– До свидания, Маи?ки.
– Кир, – он кротко кивает и направляется к выходу. Чарли едва заметно улыбается и иде?т следом. На сцену выходит музыкант с гитароном в руках. Откашлявшись, он заводит романтичную и грустную мелодию. Чарли останавливается у двери и оборачивается, чтобы посмотреть выступление. Маи?ки, не дожидаясь ее?, выходит на улицу и закуривает. Взгляд у него немного растерянныи?, точно внутреннии? взор ищет в памяти картинки из дале?кого прошлого и никак не может наи?ти. Чуть погодя Чарли выходит, но придерживает дверь.
– Я должна сюда вернуться, – говорит она.
– Конечно, возвращаи?тесь. Место отличное.
Они замолкают, и все? вокруг заполняют звуки мира: гитаррон, голоса, клаксоны автомобилеи? – известныи? каждому городскому жителю многогранныи? шум. В не?м смешаны разные тона: от стука коле?с вагонов метро до криков любви из случаи?ных открытых окон. Так город гордо заявляет, что он живои?. Пое?т, кричит, свистит, хрипит, скребе?тся, откашливается – и готов продолжать еще? тысячу лет, насколько хватит фундамента.
Трудно поверить, что для кого-то эти звуки ничего не значат. Просто фон или неприятная помеха. Но для Чарли и других, похожих на нее?, это – настоящая музыка, симфония с огромным оркестром. Торжественная и одновременно печальная, то затихающая, то звучащая оглушительно громко. Милая сердцу мелодия, отголоски которои? они вспоминают, оказавшись за тысячи миль.
К бару подлетает же?лтая «чаи?ка» такси.
– Тебя подвезти? – спрашивает Чарли.
– Нет, спасибо. Хочу прои?тись. – отвечает Маи?ки и бросает в урну окурок.
– Хорошо. Тогда, доброи? ночи! – она подае?тся впере?д и легонько приобнимает Маи?ки. В ответ он хлопает ее? по спине. – И вам.
– Кар!
Чарли садится в машину.
– Здравствуи?те. Правды, четырнадцать.
– Мчимся! – улыбается водитель, мужчина в че?рном кашемировом бадлоне и с элегантнои? ще?ткои? усов.
Чарли улыбается ему в ответ и надевает наушники. Ще?лкнув кнопкои? плеера, она возвращается к своему миксу, которыи? остановила на песне Maybe в исполнении The Ink Spots. «Чаи?ка» голосит мотором, трогается с места и быстро набирает скорость. Улицы одна за однои? предстают перед Чарли, как страницы книги-панорамы. На разворотах появляются то скромные домики с аккуратными фасадами, то большие сияющие дворцы. И те, и другие подсвечены апельсиново-оранжевыми огнями фонареи?, отчего выглядят игрушечными, точно были вылеплены из воска или пластилина. Чарли высовывает руку из окна, протягивая в сторону сотканных из ткани снов здании?. Те?плыи? воздух окутывает ладонь, надевая на нее? невидимую кружевную перчатку.
Такси сворачивает в квартал Садов, и Чарли чувствует густои? аромат чере?мухи. Он заполняет нос, вытесняя аромат кожаного салона и резкого одеколона водителя. Чарли пьянеет от сладкого запаха, как если бы выпила еще? один бокал кактусового сока. Она глубже проваливается в сиденье, будто в горячии? песок на пляже. Чарли кладе?т ладонь на сердце и чувствует, как сквозь кожу, мышцы и кости пробивается его стук.
«Вселенная, или кто там есть наверху, – думает Чарли, – Спасибо. За все?. Может, так со стороны и не скажешь, но вообще-то у меня очень счастливая жизнь».
Она поворачивается к Цок-Цоку. Он спокои?но сидит на сиденье и выглядит так, точно размышляет о вечном. Чарли аккуратно гладит его по голове. «И у меня есть все?, о че?м можно только мечтать».
От этои? мысли она почти что достигает прихожеи? Нирваны, с тапочками и зонтиками, и улыбается во все зубы. Водитель замечает ее? эи?форию в зеркале заднего вида и одобрительно кивает своим мыслям. Эта немного чудная девушка напоминает ему первую любовь. Ее? звали Нина и она любила танцевать чече?тку, звонко выпле?вывать вишне?вые косточки и долго играть на аккордеоне, собирая вокруг себя весь двор. В голове у него начинает звучать мелодия, которую она часто играла на радость всем, кто хотел послушать. Водитель переводит взгляд на зеркало и вдруг замечает, что его отражение помолодело лет на сорок. Седые волосы вновь стали че?рными, а в уставших глазах заплясали огоньки. Он убирает руку с руля и прикасается пальцами к щеке – она на ощупь мягкая, как кожица персика.
Машина сворачивает на набережную, и запах водорослеи? вытесняет со сцены чере?муху. В наушниках у Чарли Элвис Пресли бере?т первые аккорды Lonsome Town. Над крышами домов вспыхивают разноцветные феи?ерверки, разлетаясь по небу, как порванные бусы. Чарли жмурит один глаз и представляет, что у нее? в руках пле?ночная видеокамера. Еи? хочется, чтобы какои?-нибудь оператор снимал ее?, пока она снимает небо. Потом, на монтаже, можно было сделать двои?нои? экран: показать и героиню, и то, что она видит.
Такси сворачивает на улицу Правды. Из всех раи?онов, в которых жила Чарли, этот еи? нравится больше всего. И дело не только в конфетнои? фабрике, что наполняет весь квартал запахом шоколада, ванили и соле?нои? карамели по утрам. Здесь же рядом находится мастерская «Гаи?ка», в которои? работают самые красивые мальчишки; и маленькая лавка пирожных и газет, продавец которых бере?т у Чарли автограф на каждом выпуске «Ежелунника», с тех самых пор, как она проговорилась, что написала статью «Учимся красиво ждать на примере Ильсины Цокаи?то». Через два дома от лавки – кедровые бани, в которых по воскресеньям женщины поют хором; а на первом этаже бани – маленькое ателье, где еи? пришивали ленты к платьям. В доме напротив – старинная прачечная, известная своим единственным стиральным порошком, которыи? пахнет розовои? жвачкои?. Все? это за два года стало для нее? таким родным, точно проросло корнями в сердце. Теперь Чарли не может представить себя в другом раи?оне, а местные не мог представить этот раи?он без Чарли.
Таксист внимательно вглядывается в окно.
– Где вам остановить?
– А вот, у арки.
– Двадцать восемь, пожалуи?ста.
– Возьмите, без сдачи, – Чарли вылезает из машины, Цок- Цок вылетает следом.
Они бредут к параднои?. Ноги Чарли немного заплетаются от усталости и крепкого сока. Она смее?тся от своеи? неуклюжести. В ожидании лифта сложно удержаться от того, чтобы не внести в блокнот пару строчек будущеи? статьи.
«В Северном городе есть удивительное место, где вам при-годится знание того факта, что трубчатые кости сильнее губчатых. Это бар Llorona – оазис отборных напитков и музыкальных инструментов Севернои? Америки…»
– Я голодная! – вдруг понимает Чарли – А ты, Цок-Цок? – Кар!
– Решено. Даваи? пожарим сыр на ужин.
Они поднимаются на свои? этаж. Лязгнув ключом, открывают квартиру и направляются сразу на кухню. Чарли в предвкушении достае?т большои? круг сыра и нетерпеливо плюхает его на разделочную доску. Взяв свои? любимыи? нож, рукоятка которого украшена шнурками и бусинами, она нарезает сыр толстыми ломтиками. Не успев толком побыть самостоятельными единицами, кусочки сыра растекаются от жара сковородки и превращаются в расплывшии?ся блин. К нему присоединяются ловко порубленные кубики томатов. Чуть-чуть пошкварчав на сковородке, гастрономическое произведение переезжает в зеле?ную тарелку со сколом.
Они спешат в спальню. Устроившись на подоконнике, Чарли накручивает сыр на вилку, как спагетти, и тут же отправляет в рот. Сливочно-ореховыи?, мягкии? и маслянистыи?, он скользит по языку. И в эту секунду становится ясно, что оно того стоило – не держать этот дорогои? сыр до особого случая, а съесть прямо сеи?час, перед сном.
– Кар-кар, – с наслаждением доедая сыр, говорит Цок-Цок, выпрашивая добавки.
– Ха-ха, скажешь тоже, – Чарли с нежностью смотрит на ворона. – Цок-Цок!
– Кар?
– Я тебя люблю!
– Ка-а-ар!
Чарли легонько ще?лкает ворона по клюву, и он хватает ее? за палец.
– Ну, ладно, даваи? спать. Что-то я ужасно устала.
Отставив тарелку, она снимает платье и бросает его на стул. Переодевается в че?рную атласную ночнушку и иде?т чистить зубы. Цок-Цок летит следом. Набрав полныи? рот пасты, Чарли говорит:
– Быху купошии? день!
– Кар?
– Тьфу! Говорю, это был прекрасныи? день.
Цок-Цок кивает и подсовывает голову под кран.
Закончив вечернии? ритуал, они возвращаются в спальню. Цок-Цок устраивается в свое?м гнезде из камыша и сладко зевает. Упав на кровать, Чарли пару минут смотрит на огни фар, скачущих по потолку. Улыбнувшись чему-то своему, она желает Цок-Цоку доброи? ночи и закрывает глаза.
II
Уче?ба
Лекция 1
Введение в гонзо-журналистику.
Гонзо-журналистика (от англии?ского gonzo – «рехнувшии?ся», «чокнутыи?», «поехавшии?») – это направление в журналистике, для которого характерен глубоко субъективныи? стиль повествования.
Репорте?р – непосредственныи? участник, а не беспристрастныи? наблюдатель. Он:
Использует личныи? опыт.
Открыто выражает эмоции.
Тем самым подче?ркивает основнои? смысл эмоции?.
Для гонзо-журналистики также характерно использование цитат, сарказма, юмора, преувеличении?, ненормативнои? лексики. Свобода выражения и личныи? взгляд.
Сразу после уче?бы Чарли поспешила на вокзал, чтобы успеть на электричку в девятнадцать часов три минуты. Город промелькнул перед неи?, как фильм в ускореннои? съе?мке, и вот она уже стояла перед белым мраморным окошком в кассовом зале.
– Один до Лапушкино, пожалуи?ста, – протараторила она. До отправления оставалось четыре минуты.
Забежав в поезд, Чарли устроилась на свободном сиденье у окна в третьем ряду. Поезд загудел, как довольныи? слон, и тронулся. Медленно и лениво за окном потянулся осеннии? пеи?заж Северного города. Рыжие, медные и бордовые деревья выстроились в плотные ряды вдоль путеи?, перекрыв грузные дома вдоль железнодорожнои? линии. Подсвеченные оранжево-золотыми фонарями, готовящиеся к зимнеи? казни деревья выглядели торжественно-печально. Поезд набрал скорость, и за стеклом с надписью «Аварии?ныи? выход» замелькали густые пригородные леса вперемешку с деревянными домиками.
В соседнем ряду со щелчком распахнулось окно, и в вагон элек- трички ворвался морозно-мятныи? ветер молодои? осени. Он прине?с с собои? запахи елеи? и мшистых прелостеи? земли. Чарли подняла воротник пальто, закрыв шею – заболеть еи? совсем не хотелось. Допив гречишныи? чаи? из термоса и вытащив из сумки плеер с наушниками, она нажала на копку play, включив песню Autumn Leaves Фрэнка Синатры.
Поезд прибыл на станцию Лапушкино с опозданием на две минуты – в девятнадцать сорок шесть. На платформе Чарли уже ждали Соня и Мартуша. Они встречали ее?, размахивая большими фонариками, переливающимися зеле?ным и розовым светом. Обнявшись, трое направились к Первои? Яблоневои? улице, по которои? до дома Сони можно было добраться за пятнадцать минут.
– Ну что, как твои курсы? – вытянув руку с фонаре?м впере?д, спросила Мартуша.
– Очень интересно! И преподаватель такои? необычныи?. Он заехал в класс на одноколе?сном велосипеде и в шапке с пришитым плюшевым хвостом енота.
– А какое это имеет отношение к журналистике?
– Думаю, так он хотел подчеркнуть сам термин «гонзо», – пожала плечами Чарли. – Безумие как оно есть. Нам нужно что-нибудь в магазине?
– Да вроде купили уже все?, – ответила Соня.
– А томле?ные грибочки?
