Я напрасно улыбался, провоцируя Тищенко на ответную улыбку. Он почему-то был хмур и недоволен.
– Ничего, – сказал он. – И не таких переучивали.
Но в его голосе вовсе не звучало уверенности.
Яму засыпали на другой день. Но я в этом участия уже не принимал.
Перевод.
Мои усилия не пропали даром. Тищенко что-то постоянно нашептывал лейтенанту Изотову и поглядывал на меня. Лейтенант согласно кивнул головой и наконец вызвал меня для беседы.
– Ну, рассказывай! – потребовал он.
– Про что? – удивился я.
– Ты умный парень, служить тебе почти два года. Чего ты добиваешься?
– Честно?
– Честно.
– Хотел бы попасть в армейский ансамбль.
– Это кукарекать что ли? – скривился лейтенант.
– Я и еще кое-что умею, – обиделся я. – Наипервейшая обязанность каждого солдата, – начал я голосом прапорщика Тищенко, – наесться до отвала, залечь в теплое сухое место. И ждать дембеля, который во сне приходит быстрее.
– Похоже, – без улыбки заметил лейтенант. – Ты действительно артист. Я вижу. Жаль, жаль… – почему-то со вздохом закончил он.
Я приободрился. Я уже видел себя непутевого и никчемного солдата на залитой прожектором сцене, в новеньком отглаженном мундире с аксельбантами и белой рубашке с зеленым галстуком, объявляющим певцов, танцоров, музыкантов и декламаторов патриотических стихотворений.
Я даже попросил Алика Утеева меня постричь.
Увы!
Я ошибался. Я так ошибался.
Прапорщики – самая хитрая и вероломная часть воинского общества, в чем я убедился лично.
Тищенко сам сообщил мне новость.
– Вот ты своего и добился! – Ласково и по-доброму поведал он. – Тебя переводят…
Он выдержал преогромнейшую паузу, во время которой он широко улыбался. Нарочито широко.
– … тебя переводят в танковый батальон.
Я достойно принял удар. Не стал просить и суетиться. Мужчина должен уметь переживать свое поражение.
Я постарался придать своему голосу наивозможную теплоту и сердечность:
– Служу Советскому Союзу!
Большая перемена.
Моя передача по системе сдал-принял происходила в ленинской комнате.
Там находились прапорщик Тищенко, молодой лейтенант-танкист и капитан Глащенков – тот самый замполит, с которым мы выкопали самую большую яму в истории полка.
– Отличный солдат! – нахваливал меня Тищенко. – Умный, сообразительный. К тому же токарь: специалист по металлу, настоящий ваш кадр.
Прапорщик панибратски похлопал меня по спине, как бы показывая достойное качество передаваемого товара.
– И зубы у меня в порядке! – открыл я рот.
– А при чем здесь зубы? – растерялся лейтенант.
– Слежу за ними. Чищу их болгарской зубной пастой «Поморин». Использую ее по назначению, а не для приготовления спиртосодержащих растворов.
– Это он так шутит, – попытался широко улыбнуться прапорщик.
– А еще я могу подтянуться на турнике.
– Сколько раз? – быстро спросил капитан.
– Я не считал.
– Хороший, хороший солдат! – стараясь придать голосу убежденность сказал Тищенко.
– Если хороший – почему отдаете? – резонно поинтересовался лейтенант.
– Для его же блага, – пояснил прапорщик. – Ему расти, развиваться надо. А у нас одна Средняя Азия, сами знаете.
– Знаем, – подтвердил замполит. – Я его помню – инициативный солдат.
– Во, во! – обрадовался Тищенко.
– А к стройке ты случайно отношения не имеешь?
– Как же – самое прямое!
– Не каменщик случайно? – подался ко мне замполит.
– Нет, я широкого профиля. Строитель коммунизма.
– Что?
– У меня даже значок есть: ударник коммунистического труда.
Лейтенант поперхнулся и глянул на Глащенкова. Тот посмотрел на Тищенко.
– А-а?.. – неопределенно повел в мою сторону капитан.
– Нет, все нормально! – испуганно заверил Тищенко.
– Ну, хорошо! – согласился капитан. – Берем!
Тищенко облегченно вздохнул.
– Ладно, – подытожил замполит. – Вот твой новый командир взвода – лейтенант Макоед. Со мной ты вроде знаком. Ну, а сам ты с этой минуты будешь не простым солдатом, а наводчиком орудия.
Замполит объявил это торжественным голосом и приветливо улыбнулся. Молодой, здоровый юноша приобретает замечательную специальность – разве это не повод для радости?..
Я его чувств не разделил.
– А пригодится ли мне это в гражданской жизни? – поинтересовался я.
– А как же! – с жаром произнес капитан. – Полученное в армии – на всю жизнь!
Он решительным взмахом руки промедитировал свою мысль в мое будущее.
А я представил, как сообщу эту новость маме:
– Меня сделали наводчиком!
И мамину реакцию на это.
И как после дембеля я пойду устраиваться на работу и заявлю в отделе кадров:
– Освоил профессию наводчика. И это – на всю оставшуюся жизнь.
Со стен на меня равнодушно взирали руководители государства. Я был для них так мелок и незначителен, что, возможно, они и не видели меня.
Что ж, вариантов оставалось по- прежнему два: биться за свое или приспосабливаться.
– Пойдем! – прервал мои размышления взводный.
Переезд.
Лейтенант отвел меня в казарму и позвал:
– Богданов!
К нам подошел здоровенный старший сержант.
– Принимай пополнение: Семенов – наводчик на твою машину. А это – мой заместитель Богданов.
– Вместо Зеленкевича? – спросил Богданов.
– Да, из ремроты. Все. Располагайся. Богданов, расскажи ему что и как. Возьми шефство. Он без учебки.
– Есть!
– Забирай свое имущество, – обратился ко мне Богданов, – и пошли.
Я скатал постель и понес ее на новое место в центр казармы.
– Вспышка справа! – негромко произнес мой новый наставник.
Я повернулся в ту сторону, но ничего примечательного не увидел. И тут же получил здоровенный щелбан по лбу.
– За что? – возмутился я.
– Так ты не знаешь, как действовать по этой команде? – удивился Богданов.
– Конечно. Я же не проходил учебки.
– Ладно. Тогда объясню. Но только один раз. Команда «вспышка справа» означает взрыв атомной бомбы с правой стороны. Для защиты от взрыва необходимо лечь на землю, лицом вниз, головой от взрыва, убрать под себя руки и зажмурить глаза.
– Это спасет от летального исхода?
– Это способ защиты зрения.
– Но если я погибну…
– Твои глаза останутся неповрежденными. Ясно?
– Так точно!
– Вспышка слева!
Я бросил постель на пол, раскатал матрас и лег на него в нужной позе. И не торопился ее менять.
– Все. Отбой. Ты что лежишь?
– Пережидаю ударную волну.
Витя Пулечкин – механик-водитель.
– Меня зовут Виктор, – представился мне сосед по койке, – Пулечкин.
– Очень приятно, – раскланялся я. – А я Федя. Федя Семенов, наводчик.
