– Лайт-спек, – пояснил Смак, заметив мой вопросительный взгляд, – Всегда с собой ношу.
После этого бармен перемотал грудь раненого полотенцами. Без особой осторожности и брезгливости.
– Снадобье кого угодно на ноги поставит, если он ещё не сплёл лапти, – закончив с перевязкой, он прошёл за стойку и вызвал всех, кого нужно, – Присаживайся, – он кивнул на один из стульев, – Тут Законника подождём.
Я послушно опустился на стул.
– Ты завалил этого? – спросил Смак, налив мне ром в стакан.
– Нет, – ответил я опрокидывая в себя янтарную жидкость залпом, – Они подошли и докопались, потом один схватился за кобуру, я и вломил.
Бармен внезапно заразительно заржал во весь голос.
– Нормально так вломил! – сквозь слёзы пояснил он приступ веселья, – Возвращаюсь в бар, а тут три трупа, у одного торчит залу…
– Что здесь происходит?! – властно рявкнули от входа.
В «Усталом Рейдере» появилось новое действующее лицо. Это был мужчина невысокого роста в длинном пальто и широкополой ковбойской шляпе, бросавшей на его лицо тень.
Глава 12
– Трое напали на моего посетителя, Законник, – чётко по-военному ответил бармен и указал на меня, – Вот потерпевший.
– А это, стало быть, нападавшие? – спросил новый персонаж.
– Так и есть, – согласился Смак, – Мой посетитель пришёл без оружия.
– Разберёмся, – пообещал подошедший к стойке Законник, – А ты парень, со мной прогуляешься.
На запястье защёлкнулся стальной браслет наручника.
– Но я не виноват ни в чём, – попытался протестовать я, – За что?
Под полой шляпы оказалось азиатское лицо с внимательным холодным взглядом.
– Записи с камер? – холодно поинтересовался он у Смака.
– Камеры в рабочем состоянии, – согласился бармен, – Закрою заведение пораньше и принесу в участок.
– Хорошо, – согласился Законник, – Идём.
На улице стояла БРДМ-1 окрашенная изломанными пятнами зимнего камуфляжа. Меня посадили в десантное отделение, закрытое от водительского.
Как это ни странно, но нервная встряска и прилив адреналина привели меня в чувство после больницы, тяжёлые навязчивые мысли о том, как я устроюсь на этом новом месте, испарились из головы. Эмоциональный всплеск и драка помогли почувствовать свой обновленный организм в полной мере. Пока лежал в больнице, мутировавшее тело ощущалось как чужое, ватное, но сейчас всё изменилось.
Несмотря на несколько мощных ударов, которые получил в голову, чувствовал себя свежим и бодрым. Мышцы пришли в норму и требовали нагрузки. Ясность мысли стала кристальной. Сухим морозным воздухом дышалось свободно и легко. Претерпевший метаморфозу организм переполняла энергия.
Несколько раз уже приходилось слышать, что квазы значительно сильнее и живучее остальных, в этом они могут поспорить с заражёнными. Много раз мне уже указывали, что я стал страшным, то есть опасно похожим на развитого бегуна, но впервые я почувствовал не только недостатки своего перерождения, а ещё и преимущества.
Тело стало намного сильнее человеческого. Скорость, реакция и ловкость не шли ни в какое сравнение с теми же параметрами, что уж там, заплывшего жирком моего прежнего тела. Органы восприятия стали острей. Я лучше видел, слышал и даже ощущал те запахи, о которых не догадывался в своей прошлой жизни. Цвета воспринимаемого спектра выглядели по-другому. Намного ярче стали красные цвета, я стал легче улавливать даже самое мелкое движение. Это не объяснить в двух словах – словно внезапно излечился от глухоты и сделал операцию по улучшению зрения.
Пока я тренировался абстрагироваться от избыточной сенсорной информации, небольшая боевая машина доехала до здания, которое сложно было спутать с другими. Это что-то вроде полицейского околотка. Без разговоров Законник засунул меня в камеру.
Через час или около того я услышал хриплую ругань моей крёстной и какую-то невнятную возню за стенкой. Вскоре смог лицезреть её саму.
Мамбу природа статями не обидела. В отличие от подавляющего большинства негритянок, она не страдала избыточным весом. Нет, фигура моей крёстной пусть и не тянула на эталонные девяносто-шестьдесят-девяносто, зато её рост можно было запросто назвать гренадёрским, а в моём мире в гренадёры не набирали никого ниже метра восьмидесяти. Для женщины это очень прилично. Плечи и предплечья говорили о том, что Мамба или очень долго и регулярно зависала в спортзале, или же много и тяжело физически работала. Развитая мускулатура на её атлетичной фигуре смотрелась внушительно, а эбеновая кожа это впечатление только усиливала.
Неизвестно, кто и как решил обезвредить и скрутить мою крёстную, и сколько мужчин потребовалось, чтобы защёлкнуть на её цвета чёрного дерева запястьях стальные браслеты наручников, но для того, чтобы это получилось, ей на голову натянули мешок.
Законник привёл женщину в согнутом состоянии головой вперёд, удерживая скованные руки вверху, и так и закинул её ко мне за решётку, без особого уважения к женскому полу.
Некоторое время Мамба ругалась на смеси испанского и английского языков. Не слишком улавливал смысл, но экспрессии и страсти в этом спиче было хоть отбавляй. Подошёл к ней и снял мешок с её головы.
– Орк! – гневно выпалила женщина мне в лицо.
– Мамба, – улыбнулся я ей, – Рад видеть, что с тобой всё в порядке.
– Давай сюда руки, – холодно сказал Законник, стоявший за решеткой, – Расстегну.
– Это всё незаконно! – выпалила крёстная, – Вы права не имеете!
– Имею, – с ледяным спокойствием возразил местный полицейский, – Ментата нет в стабе. Утром отделю овец от козлищ. Эту ночь поспите в кутузке, не рассыплетесь.
Мамба просунула руки через решетку. Щёлкнули браслеты наручников. Законник ушёл. Мы остались в тишине камеры.
Под камеры предварительного заключения был выделен цокольный этаж в левом крыле здания. Монолитные толстые железобетонные стены скрадывали звуки, небольшие оконца амбразурного типа больше были похожи на бойницы, что наводило на мысли скорей о бункере, чем о КПЗ. Решётки были во всю стену. Вдоль стен были вмурованы скамьи, хорошо подходящие для того, чтобы на них и сидеть, и лежать. Однако, без особого комфорта. Устроился на одной из них.
Закуток в дальнем углу комнаты был отведён под туалет, о чём сообщали однозначные неприятные запахи. Нужно сказать, не резкие, тут хорошо убирались, но очень любили хлорку. Запаха этого дезинфектора было куда больше, чем запаха туалета, но оба запаха смешивались в непередаваемое амбрэ, терзавшее моё обострённое обоняние. Пока я абстрагировался от неприятных ощущений, ко мне подсела Мамба.
– Пил, негодяй? – спросила она просто, как спрашивает сестра младшего брата.
– Пил, – согласился я, – Но не достиг нужного результата.
– Больше не пей без меня, – посоветовала женщина, – Иначе я сама тебе навешаю. Понял?
Оставалось только улыбнуться и кивнуть.
– Как ты здесь оказалась?
– Смак позвонил, – откинулась негритянка на стену, – Сказал, что тебя в участок отвезли. Поспешила сюда с ним. Он доставил запись, а я сделала копию.
– Зачем копию? – заинтересовался я.
– Законник имеет очень однозначную репутацию, – пожала плечами моя крёстная, – Он суров, но неподкупен. Непримирим, но руководствуется законом. И вообще очень правильный рейдер, живущий в Зимнем уже лет с десять. Сам понимаешь, что люди, топчущие Улей долго, меняются. Законник и в своём мире был полицейским, и тут страшней его у муров врага нет.
– Тогда мне нечего опасаться, – сделал я вывод, – Я не понимаю, зачем ты сделала копию записи, и какого чёрта тебя заперли вместе со мной.
Мамба тяжело вздохнула.
– Даже самые неподкупные и непримиримые могут прогнуться под желания власть имущих…
В следующую секунду её настроение переменилось.
– Я смотрела запись с камеры, – подскочила она со скамьи словно пружина, – Как ты тому – бац, а этому хрясь! Ты крут, крестничек! Я это поняла ещё тогда, когда ты сжёг бронемашину муров, но что настолько хорошо умеешь драться! Это же поэма, написанная в багровых тонах, а не кабацкая драка! Ты один расправился с тремя вооружёнными мужиками, как со слепыми котятами!
– Но-но, – остановил я поток восторгов, – Котиков не тронь! Котики это святое!
Мамба расхохоталась.
– К тому же, не так все просто было, – потрогал я распухшую правую половину лица, в которую прилетели удары, – Тоже получил. Почему тебя закрыли со мной?
– Я пришла со Смаком в участок, мы принесли запись!
– Так, – согласился я, – Ты это уже сказала. Это не противозаконно вроде бы.
– Нет, Орк, – уставилась на меня Мамба чёрными глазищами, – Не противозаконно. Я потребовала тебя отпустить немедленно на основании видеозаписи, но Законник отказал…
– А ты что? – поинтересовался я, уже подозревая нехорошее.
– Я ударила кулаком по столу, и сказала, что думаю о законах Зимнего и его умственных способностях!
– А он? – криво улыбнулся я.
Глава 13
– Я ещё сказала, что только в муровских стабах, за самозащиту честных рейдеров хватают, – Мамба приуныла и села ко мне на скамейку, уперев локти в колени и положив на ладони подбородок, – А он не освободил и за оскорбление закона сунул меня к тебе в кутузку…
– Ты же говорила, что Зимний нормальный стаб…
Я улыбнулся, забавляясь перепадами настроения подруги. Ну, да, подруги. Кто, как не своя в доску девчонка прискачет посреди неуютного морозного вечера в околоток вызволять сомнительного урода из застенков? Только резкая очень, и на язык невоздержанная, а так, вообще-то, моя крёстная самая лучшая негритянка, которую я только знаю. Может, потому что единственная?
– Мамба…
– Аишки? – подняла она на меня свои огромные чёрные глазищи.
– Ты молодчина! Спасибо тебе!
Женщина махнула рукой.
– Я это сделала бы для любого, не только для тебя. Не потому, что ты мой крестник, а вообще для всех, – пояснила она, – Нормальные люди должны держаться вместе. Не только здесь, в Улье, а вообще везде. В стаи отлично сбиваются всякие муры. Если смотреть равнодушно, как власть имущие позволяют себе любой, даже самый маленький беспредел и беззаконие, то не успеешь оглянуться, как все стабы вокруг станут муровскими и начнут барыжить органами с внешниками. Патроны и снаряды проще так раздобыть, чем с ксерами возиться.
Так-то я стараюсь не особо сыпать вопросами, чтобы окружающим вдруг не показалось, что не владею ситуацией. Часто бывает так, что морда кирпичом намного более ценный актив, чем осведомлённость в мелочах. Но сейчас не тот случай. Мамба меня сама крестила и прекрасно знает о моей неосведомлённости в местных вопросах.
– Я уже не впервые слышу это слово «ксер». Кто это? – задал вопрос Мамбе, – Поясни, пожалуйста.
– Времени у нас теперь до утра, – грустно сказала женщина, – Можно и поболтать. Только я умоюсь.
– Угу, – хмыкнул я, – Давай.
Она стянула куртку и расстегнула ремень.
– У заражённых очень чуткий нюх, – пояснила крёстная, – И слух отменный. Я сначала не поверила, что вы свежаки, но когда увидела, что вы кочегарите примус и готовите на нём… Поняла, что вы ещё зеленей, чем крокодил Гена. Кофе – это не кровь, не мясо. Глупые низшие заражённые не свяжут этот запах с добычей, но вот с уровня лотерейщика они начинают стремительно умнеть. Всё дело в паразитических чёрных нитях мицелия, прорастающего в их споровых мешках. Нити заменяют им… Нет, не мозги… Что-то вроде управляющей программы. Я не биолог и не программист. Сложно объяснить такое, но споровый мешок имеется у любой из тварей. Он их ахиллесова пята. Даже у самых развитых тварей, он не зарастает полностью.
Она тем временем уже развязала шнурки, сняла подтяжки армейских камуфляжных штанов и начала освобождаться от свитера.
– А мыться нужно при каждом удобном случае. Мойся при любой возможности. Если бегуны, медляки и лотеры ещё тупят, из-за малого количества нитей, то все остальные вынюхают. Развитые мертвяки легко возьмут и встанут на твой след суточной давности, а потом могут неделями гонять получше любой собаки. Но скорей всего догонят, и довольно быстро. Тебе нужно спать, а они умеют впадать в коматозное состояние, даже не прекращая движения.
– Понятно! – кивнул я, гадая, вся ли она разденется, чтобы поплескаться в небольшой раковине для мытья рук или нет.
Мои гормоны отплясывали гопак. Внезапно я понял, что моя крёстная не просто крёстная, а ещё и экзотическая женщина. И похоже, она что-то такое почувствовала.
– Будешь подглядывать – навешаю! – пригрозила она, – Отвернись.
Выкинуть из головы все посторонние мысли и сосредоточиться на получении информации было непросто, но я взял себя в руки и отошёл к решётке. Встал спиной, чтобы не вызвать подозрений в собственной добропорядочности. Фантазия щедро дорисовала богатые прелести Мамбы.
– Ксеры…
– Ксеры? – ответила она приглушённо, – Вот Смак, например, когда позвонил, я была с цинком твоих патронов, у Репы – местного ксера.
– Вы спасли мой цинк? – удивился я.
– Всё спасли. Винтовку, рюкзак, цинк, спораны и горошины, даже тесак и ремень Акса я прихватила. Вот только патроны промокли. Я за десять процентов отдала их ксеру, чтобы отксерил их заново.
– Отксерил?
– Это Дар такой, – пояснила Мамба, шурша одеждой, – Могут копировать различные предметы. Обычно ксер зажимает в ладони предмет, который желает скопировать, и берёт во вторую ладонь сырьё для его копии. По желанию ксера из сырья получается точная копия предмета. Большинство ксеров не могут копировать предметы, не помещающиеся у них в ладони.
– Уразумел, – согласился я, – Полезный дар, а можно, например, жемчужину скопировать?
Крёстная усмехнулась.
– Нет. Ни один живой объект скопировать нельзя. Все требуемые материалы для копирования должны помещаться в ладонь, и в другой руке уже появляется нужное. Репа слабоват, как ксер, как конвейер клепать патроны не может, но за трое суток с цинком управится должен.
– Зачем ксерам гильзы? – спросил я, припомнив диковатого вида мужичка с полигона.
– Ну, не вся экономика Улья держится на ксерах, но они одни из главных поставщиков патронов. Им намного легче копировать, если сырьё представлено не набором каких-нибудь химических элементов, а уже готовыми компонентами или составными частями. Потому гильзы многие собирают и отдают или продают ксерам.
– А пиковые не знают проблем с боеприпасами, так? – заработали мои мозги в этом направлении.
– Они получают не только боеприпасы, но и оружие, и снарягу, и технику, – согласилась Мамба, – Можешь, кстати, уже поворачиваться.
