Наталья и Ольга Семеновы "Разлучившее наследство. Семейные истории"

– Наташенька, внученька, у меня глаза разбегаются!

– А я уже давно себе всё выбрала, – решительно заявила внучка.

– Когда это ты успела?

– А мы сюда часто с подружками забегаем. Здесь так необычно…

– И что ты выбрала?

– Пойдем, я тебе покажу.

Девочка подвела бабушку к самому высокому стеллажу, стоящему в углу, и указала пальцем на свернутый кокон ткани. Это был штапель ярко красного цвета в белый горох.

– Да, ты умеешь выбирать. Может, что-то еще посмотрим?

– Нет, – упёрлась внучка. – Мне нужно платье только из этой ткани!

Продавщица помогла прикинуть, сколько потребуется материи на длинное платье до пола с коротким рукавчиком – на рукавчике настояла бабушка. Теперь дело за портнихой.

Бабушка предложила по пути домой с рынка сразу же зайти к портнихе. В городке, конечно, работало пошивочное ателье, но все предпочитали шить обновки у местных умелиц. Такие проживали почти на каждой улице. Работали они со знанием дела, но брали за пошив значительно дешевле. Бабушка Наташи тоже имела такую знакомую, правда, себе она уже давненько ничего не заказывала, но сохранила с ней добрые отношения. Вот сейчас это знакомство и пригодилось для любимой внучки.

Посетительницам повезло – портниха не успела ещё никуда уйти и оказалась свободной.

– Извините, мы «как снег на голову», – улыбнулась и с места в карьер начала бабушка. – Но у нас срочный заказ, я понадеялась на наше с вами старое доброе знакомство.

– Конечно, проходите, я вас помню, – пригласила их в дом портниха. – Показывайте вашу ткань.

– Нам хочется обсудить фасон платья для моей внучки и договориться о первой примерке, как можно скорее, ведь лето скоро закончится. А моей Наточке так хочется поносить обновку.

– Давай, рассказывай, что ты хочешь? – весело спросила портниха девочку.

Наташа внимательно посмотрела на женщину. Первое, что бросилось ей в глаза – портновский метр, который свисал с шеи портнихи.

«Да, она мне нравится, она сошьет мне хорошее платье», – подумала она.

Женщина внимательно выслушала пожелания девчушки, быстро набросала фасон платья в двух проекциях, обмерила её стройную фигурку, всё записала, как положено, установленными цифрами, и назначила первую примерку.

– Видишь, какие мы с тобой молодцы, – приговаривала бабушка, направляясь вверх по улице к своему дому.

– Дедушка, наверно, нас потерял.

– Ничего, оправдаемся, – успокоила бабушка внучку.

Платье шилось по всем правилам портновского искусства. Состоялось две примерки, на которые Наташа уже бегала самостоятельно. А вот забирать обновку она отправилась вместе с бабушкой.

Демонстрация платья состоялась в маленькой боковой комнатке портнихи перед большим зеркалом, в котором Наташа видела себя в полный рост. Платье вышло чудесное: мягкий штапель ярко-красного цвета, на этом фоне белый горох, широкий пояс, который завязывался бантом, глубокие складки подола и, как хотела Наташа, платье было почти до пола. Волшебное платье!

К сожалению, платье пришлось снять, завернуть его в платок и осторожно донести до дома. Девочка очень гордилась своей новой обновкой, и с огромным нетерпением поджидала случай, чтобы её всем показать.

Городок Касли, в котором проводила лето девочка, со всех сторон окружен озерами. Это настоящий озерный край. У многих жителей городка на берегу находилась своя лодка, и ребетня летом часами не вылезала из воды – купалась, ловила рыбу, ныряла с лодок, просто загорала.

Конечно, на воде частенько происходили несчастные случаи. И в это лето случилась очередная трагедия. Местный мальчишка, который проживал на соседней с Наташей улице, утонул. Все окрестные улицы провожали в последний путь этого несчастного мальчика и сочувствовали бедным родителям. На поминки пришло очень много людей. Наташа со своими подружками тоже оказались за большим поминальным столом. Вот и представился случай ей одеть своё новое платье.

Столы вынесли во двор, вокруг поставили лавки, табуреты, которые принесли соседи. Все, как обычно, принарядились и явились в своих лучших нарядах. Но красное платье Наташи выделялось из всех. Наташе казалось, что все любуются её новым роскошным платьем. За столом она почти ничего не ела, только оглядывалась и боялась, как бы не запачкать обновку.

Поминали по-уральски: пироги с рыбой, картошкой, капустой, грибами и ягодами, шаньги с творогом, картошкой и сметаной, пышными дутыми оладьями с медом, каравайчиками, киселем и компотом. К детям несколько раз подходили родители погибшего мальчика и специально угощали их, приговаривая:

– Кушайте, поминайте, берите с собой. Помните нашего несчастного сыночка.

Ребятня уплетала всё за обе щеки.

– Спасибо, что вы пришли, – обращались к Наташе и ее подружкам родственники мальчика. – Детский помин самый ценный.

Наталья даже не запомнила имени этого мальчика – ей запомнилось только платье и угощение.

Обед длился долго, и домой девочка вернулась уже в сумерках.

Дома её ждал сюрприз. Из города приехали родители с младшим братом. Ждали их только через неделю, но отцу удалось вырваться в отпуск раньше.

При виде дочери в несуразно длинном платье, родителей взяла оторопь. К тому же Наташа не только с удовольствием демонстрировала свою обновку, но и взахлеб описывала своё сегодняшнее участие на поминках в новом платье.

– И часто ты ходишь по поминкам? – как-то слишком спокойно спросила её мама.

– Мамочка, я хожу туда каждый раз и стараюсь, чтобы меня пригласили, – с гордостью и бесхитростно ответила дочка.

– Откуда у тебя такое платье? – продолжала допрос мать.

– Мы с бабушкой выбрали материал и сшили его у портнихи. Специально для поминок.

– И что, ты всегда на поминки в этом платье ходишь? – подал голос отец.

– Нет, сегодня я его одела первый раз. Вам нравится? Мне – очень. Оно такое красивое.

– Так, значит, в первый и в последний раз, – заключила рассерженная мать.

Бабушка в спор не вмешивалась, тихонечко ушла в огород и занялась там своими делами.

– Почему в последний? – спросила Наташа.

– Мы об этом с тобой завтра поговорим, дочка. А пока снимай это платье, одевай обычную одежду. И рассказывай, чем ты тут ещё занималась, – сказал папа.

Девочка сняла платье, аккуратно его сложила и повесила на стул в горнице.

Больше она своего любимого платья никогда не видела. Мама, по-тихому, убрала платье в самый дальний сундук и больше никогда его оттуда не доставала. Походы по поминкам прекратились, девочку стали снова одевать в короткие городские платьица и вплели в черные косы два больших белых банта. Наташа опять превратилась в обычную городскую девочку.

Через несколько дней семья вернулась в город. Хотя в тот раз Наташа одела свое любимое платье в первый и последний раз, всегда, когда в ее жизни появлялась обновка, она вспоминала то лето и свое красное платье в белый горох.

Дед и бабка. Касли. 1960-е

Наташа, когда предъявляла свой паспорт в «присутственных» местах, всегда с внутренней теплотой указывала, если требовалось, место своего рождения – город Касли Челябинской области. Ударение на последний слог, между прочим, так уж повелось с советских времен.

Сегодня уже немногие, даже жители этого уральского городка, помнили о том, что когда-то это поселение на Южном Урале основал богатейший татарский купец по фамилии Касли, с ударением на первый слог. Дед, Василий Константинович, любил вспоминать эту историю про купца, делал обычно он это за стопкой водки по официальным праздникам. Стопок насчитывалось, конечно, несколько, но свою меру дед знал. Тем более, его супруга, Таисья Кирилловна, всегда неукоснительно лично наблюдала за питейным процессом.

– Василий, – говорила она ему, – ты меня знаешь, я этих безобразиев никогда не любила, и терпеть их не собираюсь.

Ответ деда зависел от числа пропущенных стопочек. Градус дискуссии имел явно выраженную прямо пропорциональную зависимость от количества выпитого алкоголя.

– Ладно, Тася, не серчай. Сегодня можно и пропустить по стопочке, потому что революционный праздник.

– Знаю я ваши праздники, вам, мужикам, лишь бы повод найти.

Никто не собирался уступать.

– Циц, женщина! Кто хозяин в доме? Не тебе мне указывать! Не рассчитывай, я по одной половице, да ещё по твоей женской указке ходить не планирую. – Похоже, рюмка уже была по счёту третья, если не четвертая.

– Планирую… Начитался в своих газетах, только зря деньги на них переводишь.

– А самокрутки из махорки, прикажешь, из чего делать? – резонно вставлял дипломатическую фразу Василий Константинович.

Хорошо, если с ними за столом оказывалась любимая внучка, которая приехала на каникулы, и могла внести свою лепту в мирные договоренности. Внучка во время споров помалкивала, а бабка гнула свою линию:

– Ты уже ей сто раз рассказывал, старый хрыч, про этого купца. Все забыл. – Присутствие внучки придавало бабушке уверенности и смелости.

Так незаметно, под эти разговоры, исчезала не только водка, но и с аппетитом поглощался свежеиспеченный пирог с картошкой и солеными грибами.

Бабушка Таисья Кирилловна. Семья. 1920-е годы

Главным человеком в жизни Наташи всегда была бабушка Таисья.

Таисья Кирилловна, когда хлопотала по дому и занималась маленькой Наташей, нет-нет, да и вспоминала свою семью, в которой выросла. В те времена если Бог давал детей, то семьи в основном встречались большие, так и в её семье шесть сестёр и один брат Федор появлялись и росли друг за другом. Таисья родилась первой, и поэтому ухаживать за младшими привыкла с малолетства. Не всех, кого родила, матушка смогла поднять, но так уж получилось. Тасенька, старшая, всегда росла на подхвате первой помощницей матери.

В Касли, по тамошним меркам разросшийся рабочий поселок, их семья переехала из дальней деревни, когда Тася выросла и стала совсем большой девкой. В пятнадцать лет можно было уже начинать задумываться о взрослой жизни, но судьбу свою она встретила позднее, ещё целых два года водила хороводы вместе с незамужними девками.

Так получилось, что внешность Тасе досталась обыкновенная, от отца: коренастая, высокого роста, рыжеволосая. Другие пять сестер оказались в матушку – миловидные, темно-русые или черноволосые, тонкая кость, можно даже сказать, изящные, в общем, не очень приспособленные для крестьянской работы.

Таисья старалась об этом не думать и в зеркало часто не смотреться, не прихорашивалась то и дело, как ее подруги и сестры, когда стали подрастать. Времени на это не хватало, да и чего там такого можно увидеть-то, в этом зеркале?

Из своих сестер она выделяла наособицу двух – Прасковью и Евдокию, самых младших. Пашеньку любила за весёлый и покладистый нрав, та никогда не вредничала и всегда старалась помочь своей старшей сестре. Душенька, так все в семье звали Евдокию, самую младшую из сестёр, росла красавицей. Похоже, ей досталась вся красота матушки: тёмно-синие глаза, точёный носик, тонкие брови вразлет, белозубая улыбка, темно-русые волосы, высокий рост и тонкая кость – всё до капельки переняла от матери. Видимо, за двоих, за себя и за Тасю, получила Евдокия свою яркую внешность. В народе говорят, что если девчонка рождается очень красивой, то она может израстись, подурнеть. Да, так бывает, но это не коснулось Душеньки, она росла и расцветала на глазах с каждым годом.

Трех средних сестер, Анну, Марию и Александру, Таисья тоже любила, но по-другому. Может быть, потому, что когда они подросли, всегда держались друг друга и немного особняком. Видимо, чувствовали это особое отношение. Да и не слушались они её так, как две другие сестры.

Любимцем в семье у всех, конечно, считался Федор, последыш. Всё-таки появился в семье долгожданный сын! Рождались и до него сыновья, но не выживали, а этот смог, зацепился… Ему бы родиться первым, помощником отцу, а он выжидал, легкой доли себе выпрашивал – хорошо расти в семье младшеньким, все-то тебя любят, лелеют, все желания исполняют. Как в сказке…

В народе есть верная примета – девки замуж из семьи должны выходить по определенному порядку, по старшинству, и нарушать этот порядок нельзя. Особенно, если девок в семье много, не надо младшим тут вылезать вперед и перебегать дорогу старшим. В противном случае и у тех, и у других будут возникать в жизни серьезные препятствия.

По всем неписаным законам первой предназначалось покинуть родительский дом Таисье. Её родная матушка, конечно, помнила об этом, и тайно от дочери присматривала ей женихов. Сердце очень переживало за дочь, работящая и характер покладистый, а вот внешность… Но как говорится «с лица воду не пить», а женская судьба каждому предназначена своя.

Мужики в начале двадцатых годов прошлого века в России ещё водились, но революция и гражданская война основательно повытоптали когда-то стройные и крепкие их ряды.

– Кирилл, пришло время позаботиться о Тасе, – обратилась Екатерина к мужу. – Не делай вид, что тебя это не касается.

– А что я могу сделать? Пусть женихается, как все, по вечеркам бегает. Главное я для неё уже сделал, у неё дом есть, как у старшей. Дом этот завещала мне моя сестра, и я его отдам Тасе.

Этот дом, который достался в наследство Таисье, имел свою историю. Им Кирилл Афанасьевич, отец, очень дорожил, принадлежал он его родной старшей сестре, Серафиме, разница в годах у них насчитывалась немалая – аж семнадцать лет. Кирилл Афанасьевич сам родился последышем, как и их с Катериной младшенький, Федор. Поднимала Кирилла Серафима, как старшая сестра, потому что матушка их рано ушла из жизни. Отец вскоре привел в дом новую жену, отношения с которой у Серафимы не сложились. Та всегда жила на особицу, потому что знахарила, в травах, заговорах, гаданиях ей в округе не было равных. Жизнь Серафимы сложилось одиноко, с мужем она прожила всего пять лет, он сгинул на охоте, не отпускала она его на ту охоту, умоляла не ходить, но не послушался он жену, поступил самовольно. Дети, которые у них рождались, тоже больше года не жили, всех Господь забрал.

Серафима, сестрица, первая переехала в Касли из их родной маленькой деревеньки, приглядела брошенный дом в проулке у кладбища, и стала его полноправной хозяйкой. Начала потихоньку помогать людям. Со временем переманила своего любимого младшего брата со всем его многочисленным семейством в Касли. Тася всегда дружила с теткой, когда Серафима почувствовала приближение конца, она позвала к себе брата с его старшей дочерью. Долго держала ту за руку и что-то нашёптывала. Дом у кладбища она завещала Таисье, так и договорилась об этом со своим братом. Сестра поставила условие, что племянница переберётся в него, как только выйдет замуж. Так что, когда Кирилл пристраивал свою старшую дочь замуж, он выполнял и своё обещание, данное любимой сестре.

– Дом – это хорошо. Да ты лучше поменьше ей поручений по хозяйству давай. А то чуть что – Тася сделает.

– А я не виноват, что у нас с тобой одни девки народились, с ними каши не сваришь, и дел больших не наделаешь.

– Ты Бога не гневи. Смотри, какие у нас девки хорошие получились, да и сыночек нас радует.

– Ладно, Катя, не переживай. Выдадим Тасю замуж первой, как положено.

– Надо сделать всё по чести. Ты к парням-то, которые вокруг, присмотрись, вдруг что-то и выгорит.

Время от времени Катерина вела такие разговоры с мужем. Ему они не нравились, а её успокаивали, она как бы перекладывала свои печали о дочери на плечи мужа, всегда крепкие и надежные.

И всё-таки первой вышла замуж Таисья, как положено. Познакомились они с Михаилом, её будущим мужем, на покосе. Тася кашеварила на дальних семейных покосах, помогая отцу. В её обязанности входило, конечно, не только приготовление еды, без горячего-то немного начертоломишь во время страды. Вскипятить чай на костровище, сварить маломальскую похлебку, а если подфартит и удастся разжиться рыбкой, то и уху, запечь картошки, собрать вовремя полдник из запасов, привезенных из дома – всё это делала старшая дочь на покосе. Во время страды они жили с отцом в шалаше по несколько дней. При первой возможности Тася бежала помогать тяте, как звала она своего отца, переворачивать свежую кошенину, чтобы подсыхала, подгребать готовое сено с небольших перелесочков и полянок, метать маленькие копёшки, а если потребуется, и большие зароды.

В то лето трава уродилась на славу, и вдвоем с отцом они не справлялись. Подмоги из дома не предвиделось, там одно бабьё осталось, да еще и мал мала меньше, Федор пока не в счёт. Поэтому отец решил нанять на неделю помощника, молодого парня, которого он присмотрел у своего знакомого с соседней улицы. Племянник приехал к тому из дальней деревни, чтобы тоже помочь дядьке на покосе, да и самому немного развлечься, посмотреть на большие разросшиеся Касли.

Ничего так не объединяет людей, как общее дело – работа. Хочешь узнать человека, обязательно поработай с ним вместе, и всё сразу про него станет ясно. Парень выглядел жилистым, коренастым, волос светлый, местами с рыжа. Они с Таисьей даже казались чем-то похожими друг на друга. Михаил, увидев девушку, сначала удивился, что девка помогает отцу, а затем сразу же впрягся в общую работу от заката и до позднего вечера.

Первый день покоса молодёжь почти не разговаривала, только изредка бросала друг на друга взгляды украдкой. Тася делала это с опаской, как бы отец чего не подумал, да и Михаил тоже. Но парень приглянулся ей сразу же – свой, работящий, не болтун, рядом с ним она чувствовала себя спокойно и уверенно.

Как ни крути, а помощник по покосе – посторонний человек всё равно, особенно это стало ясно, когда подошел к концу их первый трудовой день, и пришло время укладываться спать. Шалаш на покосе Кирилл Афанасьевич когда-то соорудил большим и удобным, в нём для ночевки могло поместиться несколько человек. Но одно дело, когда они все из одной семьи, а тут, нате вам – посторонний молодой парень и девка на выданье. На удивление хозяина выход предложил именно Михаил, оказывается, он умел не только хорошо работать, но чего-то кумекал и по жизни:

– Ночи стоят теплые, я могу переночевать и на свежем воздухе, мне даже так лучше будет. Укроюсь потеплее, если вдруг похолодает к утру.

– Ты не смотри, что днём жарко. Ильин день только прошел, купаться уже нельзя, значит, и утренники дадут о себе знать, – возразил Кирилл Афанасьевич, и тут же предложил: – Мы тебя у входа устроим, ничего, все уместимся.

Тася, услышав разговор, она в это время прибиралась после ужина у костровища, сооруженного недалеко от шалаша, и подумала:

«Всё равно народ будет болтать, особенно бабы – в одном шалаше ночевали девка и парень. Ну и пусть чешут языками, мне-то что».

Неделя на покосе пролетела незаметно, в тяжелом труде. С приходом Михаила дело пошло шибче, мужики поставили несколько копёшек и больших зародов. Таисья видела, что тятя доволен не только заготовленным в хорошую погоду сеном, а чем-то еще…

За эту неделю Михаил и Тася не особо и разговаривали друг с другом, разве что перекинулись несколькими словами, да и то по делу. Девушка, занимаясь своими женскими делами, погружалась в свои мечтания и немного отстранялась от того, что происходило здесь и сейчас. Иногда она даже потихоньку напевала, что совсем на неё не походило. Дружбу с девушками своего возраста Таисья почти не водила, всё время её уходило на работу по дому и на младших сестер. Как бы хотелось ей пошептаться со своей ровесницей, поделиться сокровенным, посплетничать и посмеяться над этими странными и непонятными парнями.