Ей представлялось, что она стоит на одном берегу этой кровавой реке, а на другой стороне её ждёт незнакомец в белом костюме. Он стоял, запустив руки в карманы и с улыбкой ждал.
– Прости, – ещё раз прошептала Николь. – Я правда не хотела. Искренне верила, что справлюсь.
Призрак проявлял привычное для призраков молчаливое безразличие.
«Скоро я узнаю, есть что-то на Той Стороне – или в смерти нас ждёт лишь пустота», – закрывая глаза, подумала Николь. – «Прости мама. Ты просила меня не выпускать эту тварь в мир. Я делаю, что могу».
Николь проваливалась куда-то вниз. Сознание затопило чернотой.
Потом она почувствовала, что плывёт в чёрной воде – вязкой, густой, как подогретой молоко. Плывёт, продвигаясь плавными, сильными движениями.
Впереди сиял яркий проём, подобный луне. Николь точно знала, что должна туда попасть туда. Ничего в своей жизни она не хотела так сильно! Достичь этой заветной сияющей черты, где ждала её мать, Творец и всё то светлое и счастливое, чего не было в жизни.
– Вернись, – проговорил мужской голос, тихий и глубокий.
Николь, не слушая, продолжала плыть.
– Вернись. Твоё время не пришло. Ты должна вернуться, пока не поздно.
– Не хочу убивать людей! – в отчаянье подумала Николь.
– Не убивай.
– Но я не могу!
– Не ищи лёгких путей – ищи правильный. Остановись. Ты просила знака свыше, вот он: вернись!
Сияющий проход отдалялся. Течением Николь несло назад.
Вскрикнув, она села, с удивлением созерцая, как кровь, которую только что видела расходящейся по воде, собирается, втягиваясь обратно в её вены, а раны затягиваются без следа.
На весь дом стоял дикий звон. Кто-то упрямо жал кнопку звонка. Тот надрывался визгливым треньканьем.
– Вот чёрт! – выругалась Николь, скользя по кафелю мокрыми ногами, срывая с вешалки махровый халат и оборачиваясь в него. – Да иду я! Иду!
Будто тот, кто стоял за дверью, мог её услышать?
Короткая пауза. Звонок заголосил снова. Кому-то не занимать навязчивости, настойчивости или упрямства!
Вернуть кольца на пальцы и спуститься вниз оказалось делом ещё пяти минут. Рывком Николь распахнула дверь и нос к носу столкнулась со смуглым стройным красавчиком. У него был острый подбородок и острый, как лезвие, взгляд.
– Ты оглохла? – надменно фыркнул красавчик Николь в лицо. – Какого чёрта так долго?
– Я не ждала гостей, – ошарашенно выдохнула она в ответ.
Парень оттолкнул дверь, отодвинул плечом хозяйку и нагло вторгся внутрь.
– Какого чёрта?! – возмутилась она. – Ты что себе позволяешь?
Уверенно миновав половину прихожей, навязчивый гость притормозил, обернулся и окинул Николь надменным взглядом:
– Я Фэйро Стрегонэ, – заявил он так, будто это должно было всё объяснить.
– Да мне плевать, кто ты. Я тебе входить не позволяла!
Николь кожей чувствовала давление, исходящее с его стороны – гнев, презрение, досада, желание поставить её на место.
Парень сцепил руки за спиной, словно бы боялся не сдержаться и распустить их.
Приблизившись, он навис над девушкой. Благо, рост позволял – макушка Николь была приблизительно на уровне его широких плеч. Выразительно окинул её взглядом, вновь презрительно скривил губы.
Вода ещё текла с Николь. Под халатом мокрая ткань противно липла к телу. Мокрые пряди волос липли к лицу и к шее, а у босых ног собиралась лужица.
Взгляд непрошенного визитёра задержался на этом мокром пятне и Николь почувствовала себя так, словно ненароком описалась – стыдно, мокро, мерзко.
Затянув пояс на халате, она с вызовом взглянула в полуночно-синие, мрачные глаза, словно требуя объяснений.
– Мать попросила забрать тебя, – произнёс он медленно. – Я полагал ты меня ждёшь.
Стрегонэ? Ну, конечно!..
– Вы – сын Джастины?
– Для тебя – сеньоры Джастины, – поправили её жёстко. – Собирайся. Я не рассчитывал на то, что придётся долго ждать.
– Переживёшь.
– Что ты сказала?..
– Сказала – переживёшь. Ещё раз – как тебя зовут?..
Привалившись плечом к стене, он расплылся в неприятной, жёсткой улыбке:
– Фэйро.
– Сеньора, – Николь нарочито подчеркнула это слова, – Сеньора Джастина сказала, что её сына зовут Дианджело.
– И? – дёрнул бровью он. –Что с того?
– Фэйро – не Дианджело. Это же очевидно!
– Догадаться, что у моей матери не один сын – не судьба? – закатил он глаза. – Слушай, у меня, в отличие от тебя, не так много свободного времени. Может быть, начнёшь уже собираться?
Николь хотела начать спор с возражениями, но потом мысленно махнула рукой. Зачем? Зачем тратить время? Она в самом деле согласилась с условиями Джастины Стрегонэ, так что и правда лучше поторопиться.
Жаль, что у неё контракт на старшего брата. Младший чертовски привлекателен.
Непрошенный гость тем временем без приглашения плюхнутся в кресло:
– Будет идеально, если соберёшься за пару часов, – съязвил он.
– Прям военная дисциплина! – хмыкнула Николь в ответ.
– Бери по минимуму, самое необходимое. Униформу и всё остальное дадут на месте, – холодно инструктировал он её.
Вскоре они уже сидели внутри автомобиля – Фэйр Стрегонэ за «штурвалом», а Николь – прямо за ним, на заднем сидении.
Машина была большая и роскошная, как и полагается машине богачей. Сиденья – из натуральной кожи, аромат кожи и дорогого парфюма, тонированные стёкла, большой салон. То ли позолоченные, то ли латунные детали там, где у простых людей простой металл.
Николь не говорила ни слова. Её «царственный» спутник тоже молчал, но она замечала, как, время от времени, он посматривает на неё через зеркало заднего вида.
– Раньше матушка не занималась благотворительностью, – сузил он глаза. – Мы никогда прежде не впускали в дом случайных людей.
– Отличная традиция, – одобрительно покивала головой Николь.
– Чем тебе удалось зацепить её до такой степени, что матушка решила оказать тебе покровительство?
– Да ничем. Я её до вчерашнего дня в глаза не видела. Признаться, её появление удивило меня безмерно. И, говоря на чистоту, не слишком порадовало.
– Часто в твою сраную лавчонку миллионеры-то заходят? Думаешь, я тебе поверю?
– Мне плевать, поверишь или нет. Тебя я тоже вижу впервые. Мнение незнакомцев для меня не в приоритете.
На сей раз он не хмыкает – кривит губы.
Затем молча лезет в карман и небрежно достаёт оттуда стодолларовую банкноту:
– Скажи, почему моя мать наняла тебя на работу и можешь это взять.
Взгляд синих глаз тяжёлый. В нём читается оскорбительное пренебрежение, словно перед ним сидит выползший на чистую скатерть таракан.
Это злит Николь.
Пока она молчит, в длинных пальцах, гибких, словно у хорошего фокусника, уже зажато две стодолларовые купюры:
– Я хочу знать правду. Этого хватит?
– Хочу десять раз по столько, – издевательски смеётся Николь.
– Твоя правда столько стоит? – невозмутимо и ровно звучит его голос.
– Нет.
– Не люблю переплачивать.
– Возможно, эта черта – проявление бережливости, но не исключено, что вы просто жаден.
– Возьми деньги и ответь на вопрос.
– Или – что?
– Тебе правда интересно? – в спокойном тихом голосе явственно звучит угроза.
– С первого взгляда, возможно, это незаметно, но девушка я очень совестливая. Я не привыкла брать незаработанных денег.
– Что на счёт моего вопроса? – гнул он свою линию.
– Я сама удивилась предложению вашей матушки, высказанному приблизительно в вашей же манере общения. «С завтрашнего дня работаешь у меня. Отказа не приму». И вот– я еду.
– Звучит странно.
– Ваша матушка, возможно, как и вы, считает, что решать дано только ей, а все остальные должны восхищённо аплодировать.
– Работать в нашем доме – это великая честь. Тебе следует проявить благодарность за предоставленный шанс.
– Это ваше чисто субъективное мнение. А как по мне, так в мою жизнь ворвались странные люди и хотят причинить мне добро. А мне оно надо? И ещё – положите уже ваши деньги обратно. У меня на бумагу аллергия. И следите, пожалуйста, за дорогой! Мы так, чего доброго, врежемся!
– Тебя не учили проявлять почтение?
– Меня вообще в прислуги не готовили. С равными равным достаточно вежливости.
Парень собирался ответить, но не успел. Его смартфон проснулся и что-то запел в стиле тяжёлого рока. Нажав кнопку вызова, он приложил мобильник к уху, зажимая его плечом.
– Да? – рыкнул он низким голосом.
Манера вождения Фэйро Стрегонэ заставляла нервничать. Они то и дело резко забирали в сторону, обходя другие машины и снова встраиваясь в поток автомобилей в стиле «потеснись, грязь, навоз ползёт». То ускорялись, то подсекали, то тормозили, то вылетали на встречную полосу.
А тут он ещё побеседовать решил.
Кажется, новости были плохими. Парень сделался темнее тучи.
– Что значит: «Нигде нет»? Придурок! Тебе за что платят?! Ты должен был следить за ним! – заорал Стрегонэ в трубку.
На том конце связи кто-то поспешно, взволнованно оправдывался.
– Да мне насрать! – рявкнул в ответ парень. – Делай, что хочешь! Хоть землю носом рой, но, если через час не сядешь ему на хвост, я тебе лично яйца отрежу и сожрать заставлю. И это не фигура речи, идиота кусок!
Неразборчивый фон в трубке загудел сильнее, словно рой потревоженных пчёл.
А лицо Фэйро теперь не выглядело тёмным – напротив, побелело, как мел.
– Ищи, – коротко прорычал он. – Приеду через час.
Бросив смартфон на соседнее сидень, Стрегонэ ударил по рулю обеими руками.
– Чёрт! – рявкнул он. – Чёрт! Чёрт! Чёрт!!!
Руль жалобно скрипнул. Машину повело влево, вынося на соседнюю полосу. Сзади отчаянно засигналили, визжа тормозами.
