– Ну да.
– Наверное, я лезу не в свое дело. Мама постоянно говорит мне, что я лезу не в свои дела, но вот сегодня, когда вы общались с Павлом, я честно отошла и не слышала ни словечка, вот вообще. Вы тоже давно знакомы, и у вас там явно что-то сложное, и я не спрашиваю. Видишь, молчу. – Она взмахнула рукой возле губ, изображая поворачивающийся ключ, но тут же заговорила снова. – Но вот Октябрину мне жаль. У бедняжки проблемы с алкоголем, и ты не должна ее поощрять!
– Чего? – нахмурилась я.
– Сегодня она сообщила мне, что любит пить одна, – зачем-то понизив голос, призналась Кристина.
– О-о. Это не то, что ты…
– Ей было, видно, неудобно передо мной, поэтому она все-таки пошла с этой бутылкой к тебе. Ты, наверное, пьешь мало, и, вижу, вы ограничились одним бокалом. – Чертова бутылка бросалась в глаза каждому, кто сюда заходил. – Но за ужином Октябрина постоянно к месту и не к месту вставляла реплики о вине! Ты обратила внимание? Она сразу заметила, что его пьют за соседним столом, и потом, когда говорили о споре, опять об алкоголе упомянула… просто страшно за нее.
Кристина выглядела действительно обеспокоенной, в то время как я едва сдерживала смех. Отлично, мне даже немного полегчало.
– Октябрина никогда не пьет больше одного бокала, – заверила я, но она мне, кажется, не поверила.
– Надо же, такая симпатичная, элегантная женщина… зеленый змий никого не щадит, – изрекла девушка. – Наверное, мы мало что можем сделать, но я хотела попросить тебя хотя бы не пить с ней.
– Ладно, договорились.
На этом разговор не окончился. Чуть расслабившись, Кристина вытянула ноги и поведала:
– А Павел не такой и красавчик.
– Да?
Боже, за что, я ведь не думала о нем уже секунд сорок!
– Ну, ничего в целом, но не совсем мое…
– Надо же.
– Ой, извини, что я несу, наверное, я тебя обидела, прости! – спохватилась она. – Просто на вкус и цвет… Нет, я не буду тебя ни о чем расспрашивать, честно-честно. Если попытаюсь спросить, можешь подойти и ткнуть меня локтем в ребра.
Я плохо представляла себе, как тыкаю полузнакомого человека локтем, но быстро кивнула, чтобы она поскорее свернула тему.
– А вот он в моем вкусе, – зачарованно проговорила Кристина, явно представляя того женатого парня. – Знаешь, кого он мне напоминает? Певца этого симпатичного… во, Сергея Лазарева!
На мой взгляд, сходство заканчивалось на том, что оба были темноволосыми, однако я снова благоразумно кивнула. И продолжала кивать, как заводная игрушка, еще несколько минут, даже не подозревая, о чем говорит собеседница – наблюдая только, как она шевелит губами и как стремительно меняется выражение ее лица. Обычно я была совершенно не способна отвлечься от чужих слов, если и хотелось, – помнится, обсуждала это с Пашей в прошлом туре, – но сегодня вообще все шло кувырком.
Наконец я прервала ее монолог заявлением о том, что хочу прилечь с книжкой. Кристина отреагировала с пониманием и, к счастью, тут же ретировалась. Книжку я действительно достала и облачилась в дорогущую белую шелковую пижаму, которую преподнесла мне мама еще на двадцатилетие. Но ни читать, ни спать не хотелось.
В результате я снова просидела на застеленной кровати, глядя в пустоту, до следующего стука в дверь – негромкого и деликатного, но, как мне почему-то показалось, решительного.
Пижама выглядела вполне прилично, да и бельевой стиль входил в моду, так что спешно переодеваться не было смысла. Может, увидев, что я готовлюсь ко сну, меня оставят в покое?
– Открыто, – обреченно повторила я в третий раз за этот вечер, недоумевая, почему по-прежнему не заперлась.
Это был Паша.
– Опять ты, – констатировала я.
– Опять я, – согласился он. – Извини. Я ненадолго.
– Снова решил пожелать спокойной ночи?
– Угадала. Ты не против, если я сяду рядом?
– Уже сел.
– Это невыносимо.
– Что?
– Как только я ухожу, у меня сразу появляется так много слов для тебя, а когда тебя вижу, все они пропадают.
– Тогда давай помолчим.
– Ну, ты сама разрешила.
Этот поцелуй, в отличие от предыдущего, определенно считался – по всем канонам. Сковывавшее меня напряжение стало уходить, мышцы расслабились, больше ничего не хотелось контролировать, хотя нужно было, очень нужно. Но, господи, его губы были такими нежными, волосы – такими мягкими, запах его кожи – таким дурманящим… и все вновь казалось гармоничным и правильным – как в Угличе, как в Костроме…
К тому моменту как пришла в себя, я полулежала в объятиях Паши.
– Стоп.
Я приподнялась и закатала рукава пижамы до локтей. Он наблюдал за этим с насмешливой нежностью.
– У тебя появилась новая привычка. Когда нервничаешь, ты все время касаешься рукавов своей одежды. Замечала?
– А ты приглаживаешь волосы.
– Да? – Паша задумался. – Хм. Может быть. Интересно. Так почему ты нервничаешь?
– Есть версии?!
Густой медовый туман рассеивался, застилавшая глаза пелена ушла, и теперь я ясно видела перед собой бывшего жениха сестры на своей постели за пятьдесят три дня до моей свадьбы.
– Я думал о тебе каждый день. – Он взял мои руки в свои. – Каждый. День. Даже тогда, когда старался не думать.
– Мы толком не знаем друг друга. Все это ненормально.
– Нет, Март, ненормально это игнорировать, как мы делали семь месяцев. Сначала я ждал твоего знака, потом решил, что его уже не будет, и не хотел тебя тревожить, позже уговаривал себя, что мне и не нужно, а в итоге Римма сказала, что ты помолвлена. Я идиот, но неужели ничего нельзя исправить?
– Свадьба в июне.
– Март…
Он хотел поцеловать меня снова, но я вырвала у него руку и выставила ее между нами.
– Не смей. Больше не смей.
Паша слегка дернулся – или, может, мне показалось и то была просто усмешка.
– О`кей. Что ты хочешь обо мне знать?
– Ничего.
– Да почему же? Давай обменяемся фактами друг о друге, если тебе это необходимо. Я начну: меня бесит мой бедж. Не понимаю, какой смысл носить его постоянно, даже после того, как вся группа запомнила мое имя. Твоя очередь. И, кстати, ты так и не предложила мне выпить.
– Тебе разве не нужно работать?
– Отчет я закончил перед ужином.
– Хочешь споить меня и… что?
– Тут хватит примерно на полтора бокала каждому. Если бы хотел тебя споить, придумал бы что-то получше. Хотя нет, я не стал бы этого делать. Предпочел бы, чтобы ты принимала решения на трезвую голову.
– Я сказала, не приближайся. Серьезно.
– Мы можем поболтать или я должен смиренно идти в свой номер? Знаешь что, а я не пойду. – Паша пересел в кресло, где недавно сидела Октябрина, а потом Кристина, и с вызовом посмотрел на меня. – Мне надоело. Я смиренно ушел в Москве, когда ты прогнала. Смиренно ушел в Москве во второй раз, когда закончился прошлый тур. И сегодня после ужина я опять смиренно ушел! Но хватит. Настолько легко ты от меня не отделаешься.
– Вот же черт.
– Ты так смотришь…
– Сердито?
– Не-а.
Я мельком глянула в зеркало – волосы, которые я собрала в хвост перед ужином, теперь растрепались так, будто мы не только обнимались.
– Чего ты от меня хочешь?
– Практически всего, лучше не открывай ящик Пандоры. Но прямо сейчас – поговорить. Уделишь мне буквально полчаса? Пожалуйста.
– Ты ведь все равно слишком сильный, чтобы я смогла вытолкать тебя за дверь.
– О, попытайся. – Паша ухмыльнулся.
Нет, не стоило мне больше прикасаться к нему. Он бы опять сгреб меня в объятия, и… достаточно уже безумств на сегодня.
Хотя, конечно, ничего кроме поцелуев случиться не могло. Какие бы неуемные желания мною ни владели, мне было дико представить, что у нас на самом деле будет секс. Даже смешно, насколько я, которая легла в постель со своим единственным партнером через три года после начала отношений, была далека от подобных приключений.
– Засекаю полчаса, – предупредила я, плюхнулась во второе кресло и потянулась за бутылкой, но Паша опередил:
– Я налью.
В следующие секунды тишину в номере нарушал только плеск вина о стенки стаканов.
– Время идет, – напомнила я.
– Да, надеюсь, ты уложишься в него. Расскажи, как провела эти полгода.
– Уложусь в одну фразу: нашла работу, переехала к парню, помолвилась.
– Остановимся на работе. Это то, чего ты хотела?
– Более или менее. Сперва я хотела в аспирантуру, а потом – просто найти нормальное место по своим способностям. Вроде нашла.
– И что это за место?
– Я корректор в СМИ. У нас целый холдинг, так что дел хватает. И платят больше, чем обычно на этой должности.
– То есть ты исправляешь ошибки в текстах журналистов?
– Правда собираешься потратить полчаса на расспросы о моей работе?
– Есть варианты, как еще их потратить?
Я сделала вид, что пропустила провокацию мимо ушей.
– Да, исправляю ошибки. Хожу на обед, как типичный клерк. В общем, обычная офисная рутина.
– Тебе нравится?
– Я не ставлю вопрос таким образом. Работа есть работа. В принципе жизнь изменилась не так сильно, как я опасалась. Я не стала унылой вечно занятой теткой с кипой бумаг под мышкой. И ни с кем из моих работающих знакомых такого не случилось – не знаю, откуда взялись страхи. А еще я повесила на рабочий стол фото из прошлого тура. – Упс, этого я говорить не собиралась.
– Что же на фото? – заинтересовался Паша.
– Уж точно не ты.
– Я не обольщался.
– Там была набережная в Ярославле.
«А сначала я хотела поставить свою фотографию, которую мне сделал ты на звоннице Успенского собора в Ростове, но не стала».
– Была?
– Сейчас вместо нее синий фон.
– Почему?
«Потому что тот снимок тоже напоминал о тебе. Все и так о тебе напоминало».
– Надоело.
– Сегодня успела сделать кадры до дождя?
