Боже. Поцелуй со вкусом холода. И с ароматом мяты. Сладкий, холодный, отдающий каким-то неземным счастьем…
– Я сейчас промокну, Жень. – Мы вдоволь навалялись в сугробах. Наобнимались. Губы начали болеть от поцелуев… Но под куртку начал забиваться снежок, а потом – таять.
– Все, побежали в машину, Лесь. А то, действительно, замерзнешь и простынешь. Я этого не переживу!
Так же внезапно, как уронил, он подскочил на ноги, поднял меня и потащил к машине – не выпуская из объятий.
Счастье звенело в ушах. Отражалось эхом от пения синичек. Падало искристыми звездочками снега с небес…
– Олесь. Ты такая красивая, когда улыбаешься. И румянец на щеках тебе очень идет. Улыбайся чаще, хорошо? Только для меня! – Он молчал всю дорогу, только изредка на меня поглядывал.
И лишь у подъезда, паркуясь, заговорил снова.
– Ну, для тебя я всегда улыбаться готова, Жень! Ты – классный!
Такою честной и открытой никогда и ни с кем не была, как в тот момент. Признание в любви тоже рвалось с губ… С огромным трудом затолкала его обратно.
Еще один поцелуй на прощание. И еще один. Целая россыпь – легких, воздушных, сладких, нежных… Голова кружилась. Воздуха было недостаточно…
– Мне пора. – Сидела бы с ним и дальше, утопая в нежности и ласке… Будильник спас. Тот самый, который я привыкла заводить – каждые два часа он отсекал мне время. Напоминал о разных важных делах.
– Я заберу тебя завтра утром. Ладно? Приеду, ты дождись меня обязательно!
– Пока, Жень! Я побегу! Если хочешь – напиши потом, договоримся. – Было очень страшно опоздать. И отказывать ему не хотелось…
Не оборачиваясь, не слушая, что он кричал мне вслед, понеслась к двери подъезда. Еще был шанс, что успею…
Глава 5
Настоящее
Пирожные – такие миниатюрные, размером в одну мою фалангу… Их бы даже Тёмка мог проглотить, не разжевывая. Что уж говорить обо мне?
Закинула в рот парочку, в несколько глотков – залила в себя чай.
Желудок довольно поурчал, успокоился, тело согрелось…
– Спасибо, Жень, за угощение. Все было очень вкусно, мне пора бежать!
Он только успел присесть в свое крутое директорское кресло, едва потянулся к чаю…
– Да брось ты, Олесь! Куда торопишься? Посиди со мной, расслабься немного. Я тебя на машине подвезу, куда угодно.
– Нет. Я не могу…
Расслабиться. Насмешил, блин!
Как нормальный человек может расслабиться рядом с Женькой? Рядом с его заботой, вниманием, добрыми глазами, теплом, сочащимся в голосе?
Для него быть таким – хорошим- ничего не значит. Это в его крови, в характере, в генетике, наверное, – производить впечатление самого лучшего парня на свете!
Он даже не напрягается, чтобы быть таким. Просто берет и делает. А люди вокруг расплываются от умиления и счастья…
Мало кто знает, что Евгений Петрович Аверченко и больно делает точно так же – не напрягаясь, не оглядываясь даже. Переступит через тебя, перешагнет, и пойдет дальше. И плевать ему, как ты валяешься в грязи, корчась от обиды и боли…
Что-то, наверное, отразилось в моем взгляде. Женька, тянувший руки, чтобы меня придержать, остановился на пол-дороги. Отшатнулся даже.
– Лесь. Расскажи мне хоть что-то о себе. Сто лет же не виделись! Ну, поделись, а?
– Нечего рассказывать. У меня ничего нового. Все так же.
– Ладно. Я вижу, что ты не в настроении. Могу понять – устала, замерзла, и меня увидеть не была готова.
– Спасибо. Ты очень понятливый. – Подхватила рюкзак, шагнула к выходу… Опомнилась: вернулась назад, прихватила коробочку со сладостями, засунула в сумку.
И – нет. Мне не было стыдно нисколечко. Он же мне предлагал? Предлагал. А я сама такого никогда не смогу купить Тёме.
Моя гордость переживет что угодно, если речь идет о ребенке.
– Постой! Олесь! Дай мне свой номер телефона! Встретимся как-нибудь, поболтаем, когда ты будешь в настроении?!
– Я сама тебе позвоню, если настроение появится. – Проще было ответить таким способом, чем послать его к черту: Женя туда не пошел бы, как ни посылай, а я уже жутко устала сопротивляться.
– Тогда провожу тебя, хотя бы. – На удивление, он согласился. Подхватил меня за локоток, повел к двери. – Чтобы не заблудилась.
Мы не успели сделать последний шаг – и слава богу. Иначе бы получили по огромной шишке на лбу.
– Женя! Я так и знала, что ты задержишься! – Навстречу нам шагнула шикарная блондинка. Очень шикарная: от блестящего колье на шее до сверкающих носков туфель. Про выдающуюся грудь и губы – лучше промолчать вовсе. – О. А это кто тут у тебя?
– До свидания. – Мне еще тут разборок с чужими женщинами не хватало!
Девица показалась смутно знакомой… Но не было ни времени, ни желания выяснять – кто она, и откуда я знаю этот неприятный, жеманный голос и холеное лицо.
– Нет! Постойте! Я хочу разобраться!
– Марин, оставь человека в покое. Никаких разборок на работе. Мы, кажется, это обсуждали? Или ты опять все забыла?
Женя полностью забыл о моем существовании. Переключился на новую гостью, подарив мне возможность сбежать.
И снова доказал: он умеет быть жестким, злым и опасным. И переключается в этот режим за секунду.
К черту! Бежать от него! Как можно быстрее бежать!
Рабочее приложение разрывалось от заявок. Можно было хватать любую и выполнять, работы всем курьерам сегодня хватило бы до поздней ночи. И заработать сегодня можно было бы шикарно…
Но я бы не смогла сегодня вообще ни с кем общаться больше. Ноги вели в одну сторону – только домой. Хотелось забиться в свой надежный угол и спрятаться. Обнять родных, напитаться от них силой, теплом, верой, что я со всем справлюсь!
И забыть об этой встрече. Забыть и никогда не вспоминать!
– Я дома! Я пришла! – Ввалилась в квартиру совсем без сил. Ждала, что меня встретит громкий, радостный топот… Но навстречу вышла только ба…
– Ох, моя хорошая… Лесечка, видела бы ты, на кого сейчас похожа… – Бабуля тяжко вздохнула, шагнула навстречу, чтобы обнять. Ей плевать было, что я мокрая и холодная. И не боялась, что весь ее старенький халатик превратится в тряпки после объятий…
– Ну, кто ж виноват, бабуль, что такая погода?! – Аккуратно отодвинула ее, скинула все, до самого белья, не отходя от порога. – А где Артём? Почему он меня не встречает?
Какой-то непреходящий страх за сыночка – вечный, живущий со мной, не отпускающий, опять схватил за горло. Все самое страшное давно уже прошло. А мои страхи никак не отпускали…
– К Ваньке-соседу пошел. Им же скучно сидеть по одному. Пускай там поиграется…
– Ох… Ладно…
– Олесь. Ну, что ты? Лица на тебе нет? – Бабушка сгребла мою мокрую одежду, потащила в стирку. Между делом погладила по голове, как маленькую. – Неужто, я бы тебе не сказала, случись что нехорошее?
– Сказала бы. Но я, все равно, пугаюсь, когда его дома не вижу… – Чихнула. Так смачно и громко, что, наверное, перепугала соседей…
– Ох, Леся, Леся! Зачем ты себя гробишь? Вот разве можно в такой ураган бегать по городу? Иди скорее, набирай ванну и грейся!
– Ба, ты же знаешь! Я пока ничего другого найти не могу. А кормить ребенка чем-то надо… – Это был вечный спор ни о чем. Бабушка считала, что проще уехать в деревню, жить там, на молоке и картошке, и больше ни о чем думать.
– Сходила б ты к матери… Все же, внук родной…
– Нет! Ты знаешь, ба! Никогда и ни за что!
– Ну, вдруг она поумнела? Может, внука захочет увидеть, понянчить?
– Она ждет – не дождется, когда мы исчезнем. И ты, и я, внук. Забудь об этом, бабуль. Не заставляй меня снова грустить и нервничать…
– Лесенька… Кто-то из вас двоих должен быть умнее, внучечка… – Бабуля вновь завела свою любимую песню. Она никак не могла принять, что моя мать ушла из нашей жизни. Сама! Своими собственными ногами ушла!
А теперь, отчего-то, должна была ее возвращать!
При этом знали мы прекрасно обе: не выйдет из этого ничего хорошего, никогда. Только мое унижение и боль…
– Ба. Пожалуйста, давай, закроем эту тему? Я сейчас быстренько помоюсь и буду готовить нам ужин. А ты сходи за Тёмой пока. Соскучилась по нему ужасно, и лекарства уже пора давать.
Горячий душ немного спас: вода смыла холод, боль и мои колючие слезы. Почему вот именно так сегодня сложилось? И ураган этот грёбаный, и Женя, и бабушка про мать решила вспомнить?
Почему нельзя выдавать мне проблемы частями, небольшими дозами, чтобы окончательно не поломать?!
И даже поплакать под водой нельзя вдоволь: нужно быстро собраться, вытереть сопли и гнать на кухню, что-то съедобное для Тёмы сочинять…
Бабушкину стряпню он категорически принимать не хочет. Только мою.
Хотя, чему удивляться? Ребенок с детства не хочет есть каши на молоке, а бабуля упрямая: до сих пор их варит в надежде, что Артём однажды проснется и возжелает ее манку с вареньем…
– Мамочка! Мамулечка! Ура, ты вернулась! – Он подкрадывался от самого порога. Хотел испугать.
А мне оставалось только делать вид, что не замечаю, как крепкие, шустрые ножки топочут по деревянному полу, наводя грохот на всю округу…
– Ой, а кто это? – Присела, обняла его крепко-крепко, расцеловала в щечки.
Уже зарумянился, слава богу. Значит, есть шансы, что скоро долечимся!
– А это я! Я тебя испугал, правда? – Глазенки горят восторгом. Подпрыгивает от радости.
Целый день не виделись – соскучились ужасно друг по другу. Не оторваться от него, не напиться сладким детским запахом!
– А что ты мне приготовила? – Маленький носик зашевелился, пытаясь понять по запаху, что там шипит в сковороде.
– Картошечку пожарила. – Лучше картошечки в нашей семье – только макароны. Но они были вчера. А как-то нужно меню разнообразить.
– С сосиской? Или с котлеткой?
Черт.
– Малыш, погоди, мне нужно помешать, а то пригорит!
Освободилась из его объятий, подскочила к плите. Чтобы не видел, как снова глаза покраснели. Поймет, что я расстроилась – будет грустить тоже, даже не зная, что стало причиной.
– Сегодня просто картошечка с маслом. Хорошо?
– Ммм.. А я думал, что будет котлетка….
В горле пережало.
Я слышала и видела не раз, как чужие дети валяются в истерике, требуя от родителей конфеты, игрушки, дорогущие подарки… А мой сынок всего лишь хотел котлетку. И я не могла ее позволить – ни ему, ни себе.
– Это просто луком пахнет, а запах на мясной похож… – Погладила по вихрастой головушке, пытаясь утешить. – Я вчера все денежки потратила на твои сиропы и витамины, малыш. На мясо ничего не осталось, прости…
– А завтра? Завтра сделаешь? – Без претензий. Без обид. С надеждой…
– Мы скоро в садик с тобой опять начнем ходить. Там все будет, и котлетки, и всякая другая всячина…
– А твои вкуснее! – Он уже усаживался за стол, смешно ерзая попкой на высоковатом для него стуле. Схватился за ложку.
Мой золотой, мой самый лучший на свете ребенок! Невозможно представить, что его в моей жизни могло и не быть…
– Я получу зарплату скоро. И мы с тобой налопаемся от души, хорошо?!
– Ага! И сосисок еще купим, ладно? И бабулю угостим?
– Ну, как же мы без бабули-то? Устроим с ней настоящий пир!
Вспомнила заказы, которые таскала весь день за спиной. Когда-нибудь я даже смогу угостить его пиццей, гамбургером и колой. И пускай все это вредно для малыша. Пускай! Он должен когда-то попробовать вкус нормальной детской жизни!
