Сергей, наоборот, на этот призыв резко открыл дверь и вошел в зал. За ним внутрь последовали все ребята. Однако дальше не пошли, а замерли у двери.
– Кажется это Катя Белова, – полушепотом сказал Сергей.
– Как хорошо поет, – это уже свою голову просунул Николай.
– Нет. Изумительно! – восхищался Сергей.
Ребята медленно стали продвигаться к сцене.
.Было ясно, что голос у певицы есть. Сергей смотрел на неё.
– Я считал, что у неё глаза черные, а ведь они совсем голубые.
– Это тебе тоже во сне приснилось? Слушай-ка, выбрось её из головы. Ты готов говорить о ней весь день! – Палыч даже не засмеялся.
– И я о такой мечтаю, но мне достаются другие, – проскулил Глеб.
– Се ля ви, как говорят французы, – такова жизнь, – посмотрел на него Сергей, – будь проще и к тебе потянутся, – и слегка улыбнулся.
Ансамбль на сцене стал явно фальшивить, и это привлекло внимание Сергея. Музыканты стали сбиваться с ритма, и певица явно занервничала.
– Не то. Остановитесь. Да хватит же! – она крикнула музыкантам, чтобы они смогли её услышать.
Жюри из продюсеров переглянулось. Феликс Михайлович даже встал. Он расстроился. Что-то явно не складывалось.
– Виктор, я же Вас просила транспонировать эту вещь на полтона выше.
– Мы играем так, как я её аранжировал, – пытался урезонить певицу дирижер.
– Но пою ведь я! А я буду петь так, как я хочу!
– Послушайте, это каприз.
– Э, о чем они спорят? – спросил Глеб.
– А… тебе не понять, – Палыч отвернулся от Глеба и посмотрел на Сергея.
Сергей ринулся навстречу певице.
Эмоции на сцене дошли до предела. Певица стала рвать ноты.
– Кого публика ходит слушать, Вас или меня?
– Но мой оркестр… – дирижер взмолился.
– Следующие готовы? – Феликс Михайлович сказал, словно для всех, ни к кому конкретно не обращаясь.
И пока со сцены уходили музыканты оркестра, таща за собой инструменты, на замену им выскочили три человека с электроинструментами, быстро их установили: клавиши на стойке, ударные и вокалист с гитарой у микрофона. Они тут же запели какую-то легкую песенку.
Мы вышли в сад, мы вышли в сад,
Не думая о том,
Как много значил первый взгляд,
В случившемся потом.
И кто теперь из нас за все в ответе?
Ведь мы не дети, ведь мы не дети…
Не обращая внимания на музыкантов на сцене, певица в темно-синей юбке чуть выше колен, в белой блузке, на каблуках, с копной темных волос подошла к продюсеру и громко, чтобы все слышали, сказала:
– Я не желаю с ними работать! – и пошла к выходу.
– Катерина, постой, – Феликс Михайлович повернулся за ней, и тут же обращаясь к коллегам, сказал:
– Это ещё что за ерунда такая. Это что, разве джаз? – и пошел догонять Катерину.
– Девушка, извините, – Сергей подошел к ней.
– Да, – взглянула она на Сергея.
– Извините, – он посмотрел в её голубые глаза. – Круто, леди, круто, но вы совершенно правы, я уверен. Такого дирижера надо было проучить за его фокусы.
– Благодарю, – она уже остыла и спокойно смотрела на молодого парня перед ней.
Подошел Феликс Михайлович.
– Катя, я просто в отчаянии, что так вышло. Это чистая случайность. Поверь, они хорошие музыканты.
– Чепуха это, а не случайность. Дирижер не изменил тональность намеренно, чтобы сбить певицу, – высказался Сергей.
– Кто вы такой? – Феликс Михайлович повернулся к Сергею.
– Как, вы разве не знаете Сергея Утехина? Это же Мистер Джаз! – это Палыч влез в разговор. – Да его вся Москва знает!
– Да?! А меня вся Европа!
– Познакомьтесь, Феликс Михайлович, это наш джаз-ансамбль «Арт-Клуб». А перед Вами арт-директор Пал Палыч Раменский. Это я вам звонил.
– Очень рад, – пробубнил Крутов и снова обратился к Кате:
– Катя, вы больше не будете петь?
– Я больше ни одной ноты не спою с этим составом, – она посмотрела на Сергея. – Мы с Вами где-то встречались? Это было в клубе «Джаз», вы там играли, верно?
– Да, было дело по весне.
– Вы знаете эту песню? – вдруг спросила он Сергея.
– Нет, но я достану ноты через пять минут. Только скажите.
– Нет, нет, не стоит беспокоиться. А какие ноты у вас с собой?
Тут Палыч достает из-за спины свою папку с нотами.
– У нас большой выбор. Вот посмотрите, это самая свежая песня. Наш Сережа её только ночью написал. Это как раз в вашем вкусе. Вы её чудесно споете.
– Если Феликс согласен послушать меня с этим джазом, я готова.
– Конечно, Катя. Прошу вас.
…Зазвучала музыка лирической песни. Сергей начал дирижировать, потом сел за рояль и стал играть красивое вступление.
Феликс Михайлович сел в кресло, достал сигарету, и к нему сразу потянулись руки с зажигалками, но всех опередил Палыч, дал прикурить шефу. Коллеги даже удивились такой проворности нового человека. А он стоял невозмутимый и слушал музыку…
И Катя запела красивым и мягким голосом:
Летний полдень, а в сердце моём
Опять осенний полумрак.
Потому что только, когда мы вдвоем,
Всякая невзгода превратится в пустяк.
Скажешь ты: «Грустить не надо»,
Словно прошумит листва.
Как в жаркий день прохладная тень,
Необходимы мне твои слова.
Словно песня, твой голос звучит,
И в плавном ритме этих слов
Мир прекрасной тайны, наверное, скрыт…
Катя пела песню, Сергей аккомпанировал ей за роялем, ребята старались играть по нотам без единой ошибки. Феликс Михайлович потеплел. В его глазах появилась радость. Он весь засветился. Повернулся то к одному члену жюри, то к другому и понял, что им тоже понравилось исполнение, песня и сам коллектив. Когда исполнение закончилось, Феликс Михайлович встал с кресла и поднялся на сцену.
– Божественно, Катя! Это было великолепно! Мальчики, вы откуда такие талантливые? Почему я вас раньше не видел? Где вы пропадали? – и повернувшись к коллегам, произнес:
– Пройдёмте в кабинет.
– Аранжировка великолепная, – Катя подошла к Сергею.
– Моя, если честно. Но важна не аранжировка, все дело в певице.
– Благодарю. Я тронута.
– И вам спасибо!
Шеф с двумя своими коллегами обсуждал выступление.
– Слушается он очень неплохо. Можете составить контракт.
Палыч просунул голову в приоткрытую дверь и слушал, о чем они там говорят.
– В сущности, очень неплохо. Для начала можно и без громкого имени.
– Хорошо! – сказали коллеги, и пожали друг другу руки. Шеф от неожиданности удивленно посмотрел на них, но ничего не сказал и отошел в сторону. Тут же в кабинет вошел Палыч и бросился к Феликсу:
– Решение правильное. Спасибо! Поздравляю вас! – он слегка суетился. – Вы сделали правильный выбор. Благодаря таким людям в нашей стране снова завоёвывает популярность джаз, – и тут же добавил:
– А скоро премьера?
– Осенью! Но, мне бы хотелось Ваших ребят услышать раньше.
– Нет проблем! Но до осени ещё полтора месяца. Господин Крутов, если считать, что мы уже договорились и вы нас берете в свою программу, и очевидно, что наш ансамбль вам нравится… – он сделал маленькую паузу.
– Для начала, говоря по-деловому, (Палыч забрался на стол и закинул ногу на ногу, да так, что стала видна протершаяся подошва его башмака.) я хотел бы получить небольшой аванс.
– Что, плохи дела?
– Нет. Деньги для меня ничего не значат. Я вспоминаю о них, только когда ложусь спать. Нормально. Забота о ближнем. Я просто боялся забыть о них. Как всегда.
Тут Феликс Михайлович увидел протершуюся подошву туфли Пал Палыча, и тот сразу опустил ногу, обескуражено глядя на Феликса Михайловича.
– Это у меня примета такая. Иначе…
– Всё понятно. Приезжайте завтра в клуб «Парадиз», до отъезда на гастроли можете смело там играть, если не будет возражать Катя.
В это время Катя и Сергей под ручку выходили из зала.
– Она не будет возражать, – изрек Палыч. – Я уверен.
