Татьяна Михайловна Василевская "Дело случая"

– Разрешите доложить, товарищ майор! – гаркнуло чудо своим звонким голосом.

– Чего ты всегда орешь?!!!

– Виноват! – снова гаркнуло чудо. Ручимский поморщился.

– Докладывай. И давай без вот этих вот своих… Не в армии.

– Слушаюсь! Вернее, хорошо, товарищ майор…

– Ну! – поторопил Ручимский, которому не терпелось вновь избавить себя от присутствия шумного, раздражающего фактора, в лице балбеса стажера.

– Сидор Егорович!…

– Можешь не орать!

– Так точно! Да… Извините… В общем, отчет по Иваницкому пришёл. Смерть наступила в результате остановки сердца, которую спровоцировал введённый ему препарат. «Эсмерон», относится к миорелаксантам и используется при общем наркозе во время проведения хирургических операций для ослабления мышечного тонуса и напряженности позвоночника, А также при проведении интенсивной терапии для облегчения искусственной вентиляции легких. Но при многократно превышенной дозировке, как в данном случае, он может вызывать остановку сердца. Особенно, если у человека сердечно-сосудистые заболевания, или ослаблена имунная система, или имеются проблемы с печенью…

Сидор Егорович махнул рукой.

– Дальше. Ясно, что препарат его убил. Медицинские подробности опустим. Я уже и так после этого доклада сам могу лекции читать об этом «Эсмероне»…

– Препарат был введён посредством внутривенного введения в область шеи. При отсутствии интубации лёгких воздействие препарата усиливается, и за очень короткий срок, начиная от нескольких секунд, может вызвать отёк дыхательных путей и остановку сердца. Учитывая дозу, введенную Иваницкому, смерть наступила практически мгновенно.

Место, выбранное для введения препарата, отсутствие шприца, которым был сделан укол, на месте обнаружения тела, а также сам препарат, используемый в узкой области медицины, указывают на то что смерть была насильственной.

Сидор Егорович кивнул.

– Согласен… Тараторить, как заведенный, тоже в академии учили?… Ладно, занимайся делом, стажер. Только без вот таких вот выкрутасов, как с лабораторией. Ясно?!

– Так точно! Извините… Товарищ майор, я просматривал сводки происшествий и кое-что нашел… – глаза юного сыщика слегка покрасневшие от долгого сидения за старым, никуда не годным монитором, горели настоящим азартом.

– Ну! Давай, говори, слушаю же… – проворчал следователь.

– Смерть Иваницкого наступила, по заключению медиков, более чем за двое суток до того, как его обнаружила пенсионерка Золотарёва. То есть шестнадцатого сентября. А пятнадцатого сентября, правда, совсем в другом районе Москвы, была убита девушка. И у неё с руки, уже после убийства, был сорван браслет. Тонкий, золотой. И преступник так дёрнул что повредил кожу на запястье. Группа крови девушки, совпадает с группой крови на браслете который был у Иваницкого, а также обнаруженной на его одежде…

Сидор Егорович внимательно смотрел на своего подопечного.

– А ты, стажер, может и не такой уж оболдуй, – с некоторым сомнением в голосе проскрипел он. – Созвонись со следователем, который ведёт это дело и съезди туда. Посмотри. Изучи дело этой девушки… В общем, шевели мозгами, работай. Свободен…

– Я уже созвонился, товарищ майор! – радостно гаркнул не совсем уж оболдуй стажер. Сидор Егорович в очередной раз скривился.

– Ты меня убить хочешь? Ты чего все время орешь?!

– Извините! Привычка. В Академии требовали по форме докладывать. И четко…

– Молодцы! Хорошо требовали. Докладываешь, чётче не бывает! А теперь все, учись докладывать просто, не разрывая мне барабанные перепонки каждый раз!

– Слушаюсь!… Извините…

– Уйди, стажер… Давай, делом занимайся…

Сияя как именинник, Гоша чуть не на цыпочках отошёл от стола начальника. Жизнь прекрасна! И даже Сидор Егорович, вечно всем недовольный и ворчащий по любому поводу и без повода тоже прекрасен! Продолжая радостно улыбаться, Гоша направился в сторону выхода из управления. Он сам будет вести дело! Теперь уже точно. Сам! Ну, вообще! Круто! Супер!

Глава 6

Дорога до Отрадного была не близкой. И пока Гоша добрался до места встречи с коллегой, расследовавшим дело об убийстве семнадцатилетней Вероники Ефремовой, которой, очень даже возможно, мог принадлежать золотой браслет найденный у убиенного наркомана, он успел достаточно подробно изучить материалы дела убитой девушки.

Вероника Ефремова только-только окончила одиннадцатый класс. В ВУЗ не поступила, не добрала баллов. Собиралась поступать на будущий год. Проживала с матерью. Мало обеспеченная семья. После окончания школы девушка устроилась в расположенную неподалёку от дома спортивную школу, буфетчицей.

По отзывам соседей, учителей, одноклассников, сотрудников, спортшколы, короче всех с кем убитая так или иначе контактировала, она была очень скромной, ответственной, не конфликтной и не особенно общительной. Молодого человека не было или же никто не знал о его существовании. Но это вряд ли. Кто-то да обязательно знает о подобных вещах. Видимо и впрямь друг сердца у юной особы отсутствовал. Что и не удивительно для такой скромницы, какой она, судя по всему, была. Подруг по настоящему близких, Вероника тоже не имела. Регулярно ходила в храм. Любила животных. Хорошо пела. Браслет, который убийца сорвал с руки девушки являлся подарком матери на окончание школы. Судя по всему, матери убитой было достаточно сложно купить такой подарок. Жили они очень и очень скромно.

И вот такую девушку, которая никого в своей жизни не обидела, и которая и жить-то ещё даже не начала, можно сказать, кто-то убил. По непонятной причине. Подошёл со спины и нанёс удар ножом. Очень вероятно, что это сделал Иваницкий, который на следующий день сам стал жертвой убийства. Но зачем, зачем было убивать эту вполне милую, безобидную девочку, Веронику Ефремову? Не из-за браслета же. Ну сколько можно получить в ломбарде за тонюсенький браслетик? Ну даже для наркомана это как-то чересчур. Да и каким образом Иваницкого занесло с Юго-Западной в Отрадное? Ну, допустим, по делу. Не важно по какому. Но, вот, он приехал. И что? Взял и убил первую попавшуюся ему на улице девчонку, позарившись на не сказать чтобы особенно ценную безделушку? Может человек, находящийся в подобной степени зависимости от наркотиков совершить подобное? Наверное. Ведь, порой, именно такие поступки наркозависимые и совершают.

Гоша чувствовал, как его эта самая интуиция ворочается где-то там внутри и что-то, вроде как, хочет ему сказать. Но как-то очень-очень невнятно. А может это просто разыгралось воображение, а никакая не интуиция.

Следователь Корниец, широкоплечий здоровенный детина с грубоватым лицом и с такими же грубоватыми шутками, производил впечатление человека ответственно относившегося к своей работе. И ещё, в какой-то степени человека сострадательного. Не зачерствевшего душой окончательно и бесповоротно.

Смешливое усталое лицо то и дело расплывалось в широкой улыбке и следователь выдавал очередную из своих близких к скабрезности шуточек, и сам же громогласно хохотал над ними. А между этими «неаристократичными» приступами веселья, имевший за плечами двадцатилетний стаж работы в органах правопорядка следователь вполне искренне высказывался о том, какие сволочи, порой встречаются среди представителей человеческого рода.

–Девчонку, семнадцати летнюю ножом пырнуть. Это вот кем нужно быть? А потом этих уродов судят, валандаются с ними, все по закону чтобы, без нарушений, – смачно сплюнув, Корниец покрутил головой. – Убивать таких тварей… У убитой мать с горя слегла. В больнице сейчас. Врачи сказали шансов почти нет. Я когда с ней разговаривал, прямо вот думал, попадись мне этот гад, своими руками… – снова покрутив короткостриженой головой, следователь с досадой махнул здоровенной ручищей.

–А ты, значит, на стажировке! Ну что ж, добро пожаловать в ряды стоящих на страже закона, так сказать. Привыкай, не в сказку попал. На нашей работе такого насмотришься, что мама не горюй. Ни в одном детективе такого не покажут. – Мощная рука с силой хлопнула Гошу по спине. Корниец растянул губы в улыбке и заржал.

– А ты, я смотрю, парень крепкий, а так по виду и не скажешь. Мускулатура, прямо чувствуется, серьезная. Железки тягаешь?

– Акробатикой занимаюсь, но так для себя, не профессионально. С ребятами знакомыми в зал ходим, когда время есть…

– Молоток. Правильно, лучше спортом заниматься, чем пиво после работы возле подъезда сосать. – Здоровенная ладонь вновь приложилась к спине юного коллеги. – Ладно, пойдем, посмотришь место преступления, если интересно. Хотя, смотреть там особо нечего, сразу предупреждаю…

Корниец взглянул на часы на своей по обхвату похожей на бревно руке.

– Давай только по быстрому. У меня еще одна встреча через час, а потом начальство на ковер вызывает. Будь оно не ладно. Работать только мешают со своими докладами бесконечными. Неймется им, без их неусыпного контроля никто ж не справится, все сплошь дебилы, одни они умные… – следователь снова радостно заржал.

Место, где была убита девушка, было и впрямь ничем не примечательное, разве что, кроме отсутствия нормальной дороги. Плотно утоптанная местными жителями тропа, изрытая ухабами, проходила через небольшой пустырь, расположенный между проезжей дорогой и жилыми домами. По другую сторону этой дороги находилась спортивная школа, в которой работала убитая, автобусная остановка, а чуть дальше тоже шли дома вперемежку с разнокалиберными торговыми точками.

– Она с работы возвращалась. Даже темнеть ещё не начало. Начало восьмого… – закурив и мастерски выпуская дым ровненькими колечками, сказал Корниец. – Видимо, этот ублюдок, либо обдолбанный был, либо его ломало и крыша поехала, что позарился на никчемную побрякушку.

Следователь вновь выпустил белые колечки дыма и с чувством произнёс грубое ругательство. В тёмных глазах горел недобрый огонек. Гоша молча кивнул. Что тут можно было добавить. Девчонку жалко. И ведь так глупо, так несправедливо… Одернув себя, и собравшись, как и подобает человеку занимающемуся расследованием, а не распусканием соплей, Гоша прошелся вдоль пустыря, пытаясь представить какова и впрямь могла быть причина толкнувшая пусть и не вполне вменяемого человека на страшное преступление. Тут ведь не сказать чтобы было какое-то скрытое от глаз, глухое, безлюдное место. В любой момент мог появиться кто-то идущий со стороны остановки, или с противоположной от жилых домов. Интуиция молчала. Оставалось и впрямь единственное объяснение – полная деградация в результате приёма наркотических средств. Потеря осознания себя и своих действий до такой степени, что убивший девушку не отдавал себе отчета в несопоставимости тяжести преступления и, по сути, ничтожности «добычи», полученной в результате его совершения.

– В материалах все есть. – Сказал Корниец вновь подошедшему к нему после осмотра пустыря Гоше. – Я и с матерью говорил, и с сотрудниками спортшколы. И с классной руководительницей.

Корниец пожал плечами и ухмыльнулся.

– Привык все проверять. На всякий пожарный… Можешь почитать, но ничего особенно важного там нет. Обычная девушка. Тихая, такая, не слишком современная. Так что, причина не в ней. Случайная жертва. И это всегда особенно бесит…

Корниец пнул засохший комок земли, валявшийся на тропинке. Он был зол.

– Я понимаю о чем Вы, – кивнул Гоша. Следователь здоровяк взглянул на него и криво улыбнулся.

– Ты хороший парень, Гошан. Думаю, из тебя будет толк. Тебе не все равно. Это видно…

Здоровенная ладонь, в очередной раз приложилась между Гошиных лопаток.

– Ладно, мне на встречу пора. Нельзя опаздывать… Если хочешь подброшу тебя до метро…

Гоша отрицательно помотал головой.

– Нет, я еще тут похожу…

Корниец пожал плечами.

– Ну, как знаешь… Ты, если будут вопросы звони. Ну и вообще будем на связи. У нас дело-то, считай, практически, общее. У меня подозреваемый, у тебя жертва, а мудак один и тот же, судя по всему. – Корниец громогласно заржал и махнув рукой на прощание, размашистым шагом двинулся в сторону припаркованной у обочины дороги машины.

– До свидания, – крикнул Гоша в широкую спину. Коллега ему понравился. Нормальный мужик.

15 сентября. Вероника

… На улице было пасмурно. С утра шёл дождь и под ногами тут и там попадались лужи. Стараясь не промочить старенькие кроссовки Вероника внимательно смотрела под ноги… Нужно будет купить теплую куртку, и обувь тоже. Скоро совсем похолодает. В тонком плаще уже и сейчас прохладно в такие дни как сегодняшний. А старая куртка совсем уже никуда не годится также, как и сапоги… Как бы вот так исхитриться, чтобы сэкономить денег с зарплаты, чтобы сразу и на куртку и на обувь хватило… Налетевший порыв ветра растрепал светлые волосы. Девушка пригладила их озябшей рукой… Может, нужно было все же согласиться «подтонировать» пряди, как предлагала соседка парикмахерша? Она сказала, что волосы станут более блестящими и яркими, «получат объём» и даже лежать будут лучше. Да и свой цвет-то и правда какой-то тусклый, невзрачный. Может быть, она бы действительно преобразилась, как сказала соседка? Она ещё посоветовала делать макияж. Лёгкий. Чтобы выглядеть посовременнее, попривлекательнее. Наверное, здорово быть попривлекательнее… Нужно спросить у Отца Дмитрия, что он скажет. Может, правда… А в воскресенье как раз Отец Дмитрий попросил поехать в дом инвалидов. Будут там петь. Вот она у него и спросит, что он думает… Слегка устыдившись своих глупых мыслей о всякой ерунде, Вероника ускорила шаг. Нужно ещё ужин успеть разогреть до прихода матери. И кошкам нужно будет еду отнести, они же голодные… И обязательно нужно сегодня позаниматься, если она хочет не провалить снова поступление. Она и так почти неделю ничего не повторяла, все какие-то дела…

Сзади послышалось сопение и звук быстро приближающихся шагов. Кто-то тоже торопился побыстрее добраться до дома. Вероника почувствовала как ее с силой толкнуло в бок. На мгновение тело как будто обдало нестерпимым жаром, как из раскаленной духовки, а затем, наоборот, пришло ощущение сильного-сильного холода. И боли. И все вокруг вдруг закружилось и начало расплываться, теряя очертания, исчезая словно за пеленой дождя. Последним что почувствовала девушка было неприятное соприкосновение с холодной мокрой и твёрдой поверхностью тропинки по которой она шла…

Глава 7

После ещё одного обхода пустыря, Гоша дошёл до дома убитой девушки. Просто так. Без особых планов и надежд что-то узнать. Опрашивать соседей смысла не было. Корниец и впрямь очень ответственно подошёл к работе, побеседовал со всеми с кем только можно. Как уже успел убедиться Гоша в материалах дела вся эта информация имелась, как следователь и сказал.

Гоша побродил по близлежащим дворам. Листва начала окрашиваться золотисто-багряными тонами. Воздух был прозрачный и словно пропитанный влагой. Гоша любил осень. Именно такую. Не холодную, промозглую и тускло-серую, а светлую, нежную, с привкусом лёгкой грусти, как будто тихая-тихая мелодия наполняет пространство. Подумав про мелодию, Гоша улыбнулся и, вынув из кармана телефон, определил по карте необходимое направление.

В храме после яркого дневного света было как будто немного сумрачно. Звуки казались приглушёнными и, как и всегда, ощущалась торжественная особенность места. Гоша непроизвольно стараясь ступать осторожно и как можно более бесшумно, прошёл вглубь убранного соответствующей атрибутикой помещения.

– Святой Отец, – довольно робко обратился юный сыщик к высокому грузному мужчине, облаченному в одежду священнослужителя. Мужчина взглянул на юношу и улыбнулся. Глаза у него оказались неожиданно озорные.

– Да?…

– Здравствуйте! Я из следственного отдела…

Гоша показал удостоверение. Священник с серьёзным видом сдвинул брови, изучая документ, при этом явно старательно пряча улыбку.

– И чем я могу быть Вам полезен, Георгий Сергеевич, исполняющий обязанности младшего сотрудника следственного отдела прокуратуры?

Под густыми бровями глаза священника переполнял самый настоящий озорной юношеский задор. Надо же младший сотрудник следственного отдела! Лет-то сотруднику такого серьёзного отдела сколько от роду?

– Я занимаюсь делом об убийстве… – Гоша смущенно огляделся вокруг. Он не был уверен можно ли в храме говорить о подобных вещах. Но Святой Отец, очевидно догадавшись о причине смущения юного следователя, подбодрил его кивком головы.

– Это благое дело – искать преступников и привлекать их к ответу.

– Спасибо… – пробормотал Гоша. – Тот человек, чьё дело я расследую, очевидно, сам является убийцей девушки. Вероники Ефремовой. Она ведь ходила к Вам в храм?

Священник кивнул. На этот раз на его лице отразилась грусть.

– Да. Вероника была нашей прихожанкой… Она была очень хорошей девушкой. Всегда жаль, когда уходят совсем молодые и чистые душой. Вероника помогала в храме, когда могла. По праздникам пела в церковном хоре. У неё был очень хороший голос.

– Святой Отец, я знаю, что нельзя нарушать тайну исповеди. Но я прошу Вас ответить на один вопрос. Ведь, наверняка, Вероника исповедовалась?

– Разумеется. – На этот раз в голосе священника Гоше послышалось недовольство. Он явно не собирался нарушать обязательств и разглашать священную тайну.

– Мне не нужны конкретные подробности. Но это очень важно, иначе я бы не спрашивал. Правда.

– Я слушаю, – спокойно и на этот раз довольно холодно сказал Святой Отец.

– Вероника не рассказывала, к примеру, о каких-либо связях, скажем так, с сомнительными ммм… незаконопослушными личностями. Мало ли, случайно что-то такое произошло. Знакомство, общение, она сама могла переживать из-за этого, возможно не знала как ей следует поступить, искала совета…

Юный следователь вновь смутился.

Лицо священника словно бы разгладилось, на губах появилась улыбка.

– Тайна исповеди нерушима. Это так. Но то чего не было сказать можно. Нет, ни в чем таком Вероника не признавалась. Она была действительно хорошей девушкой. И с подобными людьми не общалась и сама не стала бы делать ничего сомнительного или дурного. Я в этом уверен.

– Спасибо, Отец Дмитрий. Вы мне очень сильно помогли!

– Я рад, что наша беседа оказалась для Вас полезной. Приходите к нам ещё, Георгий Сергеевич. Просто так, не по рабочим делам. Мы всегда рады всем кто к нам приходит. И удачи Вам в Вашем расследовании.

Быстро подкрепившись в торговом центре фаст-фудом, чего бы совершенно точно очень сильно не одобрила бы мама, Гоша позвонил Сидору Егоровичу, чтобы отчитаться о проделанной им работе. Шеф явно не пришёл в восторг от перспективы слушать доклад только-только «сплавленного» им с глаз долой стажера.

– Ты вот что, давай, заканчивай там со своими делами, и завтра все и доложишь, – проворчал Сидор Егорович, сожалея, что уж завтра-то все равно придется выслушивать что там «накопал» или «не накопал» мальчишка.

– Так точно! – гаркнул стажер. Ручимский закатил глаза и мысленно выругавшись, поспешно отключился, пока ретивый сотрудник ещё чего-нибудь не проорал в трубку. Научили его, видите ли, по форме докладывать!

Рабочий день официально уже закончился и можно было с чистой совестью ехать домой. Но Гоша решил дойти еще до спортивной школы. Чтобы, раз уж он все равно здесь, «прочувствовать», до конца, ту атмосферу, которой жила милая, скромная и безобидная девушка Вероника Ефремова. Которую убил, по не вполне понятной причине, а скорее и вообще безо всякой причины, поддающейся логике и рассудку, опустившийся, потерявший человеческий образ наркоман.

Было почти то же самое время, в которое произошло убийство девушки Вероники. К вечеру на улице стало заметно холоднее. Застегнув молнию куртки до самого верха, и спрятав руки в карманы, Гоша дошёл до крыльца спортивной школы. На несколько мгновений он прикрыл глаза, представляя, как Вероника выходит из дверей школы, проходит через двор и идёт в сторону дороги. Доходит до перехода и дальше через пустырь идет в сторону своего дома. И так и не доходит…

Никакого озарения, как и следовало ожидать, не случилось. Гоша почувствовал что начинает окончательно замерзать. Пора ехать домой. Здесь ему больше делать уже точно нечего. Завтра нужно попробовать разыскать дружков Иваницкого и попробовать их тряхнуть. А потом… Двери школы открылись и из них вышла девушка. В первый момент Гоша подумал, что сошёл с ума. Девушка была очень похожа на Веронику Ефремову. Гоша зажмурился и помотал головой, затем снова взглянул на незнакомку. Теперь, когда она находилась уже ближе к нему, «морок» охвативший его на короткое мгновение развеялся, и сходство незнакомки с убитой девушкой не казалось столь очевидным. Черты лица возможно и впрямь были немного похожи, но они были намного более яркими, более выразительными и привлекательными. Глаза горели озорными огоньками. На девушке был надет короткий светло зелёный пуховичок, светлые свободные спортивные брюки и белые, явно очень не дешевые кроссовки. Единственный из предметов одежды, в которых Гоша разбирался, вследствие увлечения спортом. Из под тонкой бледно розовой трикотажной шапочки девушки на плечи спускались блестящие каштановые волнистые пряди. На плече незнакомки висела спортивная сумка, казавшаяся слишком большой и, вероятно, ещё и очень тяжёлой для её тоненькой хрупкой фигурки. Гоша ничего не знал о случайно встреченной им девушке, но он точно знал что это самая прекрасная девушка во всем мире. Это было глупо и странно. И так замечательно. Казалось, что все вокруг стало ярче, светлее…