ISBN :
Возрастное ограничение : 18
Дата обновления : 24.12.2023
Первая ночь на новом месте прошла неспокойно.
Поначалу не мог заснуть – всё вспоминал схватку Тюрука, затем стал замерзать. Пришлось вставать, растапливать печку, благо дрова на кухне были: день назад протапливал печь, вот и остались.
Наконец согревшись, заснул, но достаточно скоро его разбудили странные звуки, источник которых находился явно где-то рядом за окном.
Накинув плащ, вышел на крыльцо и прислушался: появилась твёрдая уверенность что за домом кто-то ходит, причём, судя по громкости дыхания, это «кто-то» достаточно большое.
Костуш спустился с крыльца, заглянул за угол и при свети луны заметил силуэт крупного животного, типа собаки, которое, на своих четырёх лапах, медленно двигалось вдоль стены дома, иногда задевая туловищем плети винограда.
Дальше животное упёрлось в боковину террасы на половине Волита и начало медленно разворачиваться.
– Может какая-то больная собака? – подумал Костуш. – Может бешенная?
Всё же сразу лупить силой в больную собаку не стал, – зашёл в дом и вернулся уже с масляным фонарём. К этому времени непонятное животное завершило свой очередной цикл перемещений: упёрлось в стенку террасы уже Костуша, развернулось и направилось обратно.
Тогда-то Костуш и заметил, что на странном животном штаны, а подняв фонарь выше, рассмотрел кудрявую голову с блестящей в свете фонаря небольшой очень знакомой лысиной, лысиной своего соседа – писателя Волита.
– Да уж и надрался соседушка! А я Шекспира хотел из него делать! – с раздражением подумал Костуш.
– Шекспир, Шекспир! Ко мне! – скомандовал он Волиту.
Тот послушно повернулся и радостно, правда, по-прежнему на четырёх конечностях, побежал на свет.
Подойдя вплотную, задрал голову и начал что-то очень быстро, напористо и совершенно бессвязно говорить.
Костуш поначалу пытался вслушаться, но потом плюнул и за шиворот поволок Волита к его входу.
Они уже почти дошли, вдруг неожиданно писатель вырвался и бросился обратно.
– Стоять! Стоять! Плохая, плохая собачка! – прокричал ему вслед Костуш.
Волит действительно остановился и начал шарить руками по земле.
Оказывается, когда Костуш тащил его за шиворот, с Волита слетел ботинок, Удивительным образом это событие пробилось через пьяную хмарь, и Волит вернулся за ботинком, и мало того, быстро его нашёл.
Волит взял ботинок в руку и попытался подняться – ничего не получилось. Тогда просунул внутрь кисть и таким образом: с одним ботинком на руке, с другим на ноге, придерживаемый Костушем за шиворот проследовал до крыльца.
Отыскав у него в кармане ключ, Костуш открыл дверь в половину дома Волита, помог своему временно четвероногому другу преодолеть ступеньки и добраться до кушетки. Верхнюю часть туловища писателя, Костушу пристроил на кушетке, а нижнюю, даже не стал и пытаться.
Покидая «обитель поэта», Костуш оглянулся: Волит уже спал, стоя коленями на полу, грудь покоилась на кушетке, а под щёку он пристроил руку, обутую в ботинок.
– Нет, не быть тебе Дюма! И Шекспиром тоже: не быть, не быть! – вынес приговор Костуш. – Разве что сделаю папой Буратино. У него, правда, уже есть один – папа Карло, теперь появится ещё и местный папа – Волит.
Как позже выяснилось, мастер Ярич, своей новоявленной «пациентке» – мадам Лорет, предложил поехать к нему домой, дабы более полно изучить анамнез болезни.
Проходя вместе с «пациенткой» через зал к выходу, наткнулся на Волита.
Оценив «пограничное» состояние писателя, захватил с собой, пока тот ещё мог самостоятельно передвигаться и осмысленно говорить.
Мастер Ярич подвёз Волита на извозчике к их с Костушем дому на Парусной улице. Проследив, как писатель достаточно уверенно открыл калитку и зашёл внутрь дворика, Ярич со спокойной совестью уехал.
Каким-то образом, Волит обошёл дом и двинулся по его задней стенке, в поисках ступенек к своему жилищу.
В силу прихоти бывших владельцев оба крыльца дома были удлинённые, точнее сказать: к обоим торцам дома примыкали террасы, метра на три длиннее основного здания, тем самым строение представляло из себя букву «П» с укороченными ножками.
Волит двигался вдоль задней стены, надеясь найти ступеньки, но не осознавал, что оказался на тыльной стороне здания, во внутренней части буквы «П».
Там он и метался: упирался в одну ногу от буквы «П», разворачивался, затем в другую, опять разворачивался и так неоднократно. Похоже, свои поиски входа начал о двух ногах, но затем перешёл в более устойчивое положение.
Выпитое им в значительном количестве бренди, сильно сказалось на работе мозга, но предало бодрости и упорства.
Когда, разбуженный среди ночи, Костуш вывел его из этого «лабиринта», Волит уже утоптал за домом землю до каменной твёрдости.
Заночевав первый раз в собственном доме, в дальнейшем Костуш только иногда забегал туда днём, но за пятидневку остаться на ночь не случилось.
Следующий раз, заночевать в доме на Парусной, заставили обстоятельства.
Костуш сидел на лекции в училище целителей. Аудитории училища располагалась в дальнем крыле старого княжеского замка, в центральной же части донжона находился городской госпиталь.
В тот день, недалеко от Либорга, случился сильный пожар на барке, идущей вверх по реке из княжества Древленского в княжество Верхнерульское.
С этой барки в госпиталь поступило много пострадавших от огня пассажиров.
Город Либорг стоял на берегу реки Рул. Благодаря тёплому климату судоходство по ней было круглогодичным. В верховьях, зимой река ещё могла покрыться льдом, но в районе княжества Либоргского, только изредка ночью у берега появлялась тонкая ледяная плёнка.
Пожар случился на барке, перевозившей наёмных работников для рудников княжества Верхнерульского. Огонь вспыхнул в трюме, когда судно находилась на середине реки. Некоторые из пассажиров, заключившие длительный контракт, ехали целыми семьями, отчего среди пострадавших были не только мужчины, но ещё и женщины, и дети.
Прямо во время занятий, в аудиторию вошёл представитель госпиталя и попросил всех, кто умеет обезболивать, или ускорять регенерацию, пройти в госпиталь для оказания посильной помощи: персонал из-за наплыва травмированных не справлялся.
Часть учеников, среди них и Костуш, встали и отправились в госпиталь.
Всех привлечённых достаточно быстро отпустили: в основном начинающие целители могли делать только местное обезболивание – требующие значительных расходов силы, потому быстро сливали свой дар.
Костуш официально уже владел навыками погружения в длительное бессознательное состояние. В этом случае дар тратится только в первый момент, а в остальное время надо просто наблюдать за пациентом.
Пострадавших привезли очень много, и Костушу пришлось усыпить, а затем отслеживать состояние одновременно семи человек, мало того, его ещё просили усилить у некоторых регенерацию.
Освободился Костуш, когда на улице уже стемнело. Он сначала долго стоял в душевой под струйкой чуть тёплой воды, и несколько раз намыливался антибактериальным мылом.
Его, как Древоходца, возможность подхватить какую-либо заразу не пугала, – просто этим вонючим мылом, он старался перебить запах горелой плоти, пропитавший, как ему казалось, и волосы, и всё тело.
Удивительно, но несмотря на то, что даже самые продвинутые государства планеты Эре, по уровню развития промышленности соответствовали примерно 19 веку на Земле, здесь уже давно имели чёткое представление о микробах и их роли, в возникновении различных болезней.
После помывки одевался медленно: образы людей с обожжёнными до черноты конечностями, крики и запахи, не отпускали его, погрузив в совершенно расстроенное и угнетённое состояние. Видимо поэтому, только порядком прошагав по улице раздетым и начав сильно мёрзнуть, вспомнил об оставленных в аудитории плаще и шляпе.
Возвращаться через помещения госпиталя не хотелось, и, стараясь из-за холода добраться поскорее, быстрым шагом, переходящим на бег, обогнул центральную часть старого дворца, направляясь к самому удалённому крылу, отведённому под учебные аудитории училища.
Сторож на входе разложил перед собой на столе немудрённую еду: хлеб, луковицу, сыр, рядом поставил кувшин вина. Провожать Костуша до аудитории отказался, сунул ему в руки фонарь, а сам остался сидеть на месте, потягивая вино.
Костуш открыл дверь, отделяющую тамбур, где сидел сторож от учебных помещений, сделал несколько шагов по коридору и вдруг увидел, как какая-то женщина, задув в руке свечу, быстро из коридора прошмыгнула в одну из классных комнат и тихо прикрыла за собой дверь.
В то время мэрия ввела запрет на обучение целителей в общеобразовательных школах вместе с простыми детьми, и по этой причине, несколько помещений в училище отвели под классы, в которых теперь преподавали обычные дисциплины. Именно в такой класс, где изучали обязательную школьную программу и забежала женщина.
Костуш нашёл плащ и шляпу, там же в аудитории оделся, а выйдя в коридор, ещё раз взглянул на дверь, за которой скрылась женщина. Постоял немного в раздумьях, и всё же решил посмотреть, кто в такое позднее время, в полной темноте находится в этом классе.
Войдя, и подняв над головой фонарь, сразу заметил фигуру за последней партой.
– Что вы здесь делаете? Может вам нужна помощь? – обратился он с вопросом, – в ответ не прозвучало ни слова.
Тогда, подойдя ближе, осветил лицо женщины и сразу её узнал.
– Мадемуазель Дюжана?! – удивлённо воскликнул он.
В недалёком прошлом, когда Костуш ещё посещал обычную городскую школу, мадемуазель Дюжана преподавала ему географию, и даже однажды сопроводила на экзекуцию розгами в каморку истопника.
В этом году географии у него не было, но Дюжану здесь, он несколько раз встречал: она преподавала при училище в общеобразовательных классах младшим ученикам географию, а старшеклассникам историю.
Видя испуг в глазах женщины, Костуш осветил себя, чтобы та смогла его рассмотреть.
– Ты, Костуш! – произнесла она, но и после узнавания страха в глазах не стало меньше.
Аккуратная и всегда замечательно выглядевшая мадемуазель Дюжана, сейчас смотрелась как-то помято. Расстеленное на скамье пальто, да ещё стоявшие на парте чашка с водой и миска с какими-то кусками засохшего хлеба, однозначно показывали, что женщина оказалась в очень сложном положении.
– Мадемуазель Дюжана, что случилось? – обратился он к ней.
–Ничего, просто я задержалась с проверкой работ учеников, а потом подумала, что уже поздно ехать домой и решила здесь заночевать. И, вообще, Костуш, это не твоё дело, – оставь меня в покое.
– Корочки хлеба, что в миске лежат, вы в партах нашли? – поинтересовался Костуш. – Наверное, все столы в училище проверили?
– Что ты такое выдумываешь? – возмутилась учительница.
– Да чего мне выдумывать, и так всё видно. Сколько дней уже здесь ночуете?
Мадемуазель Дюжана набрала воздух, собираясь резко ответить, но неожиданно «сдулась» и зарыдала.
Костуш стоял молча над плачущей женщиной, давая время успокоится. Когда рыдания начали стихать и Дюжана более-менее успокоившись, стала вытирать слёзы, явно несвежим в пятнах платком, он приступил к расспросам.
Она снимала жильё в двухэтажном доходном доме. Получив жалование, убрала его в сундучок в своей квартире, где держала все деньги и свои немудрённые, подаренные родителями украшения.
Восемь дней назад, вернувшись с работы, обнаружила сундук вскрытым, а все деньги и драгоценности исчезли. Обратилась к хозяину жилья, с просьбой об отсрочке оплаты – через три дня подходил платёж за квартиру, но тот заявил, что если вовремя не внесёт деньги, то её выгонят, а вещи заберут в залог, пока не расплатится.
Жалование в городской школе теперь получать не скоро, а за преподавание в училище, вообще платят раз в три месяца. Кое-что по мелочи смогла занять, но теперь даже и на еду денег нет.
Из квартиры её выселили и вот уже четвёртую ночь спит в классе. Некоторые свои вещи ей всё же удалось вынести, – хранит их сейчас в кабинете в городской школе и собирается часть из них продать.
– Извините, мадемуазель Дюжана, как-то всё это странно, – заметил Костуш. – У нас многие целители снимают жильё в городе, бывает не могут вовремя заплатить и никого не выгоняют. Если человек работает – понятно, он расплатится. Может от вас что-то хотели?
– В том и дело, что ну очень этой мрази хотелось! Думаю и кражу он устроил!
Если до этого Дюжана о своих несчастьях говорила тихо, то сейчас голос окреп и в нём зазвенела ненависть.
Ненависть придала ей силы, и она обратилась к Костушу с просьбой никому об этой встрече не говорить, а ещё помочь распродать ей некоторые свои вещи.
– Ты мне поможешь? – спросила она.
– Нет, – ответил он.
Дюжана, пожала плечами, а Костуш продолжил:
– Нет, женские вещи я продавать точно не буду, но с квартирой могу помочь прямо сейчас. Я недавно купил часть дома – могу вас туда отвести переночевать.
– Дюжана, немного подумала, а затем ответила:
– Извини, Костуш, но я с тобой сейчас никуда не пойду.
– Как скажете, – легко согласился Костуш, только в любом случае вам…
Что он собирался сделать «в любом случае», договорить Костуш не успел. За разговором они не расслышали шаги и появление в двери класса сторожа, для них явилось полной неожиданностью.
– Я-то думал, что он так долго за плащом ходит, а у него оказывается здесь баба припрятана! Да что же вы бесстыдницы так за целителями бегаете – с собой не можете совладать. А ну быстрово отсель! Я тута развратничать не позволю! – выливая эту тираду, сторож приближался, подняв фонарь.
– Быстро уходим, – скомандовала Дюжана, одной рукой прикрывая лицо шарфом, а другой хватая пальто с сумкой.
Костуш задержал сторожа, давая возможность женщине выскочить в коридор.
– Ты руки-то не распускай! Я тебя узнал, – всё руководству расскажу про твои дела, – возмутился отталкиваемый в сторону сторож.
Костуш достал из пояса две серебряные монетки и положил в руку мужчины.
Тот посветил на них фонарём, а затем предложил:
– А может и за вином сбегаешь? Ну этих баб! Здесь недалеко, в одном доме до ночи продают.
– Сам сбегаешь, – отмахнулся Костуш и отправился догонять Дюжану.
– Да и правда, что тебе за вином бегать – ты по другой части: вон за девкой-то враз как припустился! – услышал Костуш вдогонку.
Выскочив из здания, Дюжану сразу не увидел и поспешил к лестнице, идущей от старого дворца. Его волновало, что в такой холод если долго находиться на улице можно просто замёрзнуть. Женщина тоже это понимала и ждала Костуша внизу лестницы.
– Холодно, давайте быстрее! – подойдя сказал он, и Дюжана молча последовала за ним.
По дороге он ей рассказал о пожаре на барке. Кое-что она слышала, но все подробности ей поведал Костуш.
– Почему тебя использовали на обезболивании, а не как Древоходца, для спасения детей? – задала она вопрос.
Костуш объяснил, что князь прислал своих Древоходцев. С подходящими по весу для переноса детьми, они разобрались, а остальные пятеро ребят намного тяжелее и с ними ни он, ни княжеские переместится не смогут.
Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом