Ольга Юрьевна Морозова "Наваждение"

Я взял в руку бумажку и внимательно посмотрел на номер.

– Если вы меня не обманываете, то вы полностью оправданы.

– А если обманываю?

– Тогда ваше преступление имеет отягчающие обстоятельства.

– Я говорю только правду.

– Отлично. Я обязательно вам позвоню. Надеюсь, вы не замужем?

– Нет, не замужем.

– И вас не ждет дома ревнивый жених?

– Не ждет.

– Вот и все выяснили. Про меня вы знаете, что я чудовищно одинок. И морально и физически. Все остальное я расскажу вам при следующей встрече.

– Я уверена, это захватывающий рассказ. Ну, мне пора. Вы весьма забавный тип. – Вика махнула мне на прощание рукой и скрылась в подъезде. Я зашел в супермаркет, купил пельменей на ужин и поехал домой.

На следующий день я собирался позвонить ей, но почему–то не стал этого делать. Несколько раз моя рука набирала ее номер, но потом я неизменно его сбрасывал. Внутренне я опасался, хотя сам не мог понять чего? Слишком близко призрак прошлого подошел ко мне, и я не мог решить, принять мне этот дар или отвергнуть?

После двухнедельной борьбы с самим собой, я все же подумал, что если я струшу сейчас, остаток жизни мне придется провести, изводя себя за упущенную возможность стать счастливым. Я не смогу простить себе, что не попытался сделать это, лишив себя надежды на веки вечные. Может быть, это искупит или хотя бы смягчит мою вину перед Терезой, которую я до сих пор ощущал? От этих мыслей перспектива дальнейшего существования предстала предо мной в таком мрачном свете, что я решил немедленно позвонить и набрал номер. Вика сразу же сняла трубку.

– Привет? Кто говорит?

– Это Стас. Вы меня еще помните?

– Конечно. У меня не такая короткая память. Тем более, вам никто не говорил, что девушки очень впечатлительны?

– Нет. Я так давно не общался с девушками, что даже забыл, как это делается.

– Вы боялись мне позвонить?

– Чуть–чуть боялся. Но набрался храбрости.

– Не знала, что вы такой стеснительный… Приятно удивлена.

– А я неприятно удивлен. Мне хотелось бы быть более решительным и смелым. У меня планы по завоеванию вашего сердца. Вы догадывались?

– Нет, откуда? Но теперь буду знать.

– Мне хочется увидеть вас…

– Сегодня не могу.

– Давайте завтра. Завтра выходной. Мы могли бы поехать за город. Я знаю там чудесное место, где можно пообедать на свежем воздухе.

– Ладно. Давайте завтра. Прельщает перспектива свежего воздуха.

– Куда мне заехать за вами?

– Туда, где вы меня оставили. Помните?

– Я не смогу этого забыть. Завтра в 13–00 я у вас. Устроит?

– Вполне. Я не сплю долго.

– До свидания. Оденьтесь потеплее.

– До завтра. – Вика положила трубку, а я еще долго слушал гудки, прежде, чем отключиться. Оставалось дождаться завтра.

В этом тягучем ожидании я провел остаток дня и ночь. Мысли мои путались, перескакивая с одного на другое. Часто я ловил себя на том, что многократно повторяю одну и ту же фразу, а это явный признак стресса. Я спрашивал себя, рад я или нет, и не мог дать вразумительный ответ. Так, промаявшись до 12–00 следующего дня, я вышел из дома. По дороге купил букет гвоздик, чтобы прийти на свидание во всеоружии настоящего джентльмена.

Вика подошла ровно в 13–00, и я про себя отметил ее пунктуальность. Пунктуальность не может не радовать, она доставляет нам истинное удовольствие, потому что говорит об уважении к нам. Я вручил Вике букет цветов, когда она села в машину.

– Милый букет. Куда мы поедем?

– За город. Хочется тишины. Я знаю одно очень хорошее место.

– Я за, – волосы у Вики были распущены, и я увидел, какие они густые и черные. И снова мне на ум пришла Тереза. Я вспомнил запах ее волос, перемешивающийся с запахом моря и тропиков, и снова почувствовал себя молодым и влюбленным. Вика молча смотрела в окно, пока я ехал по шоссе, насилуя двигатель моей новой машины. На миг что–то юношески бесшабашное вселилось в меня, но я устыдился этого, подумав, что должно быть я выгляжу до крайности нелепо. Этакий молодящийся донжуан, возбудившийся до крайности при виде молодой самки. Я вообще вдруг стал слишком много думать о том, как я выгляжу в Викиных глазах. От этого было еще хуже, потому что придавало нарочитости и неестественности моему поведению. Но я искренне надеялся, что Вика не особо проницательный людовед.

Через час мы очутились там, куда ехали. Это было небольшое кафе, выдержанное в стиле охотничьего домика. По случаю хорошей погоды столики стояли прямо на веранде из бревен, и мы с удовольствием там расположились.

– Как вам здесь? – Я, конечно, хотел услышать одобрение.

– Приятное местечко.

– Я очень хотел, чтобы вам понравилось.

– Вам это удалось.

К нам подошел официант, и я сделал заказ. Я не хотел признаваться Вике, что почти всех своих женщин, с которыми знакомился, я водил сюда, и прекрасно знаю местное меню.

Пока заказ готовился, мы немного поболтали. Вика рассказала, что окончила институт по специальности переводчик. Испанский, итальянский, английский. Немного знает французский и немецкий. Работает в одной конторе переводчиком, подрабатывает гидом. Почти всю жизнь живет в Москве.

– Почему почти?

– Вы прямо как следователь.

– Давай на ты. Это что, страшная тайна?

– Да нет никакой тайны. Просто не люблю раскрывать душу первому встречному.

– Я первый встречный?

– Пока да. А дальше будет видно.

– Ладно, что за контора, где ты работаешь?

– Зачем тебе?

– Хочу послать тебе цветы.

– Если только в горшках.

– Предпочитаешь горшки?

– Да. Они долго живут. И вообще люблю экзотические растения.

– Ты сама похожа на экзотический цветок.

– Могли бы обойтись без банальностей.

– Прости. Исправлюсь. Просто у тебя такая смуглая кожа, что я подумал, что ты не москвичка.

– Может, я не выхожу из солярия?

– Да нет. Это не загар.

– Вы весьма проницательны. Подумайте о смене профессии.

– Уже, пожалуй, поздновато. Придется довольствоваться тем, что есть.

Принесли наш заказ, и мы приступили к трапезе. Я заказал бутылку шампанского, надеясь, что оно выветрится к тому моменту, как я снова сяду за руль. От спиртного Вика слегка порозовела и раскрепостилась. Я нес какую–то чушь, что–то про журнал, про свой институт, и вообще всякую околесицу. Вика весело смеялась, и во мне зародилась робкая надежда, что ей приятно мое общество. Ну, или, во всяком случае, не противно.

Потом мы прогулялись по лесу, постояли возле пруда и покормили уток. Я пытался расспросить ее о семье, но она уклонялась от разговора, сказав только, что родители простые люди. Я не счел нужным настаивать.

В город мы приехали уже затемно. Я не хотел ее отпускать. Я хотел прояснить все до конца. То есть усилить или свести до минимума ее сходство с Терезой. Я не мог ждать, и поэтому прямо сказал ей:

– Еще не поздно, может, по чашечке кофе? Я живу один…

Она посмотрела на меня долгим взглядом, таким долгим, что я испугался, что она сейчас хлопнет дверью и уйдет навсегда, оставив меня ни с чем. Но тогда я еще не знал, что рок не решает вопросов так примитивно, как ужин за городом и простой хлопок дверью. Не стоило ждать так долго, чтобы отомстить так банально.

– Пожалуй, я выпью чашечку.

Я открыл перед ней дверь автомобиля, и мы поднялись ко мне.

Все, что было в холодильнике, я выложил на стол, и сварил кофе. Достал бутылку коньяка, подаренного мне каким–то приятелем за непонятные заслуги. Коньяк слегка ударил мне в голову. Вика вызвалась помыть посуду, я подошел к ней сзади, и положил руки ей на плечи.

– Как ты относишься к сексу с малознакомым мужчиной старшего возраста?

Вика бросила посуду и повернулась ко мне.

– Я прекрасно отношусь к сексу. Даже с малознакомым мужчиной.

Я позволил себе поцеловать ее, и наш затянувшийся поцелуй привел нас в спальню. И снова я не мог отделаться от чувства, что держу в объятиях Терезу. Мою Терезу. Мою первую, и, возможно, единственную любовь. Вика сняла платье, и я ощутил прилив адреналина в кровь – на ней было ярко–розовое белье…

Как на Терезе в нашу первую ночь в захудалой гостинице. Могло ли быть такое, что она все знала и теперь дразнит меня? Но я отринул эту мысль, как безумную. Все это просто совпадения. Просто совпадения, и ничего больше. Игра моего воображения. Многие девушки любят розовое. Что здесь странного? Но волей–неволей этот цвет будил во мне воспоминания, придавая нашей страсти оттенок фатальности.

Вика оказалась горячей и податливой девушкой. Я любил ее так, как мог бы любить Терезу, я плавал в тумане этой любви, испытывая блаженство. Воспоминания накладывались на реальность, создавая странную смесь восторга и грусти.

Когда мы просто лежали рядом, я силился вспомнить, как это было с Терезой, но не смог. Я забыл. Забыл, и молча страдал от этой амнезии, чувствуя стыд, что даже этого не мог удержать в памяти. Какая была она, Тереза – девушка из моих грез? Что я помнил о ней, кроме ее полустершегося образа? Умная, глупая, добрая, злая? Что она любила, а что ненавидела? Я так был поглощен тогда своим собственным чувством, что совершенно не замечал ее. Мы, собственно, почти никогда не говорили о ней. Кроме общих сведений и адреса, я ничего не знал. Или не хотел знать. Мне вполне хватало того, что было у нас тогда – танцы, ром, луна, секс. Так я понимал любовь. И именно такой эта любовь осталась в моей памяти. Хрупкая девушка в цветастом платье, пахнущая морем и солнцем. И само море, и само солнце усиливали это чувство, делая его пронзительным и острым.

С тех пор начались наши встречи. Сначала это происходило редко, потом чаще. Наступило летнее затишье, и я начал подумывать об отпуске. Мне очень хотелось поехать куда–нибудь с Викой. Я не на шутку привязался к ней, словно бы судьба неожиданно подарила мне продолжение того кубинского романа. Словно после долгих лет разлуки я обрел, наконец, то, что искал, и нашел в этом покой. Я снова был влюблен и счастлив, и даже Женька это заметил.

– Что, нашел подружку?

Я многозначительно покрутил рукой.

– Колись. Ты расцвел, как майская роза.

– Уж прямо, как роза. Ну, ладно. У меня есть подружка.

– Кто она?

– Не важно. Просто девушка.

– Как зовут?

– Вика.

– Победительница, значит? Смотри, как бы не уложила тебя на обе лопатки.

Эти его слова, брошенный вскользь, потом стали для меня пророческими. Но пока я пребывал в состоянии легкой эйфории и цвел, по выражению моего партнера, как майская роза.

Я хотел поехать в Италию. Почему–то именно эта страна виделась мне полной любовной романтики пристанищем всех влюбленных. Я нашел отличный маленький отель в небольшом городке, этакий приют для любящих сердец, и решил намекнуть Вике на возможность отдохнуть вместе. Я спросил ее, когда у нее отпуск, потому что мог уйти в любой момент. Она сказала, что в августе. Тогда я спросил ее, что она собирается делать, и она пожала плечами.

А на следующую нашу встречу я торжественно выложил перед ней две путевки в полюбившийся мне отель. Я очень переживал, что она откажется под благовидным предлогом, и я буду выглядеть полным дураком, но она согласилась. Даже поцеловала меня в щеку, прощебетав, что всегда мечтала съездить в Италию. Я же, скромно потупив глаза, сказал, что хотел совместить приятное с полезным – предоставить ей возможность попрактиковаться в итальянском. Надо сказать, что чем дольше длилось наше общение, тем больше новых нюансов там появлялось.

Вика совсем не была восторженной романтичной девушкой. Она не гнушалась просьбами и не стеснялась напоминать, если я забывал их выполнять. Корысть в отношениях была для меня новой, потому что с Терезой речь ни о чем таком не шла. Вика постоянно ныла, что скучная работа в ее конторе за гроши ей надоела, и просила меня найти ей место получше. Она теребила меня, чтобы я находил ей крупных заказчиков на переводы, просила свести ее с нужными людьми в издательствах. Я покорно выполнял все ее просьбы, не жалуясь и не раздражаясь. Более того, мне было даже приятно оказывать ей эти услуги, потому что так я чувствовал, что нужен ей. Ну, а в том, что она нужна мне, можно было не сомневаться.

Однажды я намекнул ей, что неплохо было бы, если бы она переехала ко мне. К тому времени я уже знал, что Вика не живет с родителями и снимает квартиру. Мне казалось, что так будет гораздо лучше, во всяком случае, я так наивно думал. Я был уверен, что все женщины, заполучив мужчину в свои сети, так или иначе пытаются привязать его к себе покрепче, утвердиться в своих правах, получить хоть призрачную, но уверенность в том, что завтра их не бросят. Но очевидно Вика думала иначе. Она довольно резко оборвала этот разговор, заявив, что еще не время. При этом у нее было такое выражение лица, что я почел за лучшее больше об этом пока не говорить.

Перед самым отъездом ко мне зашел сын, попросить машину.

– Привет, па. Не одолжишь машину? Я слышал, ты уезжаешь. Решил развлечься?

– Просто хочу отдохнуть. Имею я право?

– Не вопрос. Имеешь. Куда едешь?