– Ян, – зовёт ничего не подозревающий Богдан из коридора. – Ты где?
Зайдя в спальню, резко останавливается и ошарашенно обводит глазами всё, что я успела натворить.
– Что происходит? – спрашивает, окидывая меня удивленным взглядом.
Он практически голый, узкие бедра обмотаны белоснежным полотенцем с золотистыми вензелями. В паху отчетливый бугор. Мы собирались заняться сексом.
Он хоть простыни сменил, интересно?!
– Ты привёл её в наш дом, – выплевываю обвинение ему в лицо.
– Кого? Ян? Ты в своем уме вообще?
– Ту суку с фотографии. Ты привел её в наш дом, Богдан. Я поверить не могу, – вою, глядя в потолок, потому что если я взгляну на него, то ни слова вымолвить не смогу.
Просто. Ни слова.
Язык деревенеет от ужаса.
Со мной подобное случается. Когда сильно страшно или волнительно – полнейший ступор.
Ноги становятся ватными, а в ушах проклятый отчаянный гул.
Чувствую, как Богдан хватает меня за руки и тянет на себя. Кожа соприкасается с каплями на его теле, становится холодно и это мгновенно отрезвляет.
Вырываюсь насколько это возможно. Бью кулаками по широким плечам.
– Ненавижу, – кричу без сил.
– Яна, малыш, успокойся, – хрипит испуганно Богдан. – Давай поговорим.
Поговорим?!
Мотаю головой и отталкиваю его от себя. В очередном приступе ярости лечу на кухню и хватаю проклятый бокал.
В данный момент я всех ненавижу.
Не-на-ви-жу!
Всех.
Веру, которая говорила мне не отсвечивать, и я как дура, ждала у моря погоды, пока мой муж трахал какую-то блядь.
Богдана, который сыпал претензиями и наверняка потешался надо мной с дружками.
Даже производителя гребаной стойкой помады, который не оставил шанса моей семье, я тоже искренне ненавижу. Особенно когда залетаю в спальню и тычу в лицо мужу пустой бокал.
– Это что? – спрашиваю со слезами на глазах.
Он молчит.
Я ожидала любой реакции. Что Богдан пошутит, посмеется, будет орать.
Но он держит язык за зубами.
– Почему ты молчишь?
Отбрасываю бокал на ламинат и даже не смотрю, как разлетаются прозрачные осколки.
– Я поверить не могу, – всхлипываю. – Ты привел в наш дом другую.
– Ян, успокойся, – говорит Даня тихо. – Ничего ужасного не произошло.
– Ничего ужасного?
– Да. Всё не так, как ты думаешь.
– А как? – развожу руками.
– Лана была здесь не одна.
– А… ну так, конечно, мне легче, – усмехаюсь горько. – Она с кем-то встречается? С Робом?
– Нет, – мотает головой Богдан.
Поднимает на меня малосодержательные глаза. Мог бы и солгать.
– Ты… мне изменил? – спрашиваю дрожащим голосом.
– Нет, – отвечает серьезно.
– Я тебе не верю, – говорю, утирая слезы. – Ты говорил, что это «левая телка». А сейчас эта шлюха была у меня дома и пила из моего бокала.
– Это и мой дом, – едко произносит Богдан. – И Лана не шлюха.
– Ты её защищаешь, – ору, что есть силы.
– Прекращай истерику.
– Ты. Привел. В дом. Чужую. Женщину.
– Пздц, – взрывается Богдан. – Люди иногда общаются и с противоположным полом. Мы не на отдельной планете живем.
– Тогда зачем ты соврал? Сказал, что её не знаешь?
– Да бл*дь…
Богдан со всего маха запускает подушку в комод, на пол летят статуэтки, которые мы привозили из путешествий.
– Ничего не изменилось, – говорит муж со злостью. – Ты не изменилась.
Вскакивает с кровати, разворачивается и идет к шкафу. По пути скидывает полотенце.
Пялюсь на его голую подтянутую задницу и меня взрывает. Он делает это снова. Обвиняет меня.
– Говорила мне мама, что этим все закончится, – реву, закрывая глаза.
– Что же ты ее не послушалась? – спрашивает Богдан тихо, надевая спортивные штаны.
– Дурой была.
– Ясно. А сейчас умная? Надрываешься из-за херни.
– Сейчас умная. Больше я терпеть этого не стану.
– И что сделаешь?
– Я тебе верила, Богдан. Выслушивала, в чем я виновата и как дура, пыталась разглядеть в себе недостатки.
– Да у тебя же нет недостатков, – ядовито произносит муж. – Откуда они в голубой крови?! Недостатки – удел холопов вроде меня.
– Я тебя никогда не считала холопом. Только это для тебя не существенно. Все неважно. То, что я пошла против всех. Против близких своего круга.
– Своего круга, – передразнивает он.
– Да, – взрываюсь. – Я десять лет молчала и терпела.
– Что ж ты так долго мучалась, несчастная?!
– Больше не собираюсь. Это была последняя капля. Измену я тебе не прощу.
– Блядь, я тебя придушу сейчас, – говорит он зловеще. – Какая на хрен измена?! Ничего не было. Ты сумасшедшая истеричка.
– Да-да, а через десять лет ты Маше с Ваней нагулянную сестренку притащишь. Скажешь: «Так получилось. Бес попутал. Но ты ведь больная алкоголичка у меня, всё поймешь». Где-то я уже это видела, – произношу со злостью, и сама застываю.
Черт.
Я же обещала себе, что никогда больше не буду говорить плохо о его родителях.
– Богдан, – осекаюсь, глядя, как его лицо багровеет.
Он подступает ближе и дергает за локоть так, что сомнений нет – будут синяки.
– Богдан, – визжу, пока он тащит меня в гостиную.
Толкает на диван и поднимает с пола платье.
– Одевайся, – произносит глухо.
Быстро натягиваю платье поверх комплекта белья, выбранного мужем с утра по фотографии, и всхлипываю.
– Одевайся, – повторяет бешено. – И пошла на хер отсюда, Яна, – кивает на дверь.
– В смысле? – вздрагиваю.
– Пошла. Отсюда. На хер.
– Ночь на дворе, куда я пойду?! – спрашиваю испуганно.
– Мне всё равно. Иначе я тебя задушу своими руками, – его руки сжимаются в кулаки.
Округляю глаза и вскакиваю с дивана. Судорожно поправляя платье, несусь в прихожую. Там надеваю туфли, хватаю сумку и выскакиваю из квартиры.
Несусь по лестнице, ничего не слыша… Это финал. Конец.
Я жить не хочу.
Вылетаю из подъезда. Ничего не соображая, усаживаюсь в откуда-то взявшееся во дворе такси и пытаюсь оправиться от шока.
Глава 12. Яна.
Первое, что я ощущаю, когда более-менее прихожу в себя и в ушах угасает непрекращающийся гул – приторный аромат ванили и корицы.
Чувство страха расплёскивается вязким сиропом сначала в ногах, а потом поднимается всё выше и выше. Достигает максимальных пределов, когда я осознаю, что не заказывала такси и тем более не называла водителю адрес.
Я была настолько шокирована тем, что произошло между мной и Богданом. Совершенно ничего не соображала. Уселась в первую попавшуюся машину, даже толком не рассмотрев её.
– Это вы? – спрашиваю пораженно.
Вельветовый пиджак и фуражка расплываются в глазах от приступа удушья. До сегодняшнего дня приятные для меня запахи становятся чем-то вроде угарного газа.
Губы вмиг высыхают и мне нестерпимо хочется на свежий воздух.
Водитель уверенно ведет автомобиль по ночным улицам и бросает на меня смеющийся взгляд через зеркало заднего вида. Его глаза пустые и затуманенные, словно у дохлой рыбы.
– Остановите автомобиль, – произношу почти шепотом.
Мне хочется орать, визжать. Но, черт возьми, не получается! От ужаса происходящего на это просто не хватает внутренних сил.
– Немедленно остановите автомобиль, – повторяю свое требование и слабо ударяю кулаком по спинке переднего пассажирского сидения.
Таксист ни слова не говорит.
В этом молчании есть что-то зловещее, поэтому я судорожно дергаю ручку на двери, но она не поддается. Закрыто.
