Может, ей не показалось, и там действительно было нечто важное?
Их было трое – двое мужчин и женщина. Причём мужчины шли с ней в ногу, хотя она медленно и неловко семенила.
– Уважаемая Анна Зедман-сан, – проговорил на чейнглише один из мужчин, останавливаясь метрах в двух от больничной койки. Анна инстинктивно подтянула одеяло повыше. – Приветствую вас. Выражаю уверенность в скором повышении показателей вашего здоровья. Моё имя Лааа’м. Я представляю народ айнна’й в метрополии и колониях народа людей.
Вау. Целый посол.
Анна опустила руку и нажала на кнопку, чтобы повыше поднять изголовье кровати. И встретилась с послом взглядом – заглянула в мёртвую пустоту нечеловеческих глаз. Из различий – розовая склера, тёмная радужка и очень густые ресницы. Лишённые бровей, обтянутые кожей надбровные дуги вызывали брезгливое отвращение, которое Анна уже совершенно привычно подавила. Насмотрелась в классе.
– Приветствую вас, многоуважаемый господин посол, – произнесла Анна.
Он молчал, будто ожидая, что Анна будет говорить. Но о чём? Она попыталась сформулировать то, что почувствовала, когда мальчик схватил её за руку.
– Вы пришли из-за Аа’ммана?
– Информация корректна.
И продолжил смотреть в глаза, от чего захотелось немедленно отвести взгляд. Спрятаться. Убежать.
– Что вы хотите?.. – она не смогла сформулировать вопрос целиком сразу – в горле пересохло. Пришлось тянуться за стаканом с раствором, пить. Айнна’й спокойно ждали. – Чем именно я могу вам помочь?
– Помощь не требуется, – отозвался посол. – Понятие «благодарность» подходит. Транслируем благодарность в отношении вас. Жизнь и разум Аа’ммана не подвергаются опасности.
– Я рада это слышать. Но… то, что с ним случилось… Простите, но, когда он коснулся меня, я вместе с ним испытала страх и боль. Это было связано с чем-то, что он любит.
Посол только слегка качнул подбородком, а второй мужчина вытащил откуда-то из складок ткани тонкий планшет и принялся водить над ним пальцем. Записывал, что ли? Показал планшет послу, тот опустил глаза, что-то прочёл и сообщил:
– Потенциально наша благодарность возрастает. Связываемся с родителями Аа’ммана. Эмоциональные слова потенциально указывают на опасность. Опасность для отца или матери. Близкий контакт.
Анна кивнула. Ребус сложился – эта догадка была верна. И почему-то Анна была уверена, что речь идёт о матери. А ещё краем сознания она теперь знала, как айнна’й ощущают материнскую любовь. Только вербализировать не могла.
– Уважаемая Анна Зейдман-сан, – продолжил посол. – Считаете ли вы допустимым позволить нашему медику изучить ваше физическое состояние?
Посол не двигался, но Анна угадала, что медик – это стоящая рядом с ним женщина. И быстро помотала головой:
– Нет, спасибо. Врачи нашего народа уже привели моё здоровье в полный порядок.
Она и раньше планировала сбежать на другую сторону земного шара, если кто-то из айнна’й протянет к ней руку. А уж теперь, после незабываемого опыта, подозревала, что от страха научится проходить кротовые норы без космического корабля.
– Принято. По традиции народа людей. От себя и своих коллег озвучиваю прощание.
Развернувшись, они бесшумно вышли из палаты. Анна стёрла со лба пот и подумала о том, что проспала бы сейчас часов десять.
***
С голографического экрана смотрели два взволнованных лица. Но, предсказуемо, волновались они отнюдь не из-за того, что Анна два дня провалялась в больнице. А потому что она вступила в эмпатический контакт с айнна’й.
Откинувшись на спинку любимого кресла, Анна вяло отбивалась от расспросов, а потом слушала увлекательный спор на тему того, можно ли вообще разделять эмпатию и телепатию как понятия. Где проходит граница между эмоциями и мыслями? Там, где мысль оформляется в слова и картинки? Ни в коем случае! А если говорить об эмоциях как о зеркалах мыслей, то получается, что вся разница между эмпатией и телепатией – в глубине понимания?
Эти два чудика, забывших о ней в пылу спора, были её родителями. Анна их любила, обоих. Но куда сильнее – с тех пор, как начала жить отдельно.
Папа повернулся, полез куда-то в документы (может, в поисках подтверждения своей версии), и ненадолго стало видно его бионическое плечо. И тонкий шов на шее – то место, где бионика крепилась к телу.
У него не было руки, части грудной клетки и фрагмента позвоночника. Всё – после занятной встречи с инопланетной живностью. В первые несколько прилётов крупные шерстяные твари чуть ли не руки людям лизали, валялись на спинах, охотно шли к огню и теплу. А в очередной – накинулись стаей на осмелевших учёных.
Сильно позднее исследователи описали сложные биологические ритмы, чередование доверчивости и агрессии в течение длинного, равного пяти земным годам, периода. А тогда Анна слышала крик отца. И собственный вопль, от которого, кажется, оглохла. И далёкие, неестественно тихие выстрелы.
***
Научило ли это кого-то не соваться в пасть инопланетным созданиям? Анну – да. Родителей и всё человечество – едва ли.
***
Кравчик-сан тоже требовал подробностей контакта – причём в деталях. Его особенно заинтересовало, что Анна никак не могла выразить словами то, что ощутила, а все попытки подобрать названия казались жалкими и слабыми.
Зато Сяомин сорок минут возмущалась, ругалась и сочувствовала, болтаясь суетливой голограммой над столом, пока Анна готовила себе ужин.
– А знаешь, – выдохнула она, – я бы не отважилась.
– Чушь. Тебя там не было. Кто угодно…
Голова всё ещё потрескивала. И Анна хотела бы ругаться на себя за глупость и неуместный авантюризм, но потом вспоминала всё случившееся – и злость пропадала. Потому что нельзя было поступить иначе.
Разумеется, стоило Анне появиться в научном центре, как её немедленно позвала к себе Шуша. И – немыслимо! – затворила дверь.
Внимательно осмотрела с ног до головы, чуть ли не обнюхала, пока обнимала, а потом устроилась на лежанке и внимательно посмотрела снизу вверх. Анне стало не по себе.
Шуша покачала головой. Покивала. Анна осторожно опустилась на краешек человеческого кресла и сложила руки на коленях, чувствуя себя провинившейся школьницей.
– Моя дорогая Анна! – воскликнула Шуша после нехарактерно долгой для шукхакх паузы. – Каждая чешуйка на моём теле начинает сиять ярче, когда я вижу тебя здоровой и благополучной!
Это было самое обвиняющее ласковое обращение, которое Анна слышала за всю жизнь. У Шуши подрагивали ноздри, она водила плечами и вообще представляла собой образец укоризны.
– Простите, – произнесла Анна, – я понимаю, что это было опасно. И, честное слово, я предпочла бы не влезать в подобные ситуации, но…
– Тебе стоит знать, – после ещё одной длинной паузы проговорила Шуша, – что корабль, на котором находилась мать Аа’ммана, захватили человеческие космические преступники. Мальчик, будучи связан с ней эмоционально, почувствовал её боль и страх. А благодаря тому, что ты сообщила об этом посольству, корабль вовремя удалось обнаружить и отбить.
Анна не знала, что сказать, даже вздохнуть не могла. Как удар под дых.
– Она в порядке? – пробормотала Анна с трудом.
– В полном. Скоро прибудет на гостеприимную Землю, где её уже ожидают супруг и ребёнок.
– Я…
Несколько раз сглотнув, Анна так и не нашла подходящих слов. А Шуша широко ей улыбнулась.
***
– Знаешь, – заметил Киран за традиционным кофе, – мы, учёные, конечно, отбитые на всю голову. Но это уже перебор.
– О чём ты?
– Полезть к айнна’й? А если бы он сжёг тебе мозги?
Вообще-то, Анна считала так же. Или раньше считала? Она не была уверена, но ответила:
– Мне стало слишком страшно за ребёнка.
– Ты ведь понимаешь, тебя бы никто не обвинил… – поджал губы Киран. – Нам всем запретили их трогать.
– Дело не в обвинении. А в том…
Она не договорила и свернула беседу. Спорить не хотелось.
***
Не спалось. И, что обидно, не работалось – хотя планшет разрывало от количества задач, непрочитанных писем и неотправленных в лабораторию заметок.
Они пытались сформулировать основные направления исследований. Институт речи глубоко погрузился в изучение языка и лингвистических аспектов, и конкурировать с ними смысла не было.
Кравчик-сан считал, что они могут очень многое сказать о психологии, мотивации и культуре. Но на этом поле легче лёгкого было столкнуться с Лабораторией речи и коммуникации или с Айгарским университетом.
На взгляд Анны, никаких проблем в этом не было. Но Кравчик-сан горел амбициозным планом стать первым учёным, который подробно и экспертно опишет шукхакх.
– Взять тему быта, а? – предложил он в прошлый созвон.
И завалил Анну идеями, предложениями и набросками, которые требовалось систематизировать.
Просидев за столом час совершенно напрасно, Анна решительно отключила планшет, переоделась, накинула куртку и вышла на улицу.
Было уже поздно, темно, прохладно – даже слишком для третьей недели сентября в этом регионе. Зато ветер остудил гудящую голову, и Анна неспешно побрела по улице. Ещё недавно здесь были поля – а теперь вырос настоящий, пусть и небольшой город. Стройка продолжалась на дальнем краю, но там, где жила и работала Анна, всё уже было готово, даже дороги заложили бактопластом – он слегка пружинил под ногами.
Высаженные вдоль улиц деревья и кусты живой изгороди понемногу желтели, листья облетали и укрывали газоны мягким ковром. Пахло влагой, листвой, как будто бы даже дождём.
И было на удивление тихо.
Анна редко выбиралась из дома по вечерам и даже не осознавала, сколько на самом деле шума поднимают шукхакх. Но они не любили темноту – скрывались по домам, рано ложились спать, чтобы проснуться едва ли не с рассветом.
Никто не встречался на пути. Даже люди.
Обойдя кругом внушительное посольство шукхакх, Анна прошла ещё немного вдоль недавно высаженной живой изгороди и вывернула к небольшой площадке с фонтаном посередине. И вздрогнула, увидев белеющую в темноте фигуру, едва-едва подсвеченную высоким тусклым фонарём.
Кто-то из айнна’й стоял у фонтана и, судя по всему, смотрел на воду.
Анна сделала полшага назад, не желая мешать чужому уединению, но айнна’й её заметил и медленно повернул голову.
Поднял руки в приветственном жесте – больше всего, пожалуй, он походил на человеческий жест «сдаюсь». Широкие рукава сползли вниз, собрались у локтей. Свет упал на длиннопалые тёмные кисти.
Уже немного зная об этикете айнна’й, Анна ответила зеркальным жестом и замерла так до тех пор, пока её неожиданный товарищ по ночным прогулкам не опустил руки.
– Человеческий обычай. Желаю доброго вечера. Уважаемая Анна Зейдман-сан, – произнёс айнна’й на чистом чейнглише, и Анна узнала голос.
– И вам доброго вечера, уважаемый господин посол. Я не хотела помешать вам, так что…
Посол продолжал смотреть на неё – прямо и очень пристально. Даже при том, что в темноте Анна видела разве что отсветы и блики, всё равно было как-то неуютно. Хотелось убраться подальше.
Но посол заметил всё тем же монотонным голосом:
– Ваше присутствие не создаёт помех, – и замолчал.
Теперь развернуться и уйти было бы невежливо, во всяком случае, по человеческим меркам. А что говорить, Анна понятия не имела. Да и разговаривать вот так, метров с четырёх, казалось глупостью.
Борясь с сомнениями, Анна сделала несколько небольших шагов и перевела взгляд на фонтан. И вдруг её остро, болезненно зацепила мысль: айнна’й родом с планеты-пустыни. У них нет фонтанов.
Посол тоже отвернулся к фонтану, более не пытаясь заговорить. Свет фонаря отражался в воде, шёл расплывчатой неровной рябью. Кружились мелкие ночные мотыльки – бело-жёлтые, непохожие на тех, к которым привыкла Анна. Но всё равно на каком-то глубинном уровне знакомые.
В тишине прошло несколько долгих минут. Сначала Анна чувствовала напряжение, готовность говорить, отвечать, формулировать, удерживая при этом в голове множество правил и ограничений. Но постепенно расслабилась. Посол не собирался продолжать диалог – и от этого легче дышалось. Понемногу в голове устанавливалось приятное мягкое спокойствие – никаких мыслей, никаких переживаний, только шум воды в фонтане, редкие брызги на коже, прохлада.
Анна понятия не имела, сколько времени так простояла, но очнулась, только когда посол развернулся и скользящей походкой направился куда-то в сторону, прочь. Не провожая его взглядом, Анна побрела домой.
Голова больше не трещала.
Слишком много приглашений
Анна считала себя человеком, очень далёким от политики. Даже имей она личное мнение по тому или иному поводу – она всё равно едва ли смогла бы его донести до всего огромного человечества. Она же не Шеро.
А потому, была она убеждена, надо заниматься своим делом. Есть правительства колоний, есть объединение Клевера, его президент – вот они пусть и решают глобальные вопросы.
Но даже Анна была в курсе главного и самого болезненного политического спора последних трёх лет – а именно, вступать ли человечеству в Альянс. Людей были бы рады там видеть – это всем понятно. Но согласятся ли люди?
Все говорили о том, что посольство айнна’й прибыло на оригинальную Землю с одной целью – убедиться, что люди достойны официального предложения. Но далеко не все считали, что это такая уж большая честь.
