Губы дрогнули. Пришлось прикусить, чтобы не выдать свою обиду и слабость.
– Спасибо, что напомнил. Завтра пойду, приму предложение какой-нибудь крупной корпорации. Все стеснялась до этого, теперь – не буду.
Он тяжело вздохнул. Мой ответ не понравился.
– Хочешь, выйду, а ты переоденешься?
Претила сама идея, что мне придется что-то от него принять…
Но чем я смогу помочь Артемке, если заболею? Только сделаю еще хуже…
– Будь добр.
Как понять поведение этого человека? Как сложить его заботу и доброту с тем, что пришлось вынести несколько лет назад? Может, он был не в себе тогда? Может, забыл, что сделал? Или не понимал, как меня ломает?!
В крайнем недоумении наблюдала, как Женька выходит, как тихо прикрывает кабинет… Не поверила до конца: сама защелкнула замок, и только тогда решилась скинуть мокрую насквозь одежду… Грязный кулек – вот и все. Хорошо, если получится просушить и отгладить, а не выбрасывать, ко всем чертям… Новые расходы мне совсем ни к чему. А новый комплект мне так быстро никто не выдаст…
– Все. – Сама распахнула дверь, почему-то готовая к тому, что там уже никто и не ждет.
Ошиблась – Женька сидел на диванчике, рядом стоял поднос с чайником, приборами и какими-то пирожными.
– Я тебя не отпущу, пока не съешь хоть что-нибудь.
Пирожные… Их бы Тёмке… Он таких и не видел никогда…
– Можно, я попью чай, а сладости возьму с собой? Сразу все не смогу в себя затолкать. – Тут и коробочка красивая стояла. Прямо в нее сложить и унести. Очень удобно!
– Я тебе другую дам с собой. А эти, пожалуйста, съешь здесь, со мной. Пожалуйста.
Что-то в этом «пожалуйста» заставило меня согласиться.
То ли тоска по прошлому, которое уже никогда не повторится… То ли я просто была голодная…
Глава 4
Прошлое. Несколько лет назад
Мне никто еще не открывал дверь, чтобы помочь усесться в машину. И не поправлял куртку, чтобы ее не зажало дверью…
Женька был первым, кто проявил повадки джентльмена. Первым, кто заставил ощутить себя настоящей леди.
– Это тебе. Держи. – Стаканчик кофе в картонной подставке благоухал, щекотал своим ароматом, как только я оказалась внутри.
– Мне? За что?
– Просто так. За то, что ты есть. – Все такие же глаза… как будто влюбленные? Как будто преданные, желающие просто смотреть на меня?
Быть такого не может! Я только что чего-то себе насочиняла. Или кусочек чуда, пусть самый маленький, может обломиться и мне?!
– Жень, объясни, наконец, как ты здесь оказался. У тебя же вся практика давно сдана? Это я пропустила несколько занятий…
– Сдана. Я подслушал, как ты с Иванычем договаривалась. Боялся, что не успею и упущу… – Он говорил так искренне, что не получалось не верить.
– И… Что? Ты приехал сюда ради меня? В воскресенье, в такую рань? – Сказочное снежное утро готовилось стать волшебным по-настоящему. В груди что-то защекотало. И в животе. Стало так легко и радостно… Поймала себя на том, что улыбаюсь, как дурочка…
– Да. Хорошо, что Иваныч опоздал, и ты не успела заскочить внутрь. Иначе пришлось бы ждать тебя еще дольше… – Он зачем-то потянулся к моему лицу. Сдвинул шапку со лба, а потом и совсем ее снял, откинул на заднее сиденье.
Как завороженная, наблюдала за этими движениями, и даже сказать ничего не могла. Крепче держалась за картонный стаканчик – боялась уронить, расплескать, испортить этим всю сказку…
Женька поймал одну прядку волос, пропустил ее между пальцев… Самым кончиком пощекотал мои губы, приоткрытые от потрясения.
– Эй. Не надо. Не шути так!
– Ты все время так делаешь… – Второй рукой забрал кофе из моих рук, тут же осиротевших, не знающих, куда спрятаться. Я сжала пальцы в кулаки, чтобы нечаянно не вцепиться в полы его куртки – просто так, чтобы найти опору и совсем уже не потеряться. – Признайся, ты все время сидишь на первой парте, чтобы на тебя все смотрели?
Такое странное обвинение… И такое смешное…
– Я чуть не завалила первую сессию, потому что не видела, что пишут на доске. Спасибо, больше не хочу! Поэтому и сажусь поближе теперь…
Говорила какие-то слова, но в их смысле была не уверена: Женькины глаза куда-то затягивали, отнимали сознание и память. Я могла бы и мычать сейчас с таким же успехом, и не заметила бы сразу.
– Смотрю на тебя постоянно. И ты вечно крутишь эту прядь, прикусываешь, губы ею щекочешь… – Он почему-то перешел на хриплый шепот. Губы облизал. В машине еще не нагрелся воздух как следует, а мне отчего-то стало очень жарко…
– Я…– Окончательно потерялась во времени и пространстве. Один маячок остался, держащий меня на плаву – глаза. Его глаза, такие теплые и бархатные, что в них можно было запросто утонуть и не пожалеть об этом, ни капельки… – Я не специально… Просто так думать легче…
А он все играл с моими прядями, словно нечаянно касаясь костяшками пальцев кожи на висках и скулах. Как будто гладил, а вроде бы и случайно так получалось…
– Я знаю. – Улыбнулся коротко. Сухо даже. Испугал таким внезапным переходом…
Не успела совсем запаниковать, как случился новый казус, от которого можно было бы смело умирать… Женька притронулся губами к моему рту.
Мягко, бережно, легко… Снежинки так не умеют притрагиваться к коже, как это сделал он. Крылья бабочки жестче цепляются, чем Женины губы…
Что делать? Что делать? Что делать?!
Я же не умею целоваться! Совсем! Ни капельки!
Нужно же как-то отвечать… Он же сейчас поймет, что попал на полную неумеху… Засмеет.
И больше никогда не приблизится!
Он ничего не делал. Просто гладил мои губы своими. Вдыхал глубоко, словно пытался втянуть мой аромат. Сжал мое лицо ладонями, большими пальцами поглаживая щеки…
В ушах – звон. Под веками – белые яркие звездочки. В голове – пустота и кружение…
Я, кажется, падала в него и окончательно пропадала.
Он оторвался от меня так же внезапно.
Оставил в одиночестве и холоде. Так привыкла за эти секунды к его дыханию, смешанному со своим, что словно сиротой стала.
Его пальцы все еще лежали на моих щеках, зарывались в волосы, с какой-то невыносимой нежностью гладили мочки ушей… Я млела и таяла от этих прикосновений. И даже не смущалась, не стыдилась того, что похожа на кошку, млеющую от рук хозяина…
– Там Иваныч, кажется, пошел. – Женькин голос был какой-то не такой, неправильный. Охрип, загрубел.
– Ты не простыл? Как-то странно разговариваешь… – Осмелела вдруг, изумляя сама себя, тоже потрогала пальцем его верхнюю губу. И нижнюю…
Что-то в воздухе зазвенело. Или это в моих ушах, от неслыханной смелости и наглости? Даже в самых сокровенных мечтах я не позволяла себе такого делать…
– Беги, пока препод не озверел. Я подожду тебя здесь.
Не ответил на вопрос. Отпрянул так же резко и неожиданно, как до этого начал целовать. Выскочил из машины, открыл мне дверь, помогая выйти.
И я рванула к крыльцу. Зажмурилась, почему-то ожидая летящей вслед насмешки…
– Стой! – Женька схватил за рукав. Развернул к себе. – Надень мой шарф. Шея совсем голая!
И опять, не ожидая разрешения, замотал в мягчайшую ткань. Пахнущую им…
Похоже, мне Иваныч меня сегодня выгонит раньше, чем я успею что-то внятное сказать… Потому что не смогу связать и пару слов. Слишком голову кружит этот парфюм.
– Я буду ждать, сколько потребуется. Не спеши. Сделай все, как надо!
И снова поцеловал.
Все. Теперь я точно была пьяная!
– Олеся… Вы себя хорошо чувствуете? Может быть, перенесем занятие? – Алексей Иванович озабоченно нахмурился, почесал переносицу, когда я снова ответила невпопад. – Я впервые вижу, чтобы вы так плохо соображали…
– Нет. Все отлично! Я просто немного рассеянна… Не выспалась, но сейчас соберусь! – Мысли о Женьке никак не отпускали.
Я то улыбалась, как счастливая дурочка, вспоминая свой первый настоящий поцелуй, то вдруг начинала грустить и печалиться: а вдруг, это все было шуткой? Вдруг, Женя просто решил немного поиздеваться? И я сейчас выйду на улицу, а там целая толпа однокурсников, ржущих аки кони?!
– Мне будет жаль потраченного времени, Олеся. Не забывайте, я приехал в воскресенье, чтобы поработать с вами! Только ради ваших способностей и вашего будущего в нашем институте!
Пришлось покаянно вздохнуть и сосредоточиться.
Можно подумать, мне самой было в кайф тащиться сюда в единственный выходной.
Но учеба – единственная моя дорога в светлое будущее. Ради нее придется терпеть и пахать, стиснув зубы…
Алексей Иванович успокоился. И не поймешь: я так сильно постаралась и вникла в его задания и слова, или он просто пожалел меня, всю такую задумчивую, воздушную и очень влюбленную?
– Олесь, ты куда? – Он поймал меня на дорожке, ведущей от ворот к автобусной остановке.
Я же специально не смотрела в сторону парковки: не хотела расстраиваться. Уверена была, что никто меня там не ждет.
– Домой… – Еще пыталась притворяться, что очень удивлена. А сердце снова заходилось в безумной пляске.
Дождался! Он дождался меня! И даже не поленился догнать, остановить! Боже… Это ли не доказательство, что Женька что-то ко мне чувствует?!
– Я ведь сказал, что заберу и отвезу тебя. Почему ты решила сбежать? – Он обиженно хмурился. И держал меня за концы своего потрясающего шарфа.
– Ты хочешь забрать свою вещь, да? Сейчас сниму, подожди… – Судорожно взялась разматывать. Руки тряслись – так не хотелось отдавать, отрывать от себя частичку Жени…
– С ума сошла? Я же тебе его подарил! Ты все время ходишь с голой шеей. Можно ведь застудиться! У тебя голос такой красивый – не смей его портить. И шарф не снимай, пока не потеплеет!
Сказка решила продолжиться. Вопреки моим страхам и сомнениям… И кто я такая, чтобы с этим спорить?!
– Я успел проголодаться, Лесь. Давай, заедем куда-нибудь, перекусим? – Женя уже незаметно развернул меня в обратную сторону и вел к своей машине. Держал за руку… Его горячая ладонь полностью закрыла мою, и теперь жгла своим прикосновением. Казалось, что прямо оттуда, из места сцепления наших рук, по мне расползались щекотные, мягкие, маленькие молнии. Они искрили и простреливали в каждом нервном окончании. Заставляли ежиться, шевелить плечами и бездумно, искренне улыбаться.
Шарф пришелся очень кстати: в него удобно было прятать эту глупую улыбку, чтобы Женю ею не спугнуть.
– Прости, но не получится. – Этот отказ мне дался с большим трудом. Так и подмывало согласиться: умчаться с Женей в неведомую даль, забыть обо всем, о времени, о делах, об обязательствах… Но страх оказаться дома не вовремя был сильнее.
– Черт. Сегодня же воскресенье, Лесь. Не говори, что ты занята! – Он расстроился, и даже не пытался этого скрывать.
– Давай, в другой раз, ладно? – Я сделала это! Набралась смелости! Подняла руку и погладила его по щеке! Чуть не умерла от волнения…
– А в чем проблема-то, Олесь? Давай, помогу утрясти? Я же на колесах, подвезу, помогу, если нужно? – Он весь растаял будто, от этой легкой ласки – такой неприхотливой, почти незаметной для кого-то другого… А для меня она была сравни подвигу. Наверное, Женя это как-то понял, догадался, оценил… Поймал мои пальцы, поднес их ко рту…
Сердце снова замерло: неужели, он сейчас мне пальцы поцелует? Быть не может такого! Со мною – точно не бывает!
Нет. Он сделал еще круче: подышал на них. Согрел… Даже зажмуриться захотелось от этого переживания…
– Ну, что, Олесь?
– Прости, но не сегодня. Правда, Жень. Я бы очень хотела, но никак!
А в голове лихорадочно метались идеи и способы: как бы все утрясти, как бы так исхитриться, и успеть с ним куда-то сходить. Ничего хорошего не приходило на ум…
– Ладно. Давай, подвезу тебя домой, хотя бы. А завтра куда-то сходим. Ладно?
Все. Теперь можно было точно падать в обморок: он и на завтра уже планы строил…
– Хорошо. Завтра, наверное, смогу…
– Побежали! – Он внезапно подхватил меня на руки. Закружил, заставляя визжать от восторга, ахать и замирать в испуге… И уронил в сугроб.
Специально! Практически положил! Спасибо, что не бросил!
– Ай! Ты что творишь?! Зачем? – Притворялась, что очень испугалась. Что возмущена и обескуражена… А сама заливисто смеялась. Я давно не валялась в снегу. Наверное, с самого раннего детства…
– Ты же Снегурочка, Лесь! Как же без снега? – Он свалился рядом, взметнув небольшой ураган из белоснежных хлопьев, подгреб к себе и снова прижался к губам.
