– Да брось. Я видела, что вытворяют беременяхи с большими животами и поверь я о диких танцах, а не прогулках на свежем воздухе.
– Пошли уже, – встала и, схватив ее за руку, потянула на танцпол.
Чувствуя музыку, я подняла руки вверх и стала танцевать. Анька прыгала и отрывалась по полной. В какой-то момент ее утащила толпа, подыгрывающая битам ди Джея. А я осталась на месте, почти с краю, наблюдая только за ее макушкой, которая изредка появлялась на виду.
Почувствовала, что кто-то толкнул в спину, и развернулась попросить, чтобы были аккуратней и в эту же секунду чья-то мужская нога ударила меня в живот.
Удар был такой сильный, что я упала на группу танцующих позади меня.
Потеряв ориентиры, я хватала воздух, которого оказалось так мало. А после того как мне удалось начать дышать, пришла и боль.
Боль адской силы. Боль, которая на долгие годы осталась со мной, напоминая о глупости… О неверном решении, принятом в тот вечер.
Дальше была скорая, больница, чистка… И слезы… Очень много слез, которые так и не смыли мою вину и ошибку.
С Аней отношения ухудшились, как и со многими после. Я замкнулась на долгое время внутри своего кокона. Я не хотела жалости и не желала слушать упреки. Потому что всегда знала, что сама сотворила то, что произошло потом.
Выползая из того уныния, я стала верить в будущее. Но признаться Славе так и не смогла, попросив молчать и подругу.
Глава 15
Настоящее
Нина
– Просто пообещай сначала во всем разобраться с мужем. Возложенная на саму себя вина не лучшее решение и не самое легкая ноша. Это тяжело и неправильно, дочка.
Возможно, мама была права, но внутри что-то сопротивлялось.
– Иди к Маше, и по возможности выспись, – она погладила меня по плечу. – Не изматывай себя тем, что не изменить.
– Хорошо, – устало прикрываю глаза.
Мы расходимся по комнатам, и я сразу же ложусь в постель, опускаясь в ночной сумрак худшего из снов, что давно не случались со мной.
Если размышлять на тему того, почему я промолчала и не сказала Славе правду, то мой ответ будет простым – я испугалась. Глупо и неправильно, но… Моя собственная боль была такой большой, что его обвинений я бы просто не выдержала. Мы только что сумели договориться и быть семьей. Сильной и крепкой… Я боялась это потерять, его поддержку и любовь. И все это время чувствовала себя эгоисткой.
Столько лет лечения и попыток стать мамой снова. Вымаливать шанс у неба и получить его в итоге… Я ликовала. Я излучала счастье, снова ощутив за спиной крылья… И вот результат.
Что нас теперь ждет? И останется ли это «МЫ» чем-то большим или же развеется по ветру.
Я даже не знала, смогу ли простить его. Способна ли моя любовь на это прощение?
Утром просыпаюсь разбитая. Не уверена, что смогла достаточно проспать, потому что головная боль атакует мою голову, как только я открываю глаза. Дочка вставала три раза и быстро успокаивалась, насытившись смесью и чистым памперсом, я же еще долго после лежала и снова думала.
Отец ходил хмурым все утро. В таком же настроении уехал из дома.
– Ты ему рассказала? – с дикой усталостью задаю бессмысленный вопрос маме.
– Я должна была это сделать, Нина. Ты и его дочь тоже. Знала бы как он переживал.
– Ладно. Надеюсь, он не сделает ничего, о чем станет жалеть потом.
– Обещал держать себя в руках, – пожимает плечами.
Папа у меня боевой мужчина. За своих готов драться и днем, и ночью. Мы с мамой всегда были с ним как за каменной стеной.
– Я вспомнила, что мы обещали родителям Славы приехать на выходных.
– Ты можешь приехать одна. В этом нет ничего ужасного.
– Думаешь?
– Хуже, если вы будете играть роль счастливой пары. Это жизнь, Нина, а не сцена театра. Мы взрослые люди.
– Не хочу ни во что играть. Такое ощущение, что сил не осталось ни на что. Голова болит.
– Так… – мама встает со своего места. – Если желаешь отдых, я могу побыть с внучкой.
– Нет. Все в порядке. Просто внутренне все протестует. Привычного комфорта нет.
– А откуда ему взяться, если ты по новой завелась.
– Мам…
– Нина…
Обе упертые.
– Как думаешь, он сказал своим?
– Сомневаюсь. Наверное, хочет убедиться для начала. А если ложь?
– Если… – как бы я хотела этого обмана, этой лжи, сотканной той девушкой.
Не хочу… Я не хочу, чтобы мир снова пошатнулся, и я упала.
– Ты точно в порядке? Бледная вся.
– Плохо спала, но я в порядке.
Я преуменьшала. Потому что не хотела расстраивать ее. На самом же деле это опустошение до тошноты доводило. Я такой потерянной никогда не была, даже не знала, что такое бывает.
После первого короткого сна мы с дочкой собрались и пошли гулять.
Погода была настолько чудесной, что мы дошли до небольшого парка. Машуля сладко посапывала, а я брела вперед, по широким аллеям.
Телефон стал вибрировать и я, вынув его из кармана впервые хотела игнорировать звонок мужа.
Так страшно.
– Алло?
– Привет, Нин.
– Привет.
Тишина.
– Ты как?
– Гуляю с дочерью.
– Ясно. Приехать могу? Где-то после обеда… к… вам.
Запинается на каждом слове.
– Конечно.
Тишина. И сердце стучит как ненормальное.
– Т-ты уже… – голос резко пропадает, становясь сиплым и неслышным. – Кхм… Ты уже встречался с… ней… с ними?
– Да, – словно гром прогремел.
И не хочется спрашивать, что он видел. Что уже понял в своей голове. Не хочется предполагать…
– Я все равно сделаю тест, – слышу вдогонку.
– Ясно. А что за помощь им нужна? Может что-то срочное и…
– Неважно, – от его резкого тона будто температура на улице стала ниже. – Сначала узнаю правду, а потом спрошу.
– Не спросил? Ты видел мальчика? – может, поэтому упорствует?
– Нина, я сказал ей, что все вопросы после теста. Мало ли кто может вот так заявиться и сказать подобное.
– Прости, но я не думаю, что в дверь любого человека стучит женщина и обнаруживает девятилетнего сына, похожего как две капли воды с предполагаемым отцом.
Мой ответ звучал громко и четко. А мы оба замолчали. Слов не воротишь. И правду не сотрешь.
– Ты мне не веришь? – голос мужа был сухим и разбитым, а что говорить обо мне? О моей семье?
И тут я сама задалась вопросом. А верю ли я своему мужу?
– Ты не сказал ничего, во что я могла бы поверить. И этот ребенок… Просто скажи, что не видел того сходства, которое увидела я.
– Я… Не уверен…
– Ты лжешь и хочешь, чтобы я тоже верила в самообман.
– Я хочу, чтобы ты верила мне, Нина.
– Верила… Я всегда тебе верила. Но сейчас не уверена, что могу это делать безоговорочно. И я не стану за это просить прощения, Слава. Скажи, почему ты не помнишь?
– Я… я выпил много в тот вечер.
– Тогда откуда уверенность что память не стерла твой пьяный секс с этой девушкой? И стой… Значит, ты помнишь ее, но не помнишь продолжения веселья?
– Конечно, нет…
– Знаешь, лучше тебе все это выяснить, а потом уже звонить. Я не уверена, что могу все это выносить каждый раз.
– Значит, твое согласие на мой приезд, можно отменять?
– Решай сам… Нас твоя мама звала на выходные, помнишь?
– Да. Хочешь, чтобы и туда я не приезжал?
– Что? Ты злишься на меня?
– Я, блин, просто хочу твоей поддержки, Нина.
Он обвинял… А я сказать что-то в ответ не могла.
– Прости, хорошо? Я сорвался и… не должен был этого делать. Черт… я знаю, что виноват. И я со всем разберусь, малыш…
Будто глубже вбил этот гвоздь, разделяющий нас все больше. Он, наверное, даже не понимает, что мы у обрыва стоим… На грани. Качаемся…
– Ты сказала, что мы не станем принимать решений, пока…
– Помню, Слава… Я помню.
Глава 16
