к Фину.
– Старший брат на время уговорил приехать сюда. В столице мне, конечно, больше нравилось, но и тут неплохо. Он меня заберёт, как только решит все проблемы с папой. А пока вот – живу у его близких друзей, с этим занудой. Он мой лучший друг, кстати.
Ви сложил из салфетки красивого журавлика и положил на стол, продолжая разговор: —А что с папой?
Тут Чоу осел и угас, спрятал пальцы в длинные рукава любимого свитера. Сглотнул, уставился куда-то в пустоту, прикрываясь тем, будто смотрит в окно, но стеклянные глаза, один из которых медленно заплывал от полученного одноклассником удара, а вокруг наливался синяк, выдали.
– Умер папа. Разбился на мотоцикле.
Руки едва ли не потянулись обнять, так плохо внезапно для всех стал выглядеть наш друг. Вальмонт извинился за неаккуратный вопрос, а я дотронулась до Чоу.
– Жалко как. Наверное, он был хороший?
– Да кто ж его знает? Вечно в разъездах, иногда месяцами его не видели. Вот… Я и не увижу больше.
После этой новости, чтобы не уходить в столь печальные разговоры, тему аккуратно вывели в другое русло и остаток вечера прошёл спокойно.
Глава 4
Дом на окраине
Мы перешли в восьмой класс.
Из забитой одиночки я переквалифицировалась
в более-менее нормальное создание, научилась шутить и общаться. Всё – благодаря нашей компании, где теперь были Фин, я, Чоу и Вальмонт, показавшие все прелести дружбы.
Я жила и радовалась, пока судьба не подбросила мне новый сюрприз.
Ругаясь из-за субботника со старостой, я перенервничала и отстала от остальных – давление резко упало.
Очнулась в туалете, у раковин. Не чувствовала себя плохо, только лишь немного странно.
Вернулась в кабинет, а там – завуч, с мерзким надменным лицом обвиняющая меня в том, что я исписала кирпичи школьных стен замазкой, в то время как остальные, не покладая рук, мели мусор на субботнике.
Велели идти и оттирать после уроков. Только убирать то, чего я не делала – не собиралась. И мы с Чоу сбежали с уроков гулять.
Проходя мимо той самой стены во дворе, я оглядела кирпичи. Белыми корявыми буквами, на некоторых красовалась истина: «Марк – сволочь».
– Действительно, написано… – прошептала я.
– Это ты, конечно, правдиво его обозвала, но на стене-то зачем? – усмехнулся Ватанабе.
Да не я это. Я, вообще, была в кабинете. А потом, походу, в туалете сознание потеряла.
Чоу посмотрел на меня, – может, тогда домой проводить?
– Да давление упало, ничего страшного в этом нет, – заметила ещё надписи, среди которых складывали между собой две буквы: «Ч+И». Это ещё что? Точно не моё.
– Кто-то видать пытается подставить меня.
Друг остановился. Я, пройдя ещё пару шагов, тоже.
– Ты серьёзно? Я видел своими глазами, как ты писала. И не только я видел. А настучали девочки.
Я не поверила, но на одноклассниц всё равно обиделась. В очередной раз.
Давление продолжало резко падать, едва я злюсь или сильно расстраиваюсь. Просыпалась в разных местах, порой даже дома и уже знала, что после этого будет выговор. Ругали, в основном, за прогулы и исписанные стены, парты, стулья. Потом – за поведение.
Они утверждали, что мне весело, в то время как моё эмоциональное состояние близилось к минусовой отметке.
Я скучала по дому и родителям, мне снились кошмары, из носа всё время текла кровь при этих перепадах.
По ночам чудились огромные пауки, бегающие по одеялу. Днём болела голова и я стала путать даты, грубить учителям.
Случилось самое страшное: вызвали в школу Вальмонта.
Он у нас уже большой парень, ему целый двадцать один год, вот и пришёл разбираться самостоятельно.
С легкой руки завуча и классного руководителя, меня отправили к психологу, а оттуда – в сопровождении Ви, к психотерапевту.
Дома завязался разговор с миссис Флетчер – главной женщиной этой обители, которая решала все, даже нерешаемые вопросы. А с этой проблемой – удивила бездействием и скепсисом.
Мама Вальмонта посмотрела на меня. Сердце упало в пятки от её взгляда; хоть не было в нём ничего плохого, но я чувствовала, будто где-то провинилась.
Она смотрела так на меня всегда, отчего ощущение себя в стенах поместья чужой почти никогда не утихало.
– У неё просто переходный возраст. Подростки склонны к перепадам настроения. Перестань так нервничать, всё пройдёт.
Её мнение считалось авторитетным. Ви не стал спорить. Да и мне не хотелось по врачам; они всё норовят добраться до моих пальцев и вен, отобрать кровь и положить на операционный стол – проверено опытом.
А тут ещё и предлог появился, чтоб забрать меня и подержать в больнице подольше. Ну уж нет, я справлюсь.
Лучше не становилось. Одноклассницы хорошели и расцветали, шептались о парнях и любви, в то время как я краем уха слышала и завидовала, оставаясь для них и всех окружающих той же «Пучеглазой», так теперь ещё и с заскоками. А внутри, как и у всех – весна, жажда внимания и амурных приключений. Чтоб тоже были пикантные тайны, первые поцелуи. Только стыдно было даже представить себя рядом с кем-то.
Эти перепады мешали жить, и одно такое проявление поймал на камеру Чоу. Секрет обличился с внезапной стороны: пока я думала, что валяюсь без сознания, моё тело вполне совершало резкие манипуляции, и даже разговаривало без моего ведома. Собеседником смог стать Ватанабе.
– Янис, ну чего с тобой опять такое? – осторожно спросил её друг.
– Я – Ин, мать вашу! – Громким и тонким голосом ответила ему та, что управляла моим телом и сознанием. Она немного отличалась от меня, но с экрана мобильного Ватанабе ничего толком не рассмотришь, – а ты такой милаха, прямо Маленький Принц… Сожру тебя последним.
На записи она подмигивает своему оператору, перепрыгивает на четыре лапы и убегает вдаль по коридору.
Эта сцена завершает короткий ролик. Комментировать как-то неловко, будто услышали не комплимент в сторону Ватанабе, а тот самый издевательский выкрик Жана. Пошлый и неуместный, лживый.
Украдкой глянула на Чоу – ухмыляется. Вроде не я сказала, а так стыдно…
Игнорируя сказанное Ин, Чоу заключил:
– Ты… Или… Она бежала к пожарному шлангу, хотела сорвать его и залить всё водой. Но потеряла сознание раньше. А дальше…
А дальше я помнила. Очнулась около шкафчика с этим шлангом, и при падении, видимо, хорошенько приложилась об пол.
Тем не менее, мы смогли прийти к выводу: эта хулиганистая и громкая девчонка – вовсе не я. Она имеет похожие на мои чувства и теряет на мгновение сознание, но живёт своей жизнью. Мне предстояло только узнать, чего стоит эта Ин, но бежать от неё было, увы, некуда.
От себя ведь не убежишь.
Тем временем, сезоны сменяли друг друга, закончился и восьмой класс. За ним – пролетел девятый.
Помню запах розданных книг в начале каждого года и их же, собранных в конце. Мерзкую дрожь от неотапливаемого кабинета и вечную сонливость. Ещё вспоминаю постоянный голод и урчание живота – зато какие были вкусные сосиски в тесте на большой перемене! Для меня было таким удивлением, когда Чоу купил себе вкусняшку и впервые ею со мной поделился; до этого никто так не делал. Это стало маленькой традицией – делиться едой. И мы успешно её соблюдали. До тех пор, пока Ватанабе не выпустился. Он ушёл с девятого, а меня оставили учиться дальше.
Как и любой другой ребёнок, я становилась старше. Появлялось своё мнение, скакала самооценка и настроение. Стала препираться с опекунами; казалось, они не понимают никакого смысла этой жизни. Назвать их родителями язык так и не повернулся.
Затем мне исполнилось шестнадцать. Среди установленных в поместье Флетчер порядков и правил стало душно. Мама Вальмонта ругалась со мной почти каждый раз, когда у неё был выходной и она оставалась дома. Мне нравилась тяжёлая музыка, а она её презирала, и пыталась запретить слушать. Когда я подпевала, миссис Флетчер не упускала возможности подметить, как ужасно получается. Дальше – пыталась навязать мне то, что в её интересах.
Я люблю её и мистера Флетчера, но, к сожалению, не могу больше это терпеть, и с этим заявлением обратилась к Вальмонту.
И мы всё обдумали. Мы переезжаем.
Предки Вальмонта отговаривать не стали. Его папа не хотел отпускать лишь Арти, но тот, ощутив приближение чего-то интересного, упёрся рогом, что съедет с нами.
Чоу и Фин, только услышав фразу «съезжать», намекнули, что хотят присоединиться. И вот, нас уже стало пятеро.
Жильё выдавать молодой компании не хотел никто, оно и понятно – хозяева ищут семейную пару, да чтоб без детей и животных. А у нас – и лусусы, и ребёнок, ещё и «мутанты» какие-то.
Едва мы хотели начать разгребать содержимое чемоданов обратно по полкам – Фин нашёл вариант, который стал последним.
