Генрих
Стою посреди комнаты и успокаиваю Викторию. Но эта настырная девчонка, успокоившись, всё равно не хочет подписывать заявление.
– Вика, тебе скоро тридцать, а ты всё в характер, как мама, играешь. Дочь, нельзя так, – пытается достучаться до неё отец.
Тридцать? Я думал ей только за двадцать перевалило, ну, максимум двадцать пять. А ей… Еле сдерживаю выдох, чтобы не привлечь внимание, но всё равно привлекаю, целуя Вику в щёчку и шепча ей на ушко:
– Вика, будь благоразумна. Бабушке жить негде, да и Оленьке.
Бабушка, словно услышав меня, говорит в поддержку бывшего зятя:
– Касатик, если что, я хоть в дом Маши уйду. Это точно лучше дома престарелых.
– Что за дом престарелых? – грозно спрашивает прокурор, он явно не в курсе. – Мама, что Вы выдумываете? Кто Вас туда отправляет?
– Так, Вадим, приходили недавно из администрации и сказали, что мне квартира не положена. Я ведь живу одна, старенькая, ухаживать за мною некому, дети все померли, поэтому мне выделили место в доме престарелых без очереди. Не знала, что и туды тожа очередь еся.
– Черти! – ругает Вадим Игоревич. – Вот, а Вы говорите, что я волноваться не должен, – обращается он явно ко мне. – Ведь точно знаю, что город выделил квартир ровно столько сколько домов снести должны. И все в новом фонде. А у меня на столе уже две жалобы, так как выделены квартиры из старого фонда и меньшей площадью, чем положено, а одна из них в аварийном состоянии. Вот как это?!
Замечаю, как Вика напрягается вся и делает шаг вперёд.
– Папочка, я подпишу, только за нас хлопотать не надо. Не унижайся, пожалуйста.
– Виктория…
Вадим Игоревич обнимает Вику, а меня почему-то червячок ревности гложет, как тогда с Дашкой, когда до неё, после отъезда Германа, Денис дотрагивался. Вика берёт из рук отца авторучку и подписывает там, где показывает ей отец.
– Вот и славненько. Олюшка, беги за стол, касатик. А то своими разборками совсем девку голодом заморили, – по-доброму ворчит бабушка.
Оля, до этого тихо сидевшая на диване, спрыгивает и бежит к бабушке.
Завтрак проходит спокойно. После завтрака Вадим Игоревич собирается домой, а я выхожу его проводить.
– Не стал у Вики спрашивать, у Вас спрошу. Что у неё произошло с Максимом? – интересуется Вадим Игоревич.
– Я не имею права рассказывать. Пока это только её жизнь, – с её отцом я решаю быть откровенным, мне будет нужна его поддержка с этой девчонкой, в этом я уверен. – Мне нравится Виктория. Она…
Я не могу придумать ей определение. Вадим Игоревич ухмыляется по-доброму.
– Скажи только одно, она ушла от мужа? Да или нет?
– Вика не была замужем. Если Вы имеете ввиду Максима, то да, ушла.
– Она переехала к тебе?
– Пока нет. Мы с ней только вчера познакомились. Но переедет быстро. Я умею быть настойчивым.
– Не принуждай. Она этого не потерпит, – мы подходим к калитке. – Бабушку не обижайте, она мне как мать. С квартирой я улажу. Вике нужно будет порядок в домике бабушки Мани навести. Я там небольшой ремонт сделал. Домик в порядок привёл, утеплил. Там уютно. Клавдии Ивановне в доме сподручнее будет, чем в квартире. Но квартиру она получит. Положено, значит положено.
– Я буду рядом с Викторией насколько она позволит. Бабушку не обидим. А Вас жду в клинике и чем быстрее, тем лучше. Таблетки принимаете по схеме?
– Да. Всё прекрасно было, только вот перед праздниками ухудшение почувствовал и вспомнил, что приём пропустил, – кается Вадим Игоревич.
– Моё следующее дежурство восьмого. Вот тогда и жду в любое время. До этого времени мы с Викой что-нибудь решим. Во всяком случае всё понятно станет.
Вадим Игоревич смотрит сурово.
– Вадим Игоревич, для себя я всё решил, а вот решение Вики я ещё не услышал…
Но в этот момент из дома выбегает Виктория, на ходу набрасывая на плечи шаль, подбежав, виснет у отца на шеи:
– Папочка, я очень тебя люблю. Спасибо тебе.
– Ну, Виктория, ну, что ты как маленькая. Иди в дом, выскочила раздетая, простудишься.
Вадим Игоревич целует дочь, садится в машину и уезжает, а Вика стоит у калитки ещё какое-то время и смотрит ему вслед. Подхожу и обнимаю Викторию.
– Вика, зима на улице, а ты почти босиком. Пошли в дом, – целую её в щёчку. – Если всё собрала, то поехали. Дети ещё до ёлки должны познакомиться.
Чувствую, как напрягается Вика. Что произошло?
– Зачем я тебе? У меня куча проблем. Тебе ведь их решать придётся. Не надоест?
Подхватываю её на руки, такую лёгкую и стройную, заношу её на крыльцо и целую. Хочется нежно, но целую нагло и напористо. Резко прерываю поцелуй. Смотрю в её янтарные глаза. А там… такое смятение. Девчонка ничего понять не может.
– Мне не надоест. И, согласись, у меня совсем не плохо получается, – улыбаюсь и поправляю локон её волос, выехавший из причёски, убираю его за её маленькое ушко. – Пошли, замёрзла совсем.
Глава 7
По дороге в «Сказку» Виктория молчит. Она пытается разобраться в себе.
Как Генриху удалось так быстро занять все её мысли? Ведь она даже ещё не всё решила с Максом. Вика точно знает: она вспылила, Максим обиделся и уехал к маме, она психанула, собрала вещи и уехала к бабушке. Но… В душе она надеялась, что они помирятся. Надеялась… Теперь уже нет. Максим никогда не простит ей поцелуй с другим мужчиной… А она ему?.. Неужели Генрих прав, и Максим ещё осенью запланировал поездку с другой?..
Вика достаёт из сумочки телефон, решив просмотреть сообщения. Как всегда, их было много, это и поздравления от коллег, от школьной подруги и море сообщений от Макса. Их она и решает прочитать. Вика просматривает сообщения, по щекам текут слёзы… Сколько обвинений, оскорблений, грязи… И ни одного слова о любви… Смотрит на время отправления первого сообщения. Через полчаса после их ссоры. Оно самое нейтральное: «Ты полная дура! Только идиотка может променять достаток на нищету. Я даю тебе на размышление целую ночь. Утром жду извинений». «Извинений в чём? В чём я виновата?» – спрашивает себя Вика. Все последующие сообщения были уже в новогоднюю ночь после их случайной встречи.
Она шмыгает носом. Генрих включает поворотник и останавливает машину.
– Оленька, устала? – спрашивает он у девчушки, мило устроившейся на заднем сидении.
– Нет, – отвечает девчонка, не прерывая игры в куклу.
– Сейчас поедем дальше, – Генрих подмигивает девчушке и уже только для Виктории добавляет. – Вику только успокою.
Он вылезает из машины, подходит к пассажирской дверцы и открывает её, отстёгивает ремень безопасности и протягивает девушке руку, помогая Вике покинуть уютный салон. Она, ничего не понимая, вылезает из машины.
– Виктория, что произошло? Что за горькие слёзки? Ты целый год плакать собираешься? – Генрих смотрит сурово, словно на провинившуюся школьницу.
Вика молчит, опустив голову и вертя в руках телефон. Но почему-то перечить этому мужчине ей не хочется. Что с ней происходит? Куда запропастился её язвительный характер.
Мужчина притягивает её к себе, прижимает к груди.
– Вик, не сопротивляйся, когда я тебя обнимаю. Тебе нужно успокоиться, я просто помогаю. Не нужно, чтобы Оленька видела твои слёзы. Она очень впечатлительная, может понять всё неправильно, а потом всё рассказать бабушке. Ещё и Клавдия Ивановна переживать будет.
– А ты считаешь, мне не из-за чего расстраиваться? У меня всё прекрасно?
Генрих молчит, давая возможность Виктории выговориться.
– Я не знаю, что меня ждёт дальше… Ни квартиры, ни машины, ни работы… Ты считаешь, что это прекрасно!? Всё с нуля… Но только мне не двадцать. Мы с Максимом прожили вместе шесть лет и …
– Вика, давай посмотрим на ситуацию по-другому, – Генрих перебивает девушку, пытаясь успокоить её. – Смотри. Ты говоришь, нет квартиры. Но у тебя есть дом, где тебя любят и ждут. На первое время можно жильё снять, сейчас это не проблема. Можешь пожить у меня, я уступлю тебе одну из комнат, квартира большая. А в той квартире тебя любили? Это была твоя квартира? Там ты была на сто процентов счастлива? Для себя ответь на эти вопросы. Мне ответ на них не интересен. Ты говоришь, нет машины. Но мы ещё даже не знаем, что с твоей. Кирилл завтра к обеду сообщит. Если тебе сложно без машины, покатаешься на моей. Без проблем. Я ей в Москве редко пользуюсь. И последнее, ты говоришь, нет работы. С чего ты взяла? Тебя разве уже уволили? – Вика отрицательно качает головой, а Генрих продолжает. – Даже если уволят, ты дипломированный специалист. Есть опыт работы. Найдёшь новую. Видишь, всё решаемо. Маленькая, не надо так горько плакать, – Генрих наклоняется к её ушку и заговорчески шепчет, – иначе очень хочется поцеловать. Но, ты почему-то против. Или не против?
Он, немного отпрянув от девушки, нежно приподнимает её голову, чтобы заглянуть в карие глазки. Вика смотрит в ответ. Она ждёт поцелуя. Но Генрих целует в щёчку.
– Поехали маленькая заплаканная девочка.
Он открывает дверцу авто, помогает Вике сесть в машину.
– Спасибо, Генрих, – благодарит мужчину Вика, хотя всю горечь, что скопилась на душе, скрыть не может.
Он лишь улыбается в ответ.
***
Они подъезжают к коттеджу, не успевают вылезти из машины, как на террасе появляется Даша:
– Вы куда пропали? Почему так долго? Я устала ждать, все хотят кушать, а я жду вас.
Сегодня Дарьяна была в спортивном костюме. «Какая она стройная и маленькая», – Вика улыбается своим мыслям. Она несколько выше Даши, хотя Вика всегда считала себя низенькой и тихо завидовала длинноногим подружкам. Даша бойко подходит к Вике и целует в щёчку, но здесь Дашкино внимание привлекает девчушка на руках Генриха.
– Генри, это что за чудо у тебя? Маленькая, как тебя зовут?
Генрих ставит Олю на ножки, но девочка цепко держит его за руку и не отпускает. Дашка присаживается перед ней на корточки:
– Меня зовут тётя Даша. А тебя как? Не стесняйся, маленькая.
– Я не маленькая, – тихо, но твёрдо отзывается девочка. – Здравствуйте, меня зовут Оля.
Дашка целует это милое создание.
– Пошли, я познакомлю тебя со своими мальчиками и девочками. Их у меня много, – и, взяв Олю за руку, обращается к Виктории. – Вика, это твоя дочь?
– Нет, Даша. Это моя сестрёнка.
– Прекрасно… – многозначительно произносит Дарья.
Зайдя в дом, Даша знакомит Олю со своими детьми. После обеда дети устраиваются на ковре у камина со своими игрушками, а взрослые рассаживаются в гостиной на диванах, лишь старшие дети покидают их компанию и уходят на второй этаж. Сегодня в коттедже находятся только члены семьи.
Даша уютно устраивается в объятиях мужа, положив голову ему на плечо. Герман обнимает жену, нежно поглаживая её по руке.
– Генрих, совсем забыла, для Вики с Олечкой спальня на втором этаже, а вы с Марком спуститесь на первый. Нельзя чтобы девочки мёрзли, – смеётся Даша. – Вика, пойдём, я покажу тебе вашу спальню. Мальчики, вещи принесёте?
– Пойдём, – соглашается Вика и бросает тревожный взгляд на Оленьку, боясь, что девочка испугается, если не увидит её. Ведь Оля не ходит в детский садик и практически не играет со сверстниками. Всё это осталось в прошлом. Последние шесть месяцев единственным другом в играх для Оленьки является бабушка, лишь изредка Вика и Вадим Игоревич.
Даша подходит к Роману и что-то шепчет на ушко, девочки уже так увлечены игрой, что ничего не замечают вокруг.
Вика с Дашей поднимаются на второй этаж, где разместились четыре спальни.
– Мы сейчас часто в этом домике отдыхаем, почти обжились. Я не могу находиться без Германа в выходные, а он всё время пропадает на работе. А здесь мы почти вместе, – извиняющимся тоном поясняет Даша.
– У вас ещё есть квартира?
– Да, Вика, в соседнем научном городке. Я работаю в одном из местных институтов юристом. Только пришлось к моей квартире присоединить ещё соседнюю. Все вместе мы в мою маленькую трёшку перестали помещаться с некоторых пор. На нашу удачу соседка свою на продажу выставила. Мы и купили. Только ремонт сделали и всё устроили. Как раз к новому году успели. Теперь у нас шесть комнат, места всем хватает. А в Москве ты где живёшь? – в свою очередь интересуется Даша.
– Жила в квартире Макса. Сейчас к бабушке вещи перевезла. Снимать буду, если останусь работать в Москве.
– Не грусти. Генрих что-нибудь придумает и с работой, и с квартирой.
– Генрих-то придумает, но… Даша, я так не могу. Я не привыкла рассчитывать на кого-то, только на себя…
– Вика, привыкнешь. Я тоже всегда рассчитывала на себя. Твердила себе, что я сильная, всё смогу. А потом поняла, если рядом появляются люди, готовые помочь, то это дар свыше и от этих людей и их помощи нельзя отказываться. Когда Герман неожиданно уехал, а я осталась одна, тоже думала, я сильная, я справлюсь. Но если бы Генрих не оказался рядом, если бы он так настырно не лез со своей помощью, я бы потеряла Ромку. Организм бунтовал, был сильный токсикоз и, как следствие, угроза выкидыша. Но, благодаря Генриху всё обошлось. И у нас есть такой прекрасный мальчишка.
– Я ещё не готова к такому, наверное.
– А ты не готовься, а просто прими его помощь. Генрих внимательный, заботливый, надёжный. Это мне в Вольфах и нравится.
В дверях появляется мужчина, держа в руке сумки.
Вика замирает, пытаясь понять кто это. У братьев разница в возрасте небольшая и различий между ними Вика ещё не нашла. Оба одинакового роста, голубоглазые шатены, даже лёгкая проседь на висках присутствует у обоих. Да и одеты братья сегодня в одинаковые серые свитера и джинсы. Левую руку с браслетом, или без него, у пришедшего не видно, на указательном пальце правой руки такая же печатка, как у Генриха, поэтому рассчитывать Вика могла только на Дашу и свою интуицию…
– Вещи прибыли. Ёлка у детей через час. Пойдём на ёлку сегодня? Или сегодня покатаемся с горки и просто погуляем, а на ёлку завтра, на утреннее представление? Чтобы эмоций на целый день хватило…
– Спроси у детей, милый, а мы пока вещи разберём, да поболтаем немного.
«Значит это Герман. Голоса тоже похожи. Тембр один», – отмечает для себя Вика, основательно растерявшись в отсутствии отличий.
– Даша, а как ты братьев различаешь? Они ведь так похожи, – интересуется у Даши Виктория.
– Не знаю. Но я с самого начала видела только Герку. Наверное, моё сердце безошибочно мне подсказывает. А ты ещё не научилась определять?
– Нет. Но сейчас заходил Герман, я права?
– Почему ты так решила? – интересуется Даша, улыбаясь новой знакомой.
