Зачаровали, видно, на скорую руку. Вот и выдает невесть что.
Говорит голосом мужским, пугает ведьмочек молоденьких да не инициированных.
Ну ничего, вот как будет у меня инициация, так сама кого хочешь напугаю! А как войду в полную-то силу…
Никакие браслеты не страшны будут тогда.
А Лаврик, может, и не виноват совсем, что не сказал мне ничего. Откуда б ему знать, что мне бракованный браслет достался. Знал бы, неужели б промолчал-то?
Ну, ничего. Прибежит к дружку своему, вот все и выясню.
И про эти дополнительные занятия тоже. Это как, мне придется завтра и на построении пять кругов бежать, и вечером еще бегать?
А вдруг и того страшнее что делать придется-то…
Сразу вспомнила Лавриковы слова “ну, у первого курса все легко.” И это его “отжиматься”.
На руках, получается, стоять на голой земле.
Ну не-ет…
Да быть не может, чтобы этот вот откуда не возьмись взявшийся на мою голову магистр Левий еще и отжиматься заставит.
Светлая мать… Меня, ведьмочку? Да мне бы огородиком заняться как следует. Работы-то там непочатый край, что вчера увидела – так слезы горькие.
Совсем они тут в Боевой Академии ведьмочек ни в грош не ставят. Я отбросила полотенце и со злости топнула ногой, прямо как давеча Левий от смеху-то.
А потом махнула рукой и залезла в ванную. Повернула впопыхах краник да как заору!
Вода полилась горяченная, прямо как кипяток. Меня вымело из той ванны мигом.
Уфф…
Вроде с утра холодная была водица-то. Откуда ж кипятку взяться?
Вздохнула да опять залезла. А что делать? Уж больно пот хотелось смыть после кругов-то.
Посмотрела получше. Вот я дуреха-то. С утра я этот вот, левый включала. Он с отливом таким, в синеву. А сейчас, с расстройства и со злости, правый краник повернула.
Выходит, там кипяток?
Осторожненько включила сначала один, а потом другой.
Пошла водица теплая такая, телу приятная…
Так лечь захотелось с устатку-то, я и легла. Водичка теплая, уж тело все под ней скрылось, и такая меня взяла сонливость, что глаза вот сами собой закрылись и я соскользнула в воду-то. Как хорошо, как тепло, как спокойно.
Но тут будто острым ножом кто в руку пырнул.
– Ай-й!!! – я подпрыгнула и села. Закашлялась, да так, что вода фонтаном хлынула изо рта да из носа. Глаза защипало, слезы тоже ручьем полились.
И сквозь них я увидела злого-пре злого Рыську. Глаза сузил, и лапу свою из воды брезгливо так вытаскивает.
– Не-ет, Ведянка. Ты у меня не ведьмочка, а несча-астье ходячее, – Рыська сморщился и чихнул.
– Почто в ванне спиш-шь? Утопнуть захотела?
Ойй… Неужто я заснула-то?
– Восемнадцать уже-е тебе, а как дитя ма-алое, – отфыркивался фамильяр. Воду он терпеть не может.
А я сидела в ванне и в себя потихоньку приходила. Рука правая болела страсть как. Еще бы. Когти у Рыськи-то как ножи острые. Да если бы не они, не оцарапай он меня как следует…
– Ой, Рысечка, – до меня дошло. – А ведь и вправду заснула.
– А все этот магистр Левий с его кругами! – вспомнила я и пожаловалась:
– Бегать заставлял и еще дополнительные занятия назначил мне, Рысечка! Представь только!
– И вообще, отвернись. Я из воды вылезать буду, – строго сказала и потянулась за полотенцем.
– Эх–х, Ведянка. Да чего я там не видел-то? – пробурчал фамильяр и полотенце спланировало прямо ко мне в руки.
После ванной той мне уже и спать расхотелось. Да ведь наверное на завтрак надо.
Что там дядька Симеон говорил-то? До девяти часов завтрак вроде.
Я глянула на старинные ходики. Уже девять почти! Не успеваю я.
И вот представьте, после таких-то кругов аппетита никакого не было, а тут как назло есть захотелось прямо по-страшному.
Да как успеть, когда и волосы не высушены, и коса не заплетена?
И тут я вдруг успокоилась.
А чего я так разволновалась-то? Неужели мне дядька Силай сюда завтрак не доставит.
А волосы… Ведьмочка я или где? Вот сейчас и высушу. Заклинанье сушки легко слетело с языка и я уже заплетала косу.
На сердце полегчало, прямо вот совсем светло стало. Я даже почти забыла про дополнительные занятия. Это ведь только завтра будет, чего зря переживать-то, верно?
А завтрак – завтрак сегодня. Сейчас прямо.
Я поскорее надела форменный костюмчик, потому как юбки-то пришли ну в полную негодность.
Конечно, домовой ими займется, и завтра, а то и к вечеру приведет в порядок.
Эхх… Бедные мои юбки. Никогда-то вы в таком состоянии не бывали.
Ну, ничего.
Зато форма Боевой Академии очень даже неплохо сидит.
И лодыжки закрывает. Спасибо дядьке Силаю, на все руки мастер.
Ну, а теперь пора к нему на поклон. И я поспешила к печке:
– Доброго утречка, печка-матушка! Дядька Силай! А что у нас сегодня на завтрак?
В ответ – тишина.
Что за странности-то?
Я призадумалась и еще раз, погромче:
– Дядька Силай, а дядька Силай! Кушать сильно хочется.
Ни слова в ответ.
Я уж и в печку заглянула, и котелок свой котелок передвинула. Два раза целых. Ну, может завтрак мой там где-нибудь затерялся.
Но в печи было пусто.
В желудке тоже.
Он, бедный, даже прилип к позвоночнику.
– Дя-адька Си-ла-ай! – я засунула голову поглубже и крикнула что силы было.
Из устья повалили клубы дыма и я, поперхнувшись, скорей голову вытаскивать.
Едва откашлялась. Что за утро-то сегодня у меня такое везучее?
Пять кругов пробежала с горем пополам. В ванной едва не потопла, в печи чуть не задохнулась, домовой не отвечает.
Без завтрака осталась!
Посмотрела на форменный костюм – и он весь в саже да золе.
Да за что все это ведьмочке-то?
Глава 11
Ногой с досады топнула да скорее опять в ванный уголок. Глянула на себя в зеркало – лицо все в черный пятнах да полосах, а волосы-то, волосы…
Вот угораздило меня голову-то в печь засунуть! Мои светлые, пшеничного цвета волосы покрылись сажей. И форменный пиджак в пятнах весь…
Ну, это я сейчас водичкой сбрызну да стряхну, быстро отойдет.
Сбрызнула, потерла, да только грязь размазала.
Это не сажа, а прямо краска несмываемая какая-то!
Ладно, у меня же два комплекта формы. Другой пиджачок надену, и все.
А вот волосы опять мыть придется. Где тут мыльный корень-то был? Вот, нашла. Стоит флакончик желтенький. Опять все с себя стащила, в одной сорочке осталась, да дверь-то в ванную уже на крючок заперла.
Мало ли.
В этой Академии все не как у людей. То браслеты разговаривают, то ректоры по ночам бродят. А этот новый магистр уж такой боевой, что страх берет. С него станется и лично ко мне заявиться.
Вспомнила вдруг дядьку Симеона. И на сердце сразу тепло стало так. Вот кто не орет дурным голосом, по ночам не является, и не заставляет бегать пять кругов. Даром что потомок оборотней, а ведет себя приличнее этих вот.
Намылила голову, да как следует. Два раза мыла, до чего же едкая сажа местная оказалась-то.
И странно мне вдруг стало. Ведь вчера печка-то чистехонька была. Откуда поутру саже взяться?
Правда, дядька Силай ругался на кого-то. Мол, печи запустили, пыль да грязь.
Но то другие. Моя-то вся беленькая, чистенькая была, печка-матушка.
Ну, вроде отмыла волосы-то. Вода чистенькая уже пошла. Эх, сейчас хорошо бы отваром ромашки их ополоснуть. Да где его взять?
Надо обязательно, как зацветет, собрать да насушить.
И вообще.
Пока я здесь, буду восстанавливать огородик бабулин, с редкими растениями. Ну, или хотя бы просто восстанавливать. Где их теперь взять-то, редкие растения?
Задумалась и обернула голову голубеньким махровым полотенцем. Ладно, нужно хорошенько посмотреть то, что от грядок-то осталось. Раз тут жила и даже преподавала бабуля моя, быть не может, чтоб и корешков не осталось каких.
Приободрилась я и сняла полотенце. Все, сейчас опять голову высушу и, несолоно хлебавши, голодная, пойду разбираться с огородиком.
Доживу ведь до обеда-то? Желудок с сомнением забурчал. Доживу. Бывало, только к ужину из леса приходила, и ничего.
Вздохнула, сняла полотенце и опять глянула в зеркало. Да чуть не упала.
На меня смотрела я, ведьмочка Ведяна Маленская. Точно, я. Вот и глаза мои, и нос мой и губа прикушенная.
