Александра Сале "Я не ангел"

– Но ты же сказала, что он едет, разве нет?

– Теперь нет.

– Вы можете ехать домой.

– Серьезно!? – Вскакиваю на ноги.

– Не ты.

– Но как я оставлю Оливию одну?

– Она подозреваемая, но доказательств прямых нет, поэтому пока мы с ней просто беседуем.

– И сколько времени вы будете с ней беседовать?

– Больше шести часов мы не имеем право задерживать её.

– Это если не найдете доказательств, – констатирую факт.

– Верно.

– На самом деле думаете, что это сделала я?

– Я никогда не следую инстинктам или догадкам. Только конкретным и неопровержимым доказательствам.

– Езжай мам, если, что-то случится дома, то ты себя винить будешь, а со мной будет всё хорошо.

– Оливия?

– Обещаю, мам, – провожаю её взглядом.

– Итак.

– Я больше ничего не скажу.

– Что? – Уставился на меня Константин.

– Давайте бесплатного адвоката, который мне положен, тогда продолжим разговор, – закидываю ногу на ногу нагло глядя в глаза мужчины.

– Это при матери ты такая послушная была?

– Я не послушная, вы ошибаетесь и при ней тоже.

– О чём ты?

– Долго будете делать вид, что не узнали меня?

– В смысле, мы встречались раньше?

– Пх, да господи весь город в курсе, а вы нет? С неба упали?

– Что ты несешь?

– Всем плевать кто сделал это на самом деле.

– Почему ты так считаешь?

– Куда ушел тот жирдяй?

– Жирдяй?

– Ага, этот кит, который пол года назад вел моё дело. Там сидит, за стеклом? – Выставляю средний палец направив на зеркало.

– Амьенская?

– Ну раньше была такой. Дошло наконец? Ну всё, можете дальше не искать никого, как и тогда обвините меня в преступлении.

– Какая связь?

– Меня спрашиваете? Пхах, так вы и расскажите какая, мне тоже интересно послушать.

– Я хочу найти реального преступника, поэтому прекрати это делать, – перевернул он страничку каких-то бумаг на столе.

– Что это? – Донимаю человека.

– Это не шутки, в эту минуту настоящий преступник может совершает новое убийство, а ты не хочешь сотрудничать.

– Так вы меня не подозреваете в этом?

– Я не вёл твоё дело пол года назад, но читал материалы.

– Ваш вердикт?

– Никаких весомых улик не было, поэтому твоя вина не доказана.

– Ну а если найдутся, поверите, что это сделала я?

– Что можно было сделать, чтобы автобус взорвался?

– Ну бомбу приволочь, вам ли не знать?

– Не было на месте катастрофы ничего найдено, с собой бы ты тоже ничего не унесла.

– Так и почему обвинили меня?

– Потому что осталась одна в живых? – Не уверено спросил он.

– Это грех получается, что все мертвы, а я нет. Как это получилось?

– Хотелось бы услышать это от тебя.

– Я не знаю, ясно? Я спала в этот дерьмовый момент, а проснулась уже на носилках. И знаете, что мне сказал врач? «Только ты знаешь правду», а я не знаю эту правду и не хочу знать, потому что увидь я как мои одноклассники разлетались по горящему автобусу, как им отрывало руки и ноги, как они кричали, я бы слетела с катушек! Мне итак снятся сны как они корчатся обожженные от боли, а знаете какого это просыпаться в поту от таких кошмаров? Но оказалось страшнее было дальше, родственники погибших детей обвинили во всём меня. В школе меня начали оскорблять и называть убийцей, те у кого были братья и сестры решили наказать меня самостоятельно, поджидая после уроков, меня кидали в мусорные баки закрывая крышки, обливали всяким дерьмом, но чаще просто пинали налетая небольшими группами.

– Мне жаль.

– Но это быстро закончилось, потому что мама забрала меня с этой школы. Зато нападения на наш дом не прекратились пока мы не съехали. Фотки с моим лицом были везде, они постарались, чтобы меня узнавали и презирали, некоторые как-будто специально запасались тухлыми овощами, чтобы при встрече закидать ими меня! Несколько раз мне разбивали таким образом нос, но знаете ли заявление моё не приняли, не в первый, не во второй и даже не в третий раз. Сказать почему?

– Оливия.

– Весь город ненавидит меня, а знаете как мы хоронили отца?! Мы сами тащили гроб до крематория, потому что нашей семье никто и не думал помогать, а прах? Как думаете, чей прах нам отдали? Если честно, я решила, что нам в урну смели мусор из всех топок и выставили через два часа. Да, заметили, на времени поставила акцент, потому как остальным выносили чистые урны через пятнадцать минут, но не нам.

– Я понимаю тебя.

– Неужели? Вас ставили на колени перед всей школой заставляя признаваться в убийстве, которого не совершали? При том в лицо и рот толкая землю?! Что-то верится с трудом.

– Такого со мной не делали.

– Тогда как вы можете понять меня? Сколько времени осталось здесь сидеть? Я хочу домой, – незаметно стираю слезы рукавами.

– Дело с аварией ещё не раскрыто. Если бы ты знала, что там произошло, то всё было бы иначе и тебя никто не смог бы обвинить.

– Вы прикалываетесь?! Кто стал бы слушать меня? И откуда вам знать, что я реально не виновата в произошедшем? Я и сама этого не знаю, хотя если логически рассуждать в автобусе были мои друзья и я не стала бы им вредить. Никогда.

– Я подумал об этом же. У нас осталось три часа.

– Тогда задавайте свои вопросы быстрее.

– Давай поступим по-другому, я принесу перекусить, а потом продолжим.

– А яд не подсыпете?

– Брось, мы в участке и я не желаю тебе смерти.

– О, то есть вы единственный в этом городе кто не мечтает, чтобы я сдохла? Класс, ахах, тогда приходите на мои похороны, для массовки, – усмехаюсь сложив руки на стол.

Бросив на меня встревоженный взгляд, Константин вышел. Пх, я правду сказала, что не так? Зевая, понимаю, что уже вздремнула бы, да и слабость от простуды никуда не ушла. Вспомнив это, горло словно специально запершило, а спустя три секунды закашливаюсь как умирающий туберкулезник.

Свет в комнате погас, охватила паника, какого черта происходит?! В дверь вошел мужчина в черном, затем она закрылась и он растворился в темноте. Единственное, что я придумала, так это спрятаться под столом. Сжимая рот обеими руками давлюсь от кашля, но стараюсь делать это бесшумно. Свет снова включили. Сидя под столом смотрю на чьи-то колени.

– Куда она делась? – Дверь распахнулась, впуская второго мужчину.

– Что тут происходит? – Это голос Константина.

– Не знаю, я зашел, но тут было темно.

– Оливия, вылезай из под стола. Почему здесь было темно?

– Я зашел как вы и сказали подождать вас в комнате допроса, но тут было темно.

– И часто такое бывает?

– Ну случается порой, – пожимает кучерявый полицейский плечами.

– Вы здесь не работаете? – Задаю вопрос Константину, схватив чашку с чаем.

– Нет.

– Но, что тогда…

– Такие же случаи произошли в соседних городах, только там всего две жертвы и те не женщины.

– Это, что-то меняет?

– Поэтому мне нужно знать всё, что ты видела и знаешь.

– А сразу нельзя было сказать?

– Но почему света не было только в комнате допроса?

– Не знаю, раньше если вышибало, то везде.

– Ясно. Кушай бутерброд и чай пей, я пойду узнаю в чём дело.

– Нет! Стойте!

– В чём дело, Оливия?

– Не уходите, прошу.

– Что-то произошло? – Напрягся мужчина.

– Нет, не совсем, просто… не уходите пожалуйста.

– Ладно, кушай, – пока я жевала бутерброд запивая чаем, он что-то делал в своём телефоне.

– Закончила?

– Угу, – проглатываю последний кусок хлеба.

– Что ж, по первой жертве пока закончим. Поговорим о следующем преступлении?

– Да, давайте.

– Вопрос касательно Марины, она работала медсестрой в больнице.