– Если нужны отчеты, копии, что-то ещё – это тоже можно через меня. С чего начинаете работу?
– Пока что мне нужна бухгалтерия. Аналитик есть в штате?
– Бухгалтера предупредили. Аналитика нет.
– Ясно.
Татьяна замирает у двери, открывает ее ключом и протягивает его мне.
– Это лично ваш. У меня есть второй. После обеда предоставлю вам пропуск, у вас будет доступ на все этажи. По распоряжению Владислава Сергеевича.
– Мне ещё нужен пропуск на машину. Парковаться прямо у здания?
– Я уточню. Пропуск сегодня будет у вас. Мне данные по машине. Ваш паспорт. Для оформления сегодня предоставите документы?
– Завтра.
– Хорошо.
Прохожу в кабинет, все же с благодарностью смотрю на девушку.
– Спасибо, Татьяна, все понятно, все быстро.
Она недовольно косится на мои голые ноги.
– Может, все же колготки?
– Вообще, конечно, хотелось бы…
Но сама я на улицу до вечера ни ногой!
– Сорок ден, бежевые… – оценивающе глядит на мои бёдра. Хмурит брови. – Троечка?
– Да. И можно две пары, – тянусь к кошельку, вытаскиваю купюру. – Вы меня очень выручите.
– Обращайтесь.
Остаюсь в кабинете одна. Медленно осматриваюсь.
И думаю о том, что если бы все было, как раньше, я бы первым делом позвонила Марату, поделилась бы с ним своим сокрушительным фиаско.
Услышала бы в ответ тёплые нотки поддержки. И согревающее «люблю тебя».
А теперь все.
«Люблю тебя» – больше не моя история.
Глава 8
За три дня до сведения персонала довели, что теперь на фирме новый проверяющий с «узкими» обязанностями по финансовой части.
В общем, важную шишку никто не видел своими глазами, но трясутся, что спросят за бардак, все.
На работе эти три дня задерживаться не стала, домой приезжала вовремя. Но толстый рабочий блокнот и объёмная кипа распечаток временно переехали в мое скромное жилище.
Вечерами проще заниматься делами или продумывать все, что необходимо сделать завтра. Когда голова занята, посторонних мыслей минимум.
Так я увереннее себя чувствую.
Сегодня четверг. Выделила его для более полного знакомства с рабочим районом: решила поближе изучить местность, посмотреть, где тут что. Прогуляться и вдохнуть поглубже городской смог.
Так сказать, войти в колею.
Куплю себе что-нибудь перекусить, порадуюсь солнышку.
Завязываю конский хвост и, нацепив загадочную полуулыбку, шагаю навстречу приключениям.
– Мария Александровна, ваше затворничество наконец закончилось?
Знакомый глубокий голос звучит совсем близко. Не оборачиваюсь, просто жду, пока руководитель поравняется со мной.
Встречаю его искренней радостью.
– Сегодня решила прогуляться.
– Ааа, изучаете новые владения?
– Есть такое. Кстати говоря, я готова более подробно обсудить положение вещей. Могу заглянуть к вам после обеда.
Мужчина морщится, начиная спускаться по лестнице.
– Все в порядке?
– Да-да, все нормально, – вымученно улыбается, у него нога, что ли, болит? – Я на два дня уезжаю. Через два часа меня уже не будет.
– Жаль, по телефону не хотелось бы.
Неторопливо идём вниз, игнорируя лифт. Владислав Сергеевич в мою сторону и не смотрит. Я, конечно, всегда любила Марата и не особо нуждалась в лестных словах и горячих взглядах других мужчин, но уже привыкла к интересу и комплиментам, научилась их нейтрально принимать, не обращать внимания.
А тут совершенно никакой реакции. И мне это нравится. Подсознательно я чувствую себя в безопасности. Раскованно и свободно.
И даже его фраза в понедельник «лично мне нравится» явно была сказана с целью поддержать и ободрить, а не приударить. Последнее точно не для меня. В ближайшее время.
– Максимум, что я могу вам предложить, это сорок минут прямо сейчас. Но у вас законный отдых, – начальник косится на часы.
– Ничего, я отдохну попозже.
– Тогда перекусим вместе и заодно обсудим. А то я сегодня пропустил завтрак. А голодный я невменяемый, – прищелкивает языком.
Как это Танюша его голодным оставила?
Я прячу улыбку. Да видно же, что она к нему неровно дышит.
– Что? – ухмыляется.
– Нужно срочно наверстать упущенное. Негоже мужчине ходить голодному.
Губы его кривятся, взгляд прожигает исподлобья. А я… округляю глаза от ужаса. Я сейчас от стыда под землю провалюсь. О Боже! Что я сейчас сморозила?! Звучит-то как двояко!
– Кормушку бы ещё личную найти где-то, – выдает полушутливо-полурассудительно.
– Гурманом нелегко быть, понимаю, – шуткой сглаживаю неловкость.
Я просто отвожу взгляд. Прикусываю щеку изнутри, чтобы не рассмеяться. Потому как Владислав Сергеевич одарил меня таким многозначительными взглядом, что сдерживаться нет сил.
– Я просто с чужих тарелок не ем, – роняет насмешливо. Отворачивается.
Принципиальный какой, надо ж так.
А он, кстати, неплохо выглядит. Лицо изможденное, уставшее. А глаза… глаза горят огнём. Не спрятать, не скрыть. Сколько ему лет, интересно? Сорок? Не знаю. От него такая мощная живая жизнерадостная энергетика – кажется, ему лет двадцать в душе.
И что же у вас, Владислав Сергеевич, на фирме-то случилось? Я посмотрела отчеты за прежние годы. Там все было более чем приемлемо.
В кафе мужчина галантно пропускает меня вперёд. Выбираем место у окна. Вид потрясающий. Чувствуется дыхание приближающегося лета: почки набухли, трава уже зеленеет, кое-где несмело пробиваются желтые солнышки цветов.
Официант спешно приближается, приветствует нас, укладывая на стол две увесистые кожаные папки с глухим стуком.
Владислав Сергеевич, не глядя в меню, заказывает борщ, отбивные с картошкой, компот и хлеб.
Простые блюда, которые ассоциируются у меня с теплом, уютом и домашним очагом.
Опускаю взор. Улыбаюсь в душе. Почему-то вспоминаю Марата. Он предпочитал пасту и острые супы. Но компот заказывал всегда.
Глаза коротко пробегаются по меню.
Выбор сделан.
Мы оба смотрим вслед официанту, кладём ладони на стол. Наши взгляды встречаются. Мужчина начинает разговор.
– Я знаю, что все плохо. Мне нужно понимать, что реально можно сделать.
– Есть первоочередные задачи. Есть вторичные, но не менее важные. Давайте так. Я расписываю план на ближайший год. С течением времени он может слегка корректироваться, будем вносить уточнения. На ближайшие три месяца я распишу подробную программу. Пока я руковожу проектом – контролирую все сама, дальше кто-то перенимает эстафету.
– Возражений на данный момент не имею.
Кивает твёрдо. Смотрит уверенно. Нет в нем сломленности. Нет отчаяния. Нет затравленности. Разочарование и страх не отражаются в глазах. Для меня это говорит о многом. Вызывает уважение.
– Как давно управление на вас?
– Прилично. Последнее время что-то идёт не так. А я упустил момент катастрофы.
Зону комфорта разграничивает чётко. Посторонних не пускает. Уверена, в этом плане может быть жестким. Но и ответственность с себя не снимает.
– Какие-то действия предпринимали, чтобы улучшить ситуацию?
– Вышло не слишком обнадеживающе, – пожимает плечами.
Я уж поняла.
– Часть основных средств решили продать? Это не самое лучшее решение. Если деятельность компании и не замрёт, то замедлится уж точно.
– Это была необходимость.
– Суд может отнестись к этому, как к выводу активов.
– Я понял, – заявляет убито. Скисает немного.
– Смотрите. Антикризисные меры максимально объемно облекаем в письменный вид. Чтобы не привлекли к субсидиарке в случае банкротства, в суде нужно будет доказать, что вы максимально принимали меры по урегулированию текущей ситуации и преодолению компанией сложностей.
– Это ясно. Конкретнее?
– Фиксируем каждый чих, каждый вздох, каждый шаг. Взыскание дебиторки только в письменном виде. В случае принятия решений о реструктуризации долгов обязательно подписываем соглашение. Никаких устных договоренностей. Даже если внутри компании принимаются антикризисные решения – оформляем как протоколы заседаний. Каждую бумажку храним и лелеем. Кто реально занимается бюджетом?
Отвечает.
– Перераспределяем расходную часть бюджета на обеспечение обязательств. Снижаем издержки. Оптимизируем расходы. Стараемся выполнять заключённые контракты, ищем новые. Сделки с высокими рисками запрещены. Привлекаем средства иными способами.
– Есть предложения какими?
– Начнём с переговоров. Кредиторы скоро начнут злиться. И мы должны их убедить: подождать, пока мы восстановимся и начнём работать в полную силу, – намного выгоднее, чем урвать крохотный кусочек после судебных разбирательств.
– А я говорил, что здесь нескучно будет, – печально поджимает губы.
Назад возвращаемся, слегка перешагнув отведённое на обед время.
– По поводу изучения рынка. Владислав Сергеевич, когда вы будете не заняты, можно я вам позвоню? Есть вопросы по специфике.
– Звоните. У вас карт-бланш на мое время.
В наши спины врезается разочарованный возглас. Одновременно оборачиваемся.
Таня. Глаза чуть ли не на мокром месте. На меня смотрит уничижительно.
