– Глаза. Генрих смотрит по-другому. Взгляд… Не могу объяснить, – смущается Вика.
Вика заботливо вешает платье сестры на плечики, расправляя складочки.
– Это карнавальный костюм Оленьки?
– Да. Она у нас Лисичка в этом году, – Вика достаёт маску и кладёт на тумбочку.
– Красивый костюм. Сами вязали?
– Бабушка. Она у нас мастерица.
Вика достаёт своё платье, костюм и убирает всё в шкаф.
– Вроде бы всё…
– Тогда пошли вниз, сейчас узнаем, что решили дети. Если дети решат идти на ёлку, то мы забредём в кафе. Здесь чертовски вкусная кухня. Обожаю их пудинги, маффины и другую выпечку. А вечером Герман предлагал пойти в ресторан. Детей ужином здесь накормим.
– Даша, а дети одни останутся? – интересуется Вика, переживая за сестрёнку.
– Нет, что ты. Попросим горничную с ними посидеть. Лена не откажет. Удивительная женщина. Мне она очень нравится, я с ней давно знакома. Да и Глеб с Аннет уже большие, присмотрят.
Вика восхищается Дашкой, как у её всё легко, просто и продумано.
«Интересно, она всегда такая была? Или это приходит с уверенностью, что о тебе заботятся, тебя любят и поддерживают во всём?».
Вика с Дашей спускаются в гостиную, но обнаруживают пропажу. Мужчин здесь нет. Дети играют, не обращая внимание на взрослых. Вика приятно удивлена, Оленька не заметила её отсутствия, обычно сестрёнка хвостиком бегает сзади.
– Дети, где папа?
– У Глеба в комнате, – отзывается Ромка, не отвлекаясь от игрушек.
– Ну вот, придётся опять подниматься на второй этаж. Вот пусть только Герман скажет, что не боится, если я пополнею. Если не боится, тогда зачем по этажам гоняет, – ворчит, улыбаясь, Даша. – Вика, посиди одна, только не скучай. Я быстренько. Германа только найду.
Дарья направляется на второй этаж, а Вика усаживается на диван и погружается в свои мысли.
Она с этими людьми знакома несколько часов, но почему же ей кажется, что знает их всю жизнь. С ними приятно общаться. Никто из них не лезет с расспросами в душу. Даша рассказывает понемногу об их семье, порционно выдавая информацию.
Вика задумчиво смотрит на малышей. Роман строит что-то из конструктора, а девчонки играют в куклы. Куклами они уже поменялись. Вика отмечает, что у Оленькиной куклы появился уже новый наряд. Значит бабуля с утра успела поколдовать. Вика улыбается нахлынувшему желанию сшить кукле красивое платье, вот только нужно найти тот заветный пакет с обрезками.
К Вике подбегает Ромка и выдёргивает её из размышлений, взяв за руку:
– Вика, я не понимаю, что говорит Оля и не могу это перевести Элен. Помогите, пожалуйста.
Виктория, улыбнувшись мальчишке рассеянной улыбкой, подходит к детям и присаживается рядом с ними на пол.
– Оленька, что ты такое непонятное сказала?
Оля смотрит на сестру своими очаровательными карими, как у мамы, глазками и повторяет:
– Черевички, я обула Грете черевички.
– Черевички, Ромка, это тапочки по-другому, но нарядные, праздничные.
Вику удивляет то, как Ромка быстро переводит всё на другой язык. Элен что-то отвечает брату.
– Я вас не понимаю, сколько раз говорить, – возмущается Оля и смотрит на сестру. – Вика, ну скажи ты им. Я не знаю их языка.
– Это немецкий язык. Мы дома часто на нём разговариваем, – поясняет Ромка.
– Рома, вы на немецком разговариваете с папой?
– Да. И с папой, и с мамой, и с Глебом.
«Ничего себе», – удивляется Вика. Она иностранных языков не знает. В школе и в институте учила английский, но он прошёл как-то мимо неё, не оставив следа в голове.
– Вика, ты почему переместилась на пол? Пол холодный.
Вика поднимает голову и встречается взглядом с мужчиной. На неё смотрят голубые-голубые глаза, но смотрят нежно, ласкающе, словно каждую клеточку её тела целуют.
– Нет, Генрих, не холодно. Дети ведь играют, – отвечает она и вкладывает свои ладошки в протянутые навстречу ей руки Генриха.
Он помогает ей встать и кладёт свои руки к ней на талию.
– У детей коврик с подогревом, а ты сидела на обычном. Вика, как ты узнала, что это я?
– У тебя взгляд другой. Не такой, как у Германа.
И только сейчас обращает внимание на браслет, браслета на руке мужчины не видно. Вика немного смущается. Неужели ошиблась?
– Что не так? – глаза мужчины улыбаются и ласкают. – Что?
– Браслет…
Генрих обжигает её щёчку поцелуем.
– Браслет никуда не делся. Но нам не нужен браслет, Вика. Ты и так меня узнаёшь. Для твоей уверенности я его поправлю.
И Генрих поправляет рукав свитера, вытащив из-под него браслет.
– Дети, убираем игрушки и пошли гулять.
– Генрих, мы все пойдём? – интересуется Ромка.
– Все.
– Все-все? И Аннет, и Глеб? – спрашивает голубоглазая девчушка.
Вика замечает акцент у Элен.
– Да, Эль, пойдём все вместе. И будем кататься на ватрушках с горы. Покатаем Вику?
– Чур, Вика поедет со мной, – заявляет Ромка.
– Хорошо, Ромка, я доверю тебе Вику. Уговорил… Оля, будешь кататься со мной?
Оленька утвердительно кивает, не отвлекаясь от игры, а потом поднимает глазки и смотрит на сестру, словно ищет в её глазах одобрения. Вика улыбается сестрёнке.
Со второго этажа спускаются Герман и Дарьяна. Оба одеты в комбинезоны.
– Вика, а у вас есть во что для катания с горки переодеться? – спрашивает Даша.
– Конечное, сейчас мы с Оленькой быстро. Побежали? – Вика протягивает сестрёнке руку, и они, взявшись за руки, поднимаются в комнату.
Вика помогает переодеться Оленьке, которая без умолка тараторит, рассказывая о своих новых друзьях, и уже сама успевает одеть костюм, как раздаётся стук в дверь.
– Виктория, покажись.
– Сойдёт? Только у меня наверх, кроме шубки, ничего нет. Я кататься не собиралась.
В ответе Вики сквозит неуверенность. Генриху так хочется защитить Вику от неё же самой и от этой неуверенности тоже.
– Сейчас что-нибудь придумаем. А если не придумаем, будешь кататься в шубке.
Генрих помогает Оленьке обуть валеночки. И видя, что Вика замешкалась, приходит на выручку:
– Валенки и именно их. И шубку! Ты – моя Снегурочка!..
Оля с визгом летит на первый этаж, сообщая всем, что Вика у них Снегурочка, а Генрих ненадолго пленит Вику:
– Вика, ты красавица! Я тебе это уже говорил?
– Нет, – смущаясь, отвечает Вика.
– Вика, вернёмся к нашему разговору. Твой ответ, красавица?
Генрих приподнимает руку, чтобы коснуться её щеки. Проводит тыльной стороной ладони по щеке, едва касаясь кожи. Виктория замирает, сердце перестаёт биться от такого нежного прикосновения. Рука Генриха перемещается на затылок, зарываясь в густые волосы и лаская их. Вика тяжело сглатывает, пытаясь справиться с нарастающим возбуждением.
Девушка догадывается на какой вопрос хочет услышать ответ мужчина, но ответить она ещё не готова и пожимает плечами. Генрих нежно поцелует её щеку, прокладывает дорожку из поцелуев к виску, спускается к ушку. Вика не двигается. Ей безумно нравятся эти ласки, такие необычные для неё и будоражащие её тело.
– А так, моя нерешительная упрямица?
Дыхание Генриха ласкает кожу, Вика улыбается в ответ и заглядывает в его глаза. В самые красивые глаза на свете! В этом она уже уверена. Заглядывает и позволяет омуту его глаз захватить её в плен.
Генрих обнимает девушку одной рукой за талию, несколько прижимая к себе, и нежно завладевает её губками. Вика растворяется в этом поцелуе. Хотя разум и продолжает бунтовать, сердце уже растаяло, растекаясь лужицей у ног этого мужчины. Вика нерешительно кладёт свои руки на грудь Генриха, но не для того, чтобы оттолкнуть его, а для того, чтобы чувствовать удары его сердца.
– Твой ответ? – тихо выдыхает Генрих.
– Давай попробуем, – слышит он в ответ.
Хоть в этом ответе и сквозит всё та же неуверенность, но это лучше, чем отказ.
Глава 8
Генрих
Что за девушка, эта девушка-Вика? Почему не могу оторвать от неё взгляд? Ведь не может же быть «с первого взгляда», когда тебе уже за сорок?
Герман по-доброму издевается, говоря, что меня накрыло. Да, накрыло. Сегодня, пока курили на террасе, Герман посмеялся Марку, чтобы тот не подходил к Вике и оставил её мне. Значит мне не показалось, что Марк бросает на Викторию заинтересованные взгляды. Извини, племянник. Её я тебе не уступлю. Ты ещё молод, а у меня это может быть последний шанс…
Виктория!.. Милая девочка… Она запала мне в душу, но я даже боюсь настаивать с ней на своём. Где моя былая решительность?
Терпелив я был только с Дарьей. Но если бы я с Дашкой был настойчив, возможно она и была бы моей, но мне принадлежало бы только её тело, оболочка. Её сердце всегда принадлежало только Герману.
Рядом с Викторией и я другой. Всегда к женскому полу испытывал страсть, безудержное желание. Но к Вике страсть и желание другие, и я не могу отрицать этого. Вику я хочу как-то по-особенному. Раньше был всего лишь секс, физическая потребность, а эта девушка мне нужна целиком. Хочу обладать ею без остатка, хочу, чтоб принадлежала только мне одному.
С Викторией я не буду терпелив. Она должна быть моей и чем быстрее, тем лучше для нас. Не нужно давать ей возможность одуматься и начать всё взвешивать, иначе это может быть не в мою пользу. Молодость племянника может взять верх…
Съехав пару раз на ватрушке с Оленькой, поднимаясь в очередной раз на горку, ищу глазами Вику. Она с Ромкой устраивается на вершине на ватрушку и летит с мальчишкой вниз. На вершине Оленька снова тащит меня к спуску, а мне хочется к её сестре, но как объяснить это малышке. На выручку приходит Глеб. Он берёт девчушку за руку:
– Пойдём со мной, а то мне скучно. Пусть Генрих отдохнёт немного.
И Глеб увлекает девчонку за собой и через минуту они уже с визгом летят вниз.
Какая это прекрасная детская забава – катание с горки!..
Да и погода сегодня великолепная. Яркое солнце, небольшой мороз, снег искрится, превращая всё вокруг в сказку. В такую погоду я люблю кататься на лыжах. Интересно, а Виктория катается на лыжах? Решаю узнать. Ищу её и Ромку глазами. Они поднимаются на горку, но мне закрывают глаза нежные ручки племянницы. Аккуратно убираю их и оборачиваюсь. Аннет виснет на моей шеи:
– Генрих, поехали со мной. Ну, пожалуйста.
Но говорит она это по-немецки. А у нас с ней уговор, разговаривать только на русском. Она собирается поступать в МГУ, хочет переехать к отцу.
Отрицательно качаю головой, а жестом показываю, что не понимаю её. Аннет шутливо надувает губки.
– Ну и не надо, я с Ромкой поеду, – вредничает племянница, хватает Ромчика за руку и, смеясь, тащит к спуску.
Я протягиваю руку Виктории, помогаю ей сделать последние шаги наверх. Обнимаю её, целую в щёчку.
Как она прекрасна. На морозе щёчки порозовели, глазки искрятся счастьем, лицо сияет в улыбке:
– Генрих, где Оленька? Я потеряла её из вида?
– С Глебом Оленька. Этот мальчишка о ней позаботится.
– Я думала народу будет больше, – говорит Вика и пытается отстраниться, но я не намерен её отпускать.
