Весна безумия
Нелли Ускова
Яна движется по чётко проложенному маршруту: доучиться две четверти одиннадцатого класса, сдать экзамены и поступить в университет. Но однажды незнакомец присылает ей новый клип любимой группы, а следом и первая любовь заставляет чуть отклониться от заданного маршрута. А когда у идола школы появляются на Яну определенные планы, с репутацией хорошей девушки приходится проститься. И после того как они с подругой находят странный артефакт, всё в жизни Яны окончательно выходит из-под контроля, она лишается всего, и как тут не растерять остатки разума?!
Нелли Ускова
Весна безумия
Там, где начинается магия, теряется разум
Глава 1. Татуха
Я всегда хотела быть смелой, уметь постоять за себя. Мне казалось, люди такими не становятся, а рождаются. И как было бы здорово, если бы я родилась такой же отважной, как моя лучшая подруга.
Ей сегодня как раз исполнилось восемнадцать, и для неё это знаковое событие – Инга уже давно хотела себе татуировку. Последние два года только об этом и грезила, но не делала раньше, потому что мать грозилась выгнать её из дома за художества на теле. Поэтому Инге оставалось только перебирать эскизы и копить деньги.
А сколько рисунков она перебрала за это время, знала только я. Иногда получала от неё сообщения с очередной картинкой в два часа ночи. Поэтому когда Инга решилась на сердитый кактус в горшке, причём вместо стрелы цветка у кактуса была кобра, разевающая пасть, я даже вздохнула с облегчением. Жуткая, конечно, картинка, но Ингу она приводила в восторг.
Мы встретились после уроков у раздевалки. Подруга сразу же натянула куртку, её щёки горели румянцем, а с лица не сходила улыбка.
– Не передумала?
Хотя зачем я спрашиваю?
– Не-а, – нахлобучила Инга шапку по самые брови. Лишь фиолетовые пряди с левой стороны выбивались наружу.
Инга неделю назад сбрила себе один висок, а волосы перекрасила в ярко-фиолетовый, и стала выглядеть старше. Она и так всегда казалась мудрее и взрослее меня, а с новой прической ещё и внешне стала выглядеть лет на двадцать.
Январь в этом году выдался лютым, на улице последние дни было ниже двадцати градусов. Настоящие крещенские морозы. Я в такую погодку шарфом заматывалась так, что оставляла одни глаза, а папа, коренной сибиряк, говорил: «Прохладненько стало», – и не ел мороженое на улице.
Мы сели на лавку переобуться.
– Сходить с тобой? – спросила я, кажется, нервничая больше, чем подруга.
– Не, – усмехнулась она. – Хотя мне вчера написали, что мастер, к которому я хотела, больше не работает, записали к другому, новенькому, но администратор сказала, он профи! И знаешь, как зовут мастера? Джорджик!
Рядом из раздевалки вывалилась толпа девятиклашек, и я не расслышала и переспросила:
– Как? Дождик?
Инга рассмеялась:
– Нет! Джордж! – И тут же выдала с акцентом: – Джорджик! Мне нравится, как звучит. Но Дождик тоже неплохо.
– Эй, Инга, говорят, с каждым годом ты становишься всё толще?! С днюхой! – вдруг к нам подошёл Борис Кравцов, одноклассник Инги, хлопнул подругу по плечу.
Борис подошёл не один, а в компании своих друзей по команде: почти двухметрового Коли Петренко и всеобщего идола нашей гимназии Ильи Ковалёва. И если Коля широко заулыбался и кивнул, когда наши взгляды встретились, то Ковалёв сделал вид, что меня не существует, и лишь усмехнулся, смотря на Ингу:
– У тебя сегодня днюха?! Поздравляю! Теперь ты можешь официально покупать алкоголь! – и демонстративно отвернулся от меня, показывая всем своим видом, что я для него пустое место. Быстро бросил друзьям: – Я в зал, догоняйте!
– Борюсик, тебе нагло врут! – невозмутимо выдала Инга. – Давно у стоматолога был? А то могу тебе зубы пересчитать!
– Ой, ну всё, бестия обиделась! Между прочим, это был комплимент, твоя задница с годами становится только лучше! – Кравцов продолжал сверкать зубами, которые после его слов находились в опасности.
– Борюсик, я не поняла, ты у нас давно бессмертным стал?! – вздёрнула бровь подруга и встала напротив него. – Или забыл, что я знаю слишком много твоих секретов? И… даже знаю, почему Алёна тебя бросила.
Последние слова Инга произнесла с коварной улыбкой. Борис сразу же перестал ухмыляться и буркнул:
– И почему же?
– Приходи в личку, расскажу, – поджала губы она и покосилась на Петренко, который, похоже, всё это время пялился на меня и улыбался. – Тебе это вряд ли понравится. Ладно, мы спешим!
Подруга потянула меня за рукав и, махнув рукой парням, потащила из гимназии.
– Алёна с Кравцовым мутила?! – опешила я, потому что для меня это было новостью.
– Да, она всегда ему нравилась, они ж в активе вместе тусят – и на той самой дискотеке замутили.
– Погоди! – я даже остановилась. – Это она на физре про него всё время рассказывала?! И ты это скажешь Кравцову?
Алёна была моей одноклассницей. Она в красках делилась подробностями из своей личной жизни в женской раздевалке, но не говорила, с кем именно встречается, а неделю назад рассталась с парнем, потому что от него воняло луком.
– Кто-то должен, – цокнула Инга. – Я Борюсика с детского сада знаю, и он, походу, завтракает чесноком. А в саду всегда лопал лук за всю группу. Пришло время выбирать, что он любит больше: лук или Алёну.
– Фу, я бы тоже не смогла встречаться с тем, от кого луком воняет, – я представила себе этот запах и поморщилась.
– Это ты ещё его носки не нюхала, – усмехнулась Инга. – Ты же у нас ещё тот нюхач.
– О да, для меня это будет смерть на месте, – рассмеялась я.
Инге нужно было сворачивать в противоположную сторону от школьного двора, и мы начали прощаться.
– Жду тебя вечером, покажу татуху!
– У тебя мама не приедет сегодня? – на всякий случай уточнила я.
– Нет, но она звонила с утра, поздравила! Так что жду только тебя! Ты мне обещала торт. – И Инга потопала в сторону тату-салона.
По дороге домой я всё думала о Борисе и Алёне. С одной стороны, мне было жаль парня, но с другой – я понимала и Алёну. Знала, как запахи могут отвратить от человека, особенно после того, как сама стала чувствовать их настолько остро, что могла улавливать самые тонкие ноты ароматов.
Глава 2. Дождик
Сколько себя помнила, я всегда хотела найти близкого друга. Из кожи вон лезла, чтобы понравиться, все свои игрушки раздавала, готова была на всё, лишь бы обзавестись настоящей подругой, но обычно одной-двумя прогулками дружба и ограничивалась.
В школе меня никто не обижал, я держалась своих одноклассниц и одновременно ни с кем не сближалась – не гуляла после уроков, не ходила в гости. Хотя очень хотела. Но заводилой и душой компании никогда не была.
С Ингой мы начали вместе учиться только с пятого класса, и она тогда уже была грозной: дралась с мальчишками, которые её задирали, умела постоять за себя. Я всегда ею восхищалась и побаивалась. И у Инги были подружки ещё из младшей школы: Оля Игнатова и Дина Муравьева. И я им завидовала, их дружбе, их вечно хихикающей стайке. Мне тоже хотелось с кем-то хранить секреты, делиться новостями и гулять после уроков.
Мама говорила, что у меня просто замкнутый характер. Но даже интровертам нужны друзья. Я действительно старалась помалкивать, ненавидела конфликты. Самый большой страх для меня – это с кем-то поссориться. Может, это и стало причиной того, что я ни с кем не могла близко подружиться, ведь старалась угодить, помочь, быть хорошей.
«Яна, у меня новый краш[1 - Краш(сленг.) – (от англ. сrush – сломать.) Человек, к которому/к внешности которого питают симпатию.]!» – прилетело сообщение от Инги.
Сначала я подумала про татуировку, но нет. Следом она прислала фото тату-мастера. Парень сидел полубоком и выбивал тату на щиколотке Инги. Он казался огромным, особенно на фоне хрупкой Инги. Джордж был мулатом, с тёмными кучерявыми волосами, собранными в пучок на затылке. А его здоровенные ручищи с татуировками-рукавами, как скала, нависали над тонкой ногой Инги.
Я вздохнула. Если подруга запала на эту груду мышц, дело плохо.
«Ты где? Как тебе Джордж?» – снова писала Инга.
«Уже у твоего подъезда. Джордж выглядит зловеще», – ответила и ускорила шаг.
И чуть не врезалась в соседа подруги по подъезду, Артёма, который жил на третьем этаже и хорошо знал Ингу. Они дружили, года три назад он даже спасал её от домогательств отчима. Артём был странным, нелюдимым. Инга называла его Душнила и говорила, что он социофоб и затворник, работал из дома и выходил на улицу только выкинуть мусор и забрать еду из доставки. Ему было уже двадцать пять, и мне он казался нереально взрослым. Но когда однажды я привычно сказала ему «Здрасьте», он расплылся в улыбке и усмехнулся:
– Не такой уж я и старый.
У меня с ним возникали ассоциации с профессором Снеггом из вселенной Гарри Поттера: бледный, нелюдимый, мрачный брюнет с длинными волосами, только вместо мантии он носил чёрный худи. Сейчас Артём снова был во всём чёрном. Узнал меня, чуть улыбнулся:
– Привет. Ты к Инге? Привет ей передавай! – и пошёл к доставщику еды, который ждал у подъезда.
– Привет. Передам. У неё сегодня днюха! – я приподняла тортик. Не знаю, зачем я это сказала, но Артём вдруг обернулся.
– Правда?! Погоди тогда.
Я уже пожалела, что ляпнула лишнего. Испугалась, вдруг Артём увяжется со мной к Инге. Он расплатился с курьером, взял бумажный пакет, и мы вместе зашли в подъезд:
– Она отмечать с друзьями планирует, или вы вдвоём будете?
– Вдвоём, – наверное, не нужно было разбалтывать ему. Мне стало не по себе, и я соврала: – Но ещё, может, мама Инги придёт… скоро.
– Хорошо, – и Артём просто зашёл в свою квартиру. Даже «пока» не сказал.
Странный он, но, хорошо хоть, не увязался за мной.
Инга с порога торопливо делилась восторгами. Когда она пришла с собственным эскизом, Джордж начал показывать свои работы. И она влюбилась в тату механического протеза на внутренней и внешней сторонах щиколотки, будто металлический шарнир, проглядывающий сквозь кожу. Татуировку они доделать не успели, лишь выбили тонкие линии, а на ноге Инги осталась повязка.
– Больновато, конечно, – поморщилась подруга. – Но зато такая крутая тату будет! Завтра продолжим. Как тебе Джорджик? Он топ[2 - Топ, топчик, топовый(сленг.) – (от англ. top – «высший», «максимальный», «первый») – лучший.]! Такой краш!
Если бы я не знала Ингу, подумала бы, что у неё грипп: этот нездоровый блеск в глазах, румянец. Но счастливая улыбка и нервная суетливость означали только одно: подруга запала на Джорджа. И ему теперь не позавидуешь. Если Инга чем-то загоралась, она пёрла напролом, как танк.
– Он явно не в моём вкусе. Здоровый, как шкаф. Ты не заболела? – усмехнулась я и приложила руку ко лбу подруги, вдруг у неё правда температура, но потом добавила: – А если у него девушка есть? И вообще, он такой взрослый!
– Я уже всё чекнула, – Инга явно была довольна собой. – Ему всего двадцать три, и никого у него нет. А ещё он сказал, что я топ, – Инга ухмыльнулась, потирая руки. – Так что он будет моим!
– Бедный Джордж, – покачала я головой и рассмеялась.
Мы лопали тортик, когда в дверь позвонили. Инга открыла и ахнула, на пороге стоял Артём с букетом красных роз:
– С днём рождения, Инга!
– Там что, объявление кто-то повесил?! Как ты узнал?
– У меня свои источники.
– Заходи, хоть чаю попьём в узком семейном кругу. У нас торт есть! И спасибо за цветочки!
***
На следующий день сразу после школы Инга умчалась доделывать татуировку, а вечером снова фонтанировала восторгами по поводу мастера. Я радости подруги не разделяла, Джордж мне не нравился, и я боялась, что он разобьёт Инге сердце. Не знаю, где она их находила, но парни всегда были старше неё лет на пять-семь. Ингу вечно тянуло к взрослым, а они западали на неё. Одноклассников, которые оказывали знаки внимания, подруга оставляла во френдзоне.
