Он-то бедолага всё случившееся очень остро воспринял и близко к сердцу допустил. Его теперь словно кто обухом по голове огрел. Он весь вечер так безвылазно в углу и просидел, и ничего уж более не готовил. И то, правда, чего уж тут готовить, все гости разбежались и о прежней посещаемости теперь и речи быть не может. В один миг про кабачок старого немца пошла дурная слава. А к вечеру уже во всех заведеньях города от Сухаревки и до Арбата только и делали, что говорили о случившемся в кабачке на Неглинной. Люсьен же той порой стал кое-как приходить в себя. А старина Ганс, чтоб его хоть как-то растормошить сварил ему крепкого кофе.
– Ну что, как ты тут?… Очухался хоть немножко?… Попей вот кофейку,… полегчает… – тихонько, дабы ещё больше не усугублять положение, спросил он его, ставя перед ним кружку с напитком.
– Нет, не очухался,… плохо мне,… ведь я человека загубил,… взял и такими простыми блюдами отравил,… все мои кулинарные способности теперь и гроша ломаного не стоят,… совесть моя нечиста,… нет мне оправданья,… как жить, не знаю… – совершенно удручённо ответил ему Люсьен.
– Да ладно тебе,… будет горевать-то,… ну нет его, исчез человек, так может, и не было вовсе,… показалось нам, что он приходил. Слышал, что урядник-то сказывал,… мол, это черти нам голову морочат да за нос водят,… дескать, место тут нечистое! Ну, так и подумаешь делов-то,… это место нечистое, ну и Бог с ним,… продадим кабачок, да на другое переедем! Там ещё какой-нибудь трактирчик откроем,… а то глядишь и ресторацию! – ободряюще воскликнул Ганс, пытаясь поднять Люсьену настроение, на что тот лишь угрюмо кивнул головой. И тогда Ганс решил действовать иначе.
– Послушай, ведь у тебя великий талант кулинара и бросать его никак нельзя,… ты же можешь им много пользы людям принести! Пойми, хороший повар, он же сродни доктору,… добротной едой может и человека излечить! Правда бывает, что и у самого опытного врача пациент помирает,… ну так и что же, сразу всех прочих не лечить что ли, бросить бедняг!? Все мы ошибаемся, на то нам и ошибки даны, чтоб в будущем их более не допускать,… как в народе говорят, на ошибках учатся,… понял!? – высказал он последний довод, дабы переубедить Люсьена. Но и это не помогло. Хотя Люсьен чуть оживился.
– Понимаю, как тут не понять,… всякое конечно бывает,… но ошибка ошибке рознь,… и эту ошибку я себе не прощу! Совесть меня мучает, виновен я,… уж лучше пойду-ка я похожу, поброжу, подумаю обо всём,… не могу я больше здесь находиться, муторно мне, тяжко,… мысли разные в голову лезут,… как бы руки на себя не наложить… – печально ответил Люсьен и как отрезал. Вылез из своего угла, вздохнул понуро, вышел на улицу и как был, в поварской тужурке да колпачке, подался по мостовой, куда глаза глядят.
– Возвращайся скорей, мы тебя ждать будем!… – крикнул ему вслед Ганс, взмахнул было рукой, но Люсьен в ту же секунду растаял в надвигающейся темноте. Вечерело, кое-где уже успели зажечь фонари, и можно было без труда различить дорогу. Однако Люсьену было всё равно, куда идти, он брёл наугад. Куда его ноги несли туда он и шёл. Он и не заметил, как добрёл до городской окраины, как вышел на проезжий тракт, и как свет от уличных фонарей плавно сменился сиянием ярких звёзд и полноликой Луны. Тракт хоть и был пыльный с ухабами, но зато хорошо укатанный, а потому шагалось Люсьену мягко, легко и даже где-то приятно.
Ночь неспешно вошла в свои права и наполнила природу свежими ароматами. А вскоре от терпких запахов города не осталось и следа. Вокруг, то здесь, то там, вспыхивали весёлые огоньки порхающих светлячков. Ночные мотыльки, прельщённые их светом, присоединившись, тоже кружили рядом. А где-то на болоте надрывались лягушки, распевая свои квакающие брачные песни. Потихоньку, полегоньку настроение у Люсьена начало меняться в лучшую сторону. Теперь ему уже не хотелось горевать и думать о плохом, он даже немого повеселел. Однако это не значило, что он прямо сейчас развернётся и пойдёт обратно в город, в кабачок к плите. Нет, вовсе не так, наоборот ему только сейчас, здесь на приволье, сделалось хорошо. И он всё шёл, и шёл, не чуя ни усталости, ни голода, ни прохлады.
В какой-то момент ему вдруг стало всё так безразлично, что он, повинуясь какому-то древнему инстинкту, свернул в лес и побрёл по его полянам, опушкам, звериным тропам, не выбирая точной дороги. Шёл просто наугад, зачарованный ночным пением цикад и сверчков. Вскоре он забрёл в такую глушь, что свет от луны и звёзд еле пробивался сквозь верхушки деревьев. Но ему было всё равно, лишь бы двигаться вперёд, не думая ни о чём, а куда, это уже неважно. Однако внезапно, как это всегда и бывает, он ощутил невыносимую жажду. Ему так захотелось пить, что он был готов жевать листья лопуха, лишь бы заполучить хоть одну капельку влаги. И тут лес, словно услышав его мысли, расступился. А впереди виляя серебряной змейкой меж деревьев, заблестела в слабом сиянии звёзд небольшая лесная речушка. Сразу же послышалось её весёлое и переливчатое, словно трель малиновки журчание.
– Ах, как же мне повезло,… и именно тогда когда мне так хочется пить… – радостно подумал Люсьен и быстро ринулся к речушке. Подбежав к воде, он упал на колени и жадностью бросился пить. Он думал, что не остановится никогда, настолько вкусной ему показалась вода. И это немудрено, ведь он не пил с самого обеда, а на улице давно уже была глубокая ночь и его состояние можно понять. Утолив жажду, Люсьен откинулся на спину и, распластавшись прямо здесь же на бережку, устремил свой взор в небо.
– Ах,… ну, как же замечательно жить,… какая прекрасная пора эта ночь,… звёзды, Луна, свежесть,… затмевают собой всё на свете,… хочется мечтать, верить в будущее, и думать только о хорошем! И трижды прав был Ганс, говоря, что надо успевать приносить людям пользу!… Ах, сколько же впереди ещё приятных хлопот, чудесных забот,… надо только собраться, и начать жить по иному,… не торопясь, вдумчиво,… не пропуская ничего интересного! Завтра же пойду в церковь, отмолю прежние грехи, и начну всё сызнова… – блаженно разметавшись на мягкой траве, рассуждал он, настраивая себя на благие дела.
Но долго он так не пролежал, усталость и утомление сделали своё дело, и он преисполненный чистыми помыслами вскоре заснул. Нет ничего лучшего, чем уснуть в добром расположении духа. Разум Люсьена теперь был полон светлыми планами и благими намерениями. Он решил прямо с завтрашнего же дня начать воплощать их в жизнь. Однако сбыться этому, прямо назавтра, было не суждено. Утром его ждало невероятно неожиданное пробуждение.
6
Спозаранку, едва Люсьен открыл глаза, как сразу увидел перед собой девичье лицо несравненной красоты.
– Такое, наверное, бывает только в грёзах,… – подумал он про себя, а вслух сказал, – я всё ещё сплю?… Это сон?… и ты мне снишься… – еле внятно пробормотал он и попытался приподнять голову, но очаровательный девичий голосок заставил его остановиться.
– Тихо-тихо,… подожди,… я запомню тебя, таким как ты спал,… какое же умиротворённое лицо у тебя было,… а какая блаженная улыбка гуляла на усах, словно у младенца,… откуда ты здесь юноша?… в глуши, один, да ещё так беззаботно спишь… – мягко произнесла девушка.
– Да я собственно из города сюда пришёл,… вчера вечером вышел, вот и забрёл,… а ты кто?… Утренний ангел что ли?… А как же ты-то здесь очутилась?… – всё-таки чуть приподнявшись, растеряно спросил Люсьен по-прежнему не в силах совладать со своим удивлением.
– Дело в том, что у меня слишком запутанная история, чтоб я могла тебе её сразу доверить,… сначала я должна узнать кто ты,… тем более что я первая об этом спросила… – мило улыбнувшись, справедливо заметила девица.
– Ну да, ты права,… однако я всё ещё не могу на тебя наглядеться,… какая же ты красавица,… никого краше раньше не видел! Ты словно лесная нимфа, взялась ниоткуда,… или как русалка, из реки пришла,… вот только хвоста у тебя нет,… слышал я про них,… говорят, они невероятно красивы,… может и ты из них!? Хотя ты одета, да ещё и вон как богато,… а они обнажёнными являются… – сконфуженно пролепетал Люсьен и даже весь покраснел словно спелый помидор, чем очень позабавил девушку.
– Скажешь тоже русалка,… да и нет их здесь,… уж я проверила,… все окрестности исходила, облазила,… никого не видела,… ни русалок, ни нимф, ни кикимор и даже лешего здесь нет… – весело посмеиваясь, пошутила она.
– Ну, тогда ладно,… но всё же твоя история остаётся за тобой,… а что касаемо меня, то тут все просто, ничего запутанного… – вздохнул Люсьен и начал свой рассказ, – Был я никем, скромным бродягой,… ходил повсюду, работу искал,… как-то заприметил меня один немец, владелец кабачка. Приглянулся я ему своим трудолюбием, взял он меня на кухню, поставил у плиты,… а очень скоро у меня поварской талант проявился,… и стал я у него лучшим кулинаром,… но до вчерашнего дня. Случилось у нас вчера в обед престранное происшествие,… явился к нам гость с виду обычный человек,… поел, попил да и свалился замертво. Правда перед этим успел прокричать, мол, это я его отравил,… дескать, еда была плохой,… но я-то знаю, что хорошая,… хотя сначала и засомневался, признал себя виновным и горевал очень. Ну а дальше с тем гостем ещё странней штука случилась,… исчез он, будто его и не было. Всякого о нём передумали,… и в конечном итоге сошлись, что его черти взяли. Но хуже всего, что люди в панике разбежались, и теперь моему доброму немцу наверняка придётся закрыть свой кабачок,… и так уж выходит, что виной этому я. Получается, я за хорошее, плохим ответил! Поэтому-то расстроился я вчера, да и пошёл, куда ни попадя,… забрался сюда, напился воды и уснул, а проснулся, ты рядом,… вот и весь сказ… – как можно быстрее пояснил Люсьен, а сам от красавицы глаз не отводит.
– Да уж история,… ну моя-то посложнее будет,… хотя ты знаешь, кажется мне, что есть у них что-то объединяющее,… как-то они взаимосвязаны, словно их один и тот же человек подстроил,… такое у меня подозрение! Я чуток над этим подумаю да потом тебе всё и выскажу,… а сейчас давай-ка позавтракаем,… вон там, на опушке очень вкусная земляника растёт,… ну как, пойдём!? – оживившись, позвала его девушка.
– Конечно, пойдём!… но только ты сначала скажи, как тебя зовут?! Вот меня, например, Люсьен!… – поддержав девицу, тут же откликнулся он.
– Ох, какое у тебя имя-то,… никак французское!… А у меня что ни наесть самое простое русское, Глаша меня зовут… – любезно ответила девушка и потянула Люсьена за собой на поляну с земляникой. Так они и познакомились, и тут уж нетрудно догадаться, что этой девушкой была та самая Глашенька, дочка генерал-губернатора. Однако сейчас Глаша была в обычном своём облике, ведь обрастала шерстью и становилась зверем она только ночью.
– Ну, надо же,… и вправду такое простое и приятное имя, Гла-а-ш-а-а-а… – нараспев произнёс Люсьен, – а моё имя французское, потому что я и есть самый натуральный француз,… только я уже давно живу в России,… нравиться мне здесь! Привольно, свежо, да и народ у вас хороший,… отзывчивый, без излишнего жеманства и спеси. Плюс у вас ещё всякой диковинной снеди видимо невидимо,… всего вдоволь, и грибов, и ягод и разных овощей навалом,… а уж дичи и рыбы любой, несметное количество,… да одних только осетров с севрюгой столько, что всю Европу прокормить можно! Эх, если б ты знала, как я знатно готовлю осетра,… пальчики оближешь,… я его и пряной приправой припорошу и сметанным соусом пролью и на ольховых углях закопчу… – сладостно причмокивая, начал было рассказывать Люсьен про свою кулинарную стихию, но Глаша перебила его.
– Погоди-погоди,… об этом потом, а сейчас мы уже пришли,… вон смотри, сколько земляники,… ешь давай, да помалкивай, теперь я говорить стану,… как только ты о готовке осетра упомянул, так я сразу поняла, кто стоит за вчерашним происшествием у вас в кабачке. Слышал ли ты хоть раз про некого Йорка,… он тоже великий кулинар и тоже исключительно готовит осетра, но только он ещё и злодей каких свет не видывал! Хорошим людям препоны чинит, и жить мешает,… ну так как, слышал!? – неспешно вкладывая в рот ягодку за ягодкой, спросила Глаша.
– Честно говоря, что-то такое слышал, но смутно помню,… хозяин как-то обмолвился про него, дескать, бояться его надо, мол, плут он и пройдоха, и многим поварам на Москве жизнь поломал. Однако я тогда словам хозяина мало значения придал,… больно делом увлечён был. Уж не думаешь ли ты, что это он вчера с нами такой подлый фокус проделал!?… мёртвым прикинулся, чтоб клиентов отбить… – озарённый внезапной догадкой воскликнул Люсьен.
– Вот именно!… я наверняка уверена, что это был он!… этот хитрец на такие проделки мастак. Ну, ты ешь ягодки-то, ешь,… не отвлекайся,… сил набирайся, они тебе вскоре понадобятся, да ещё и светлая голова нужна будет, потому как коварен Йорк, и с ним просто так не совладать. Но придётся, ведь он и в моих бедах повинен, хотя сейчас не об этом,… теперь тебе надо скорей вывести этого интригана на чистую воду и отстоять своё честное имя! А для этого нужно хорошенько потрудиться,… ведь он в городе всё под себя подмял, всех в своих слуг превратил, все ему угождать готовы, и трудно будет его разоблачить,… тут поразмыслить надо… – сорвав очередную ягодку, заметила Глаша и остановилась в раздумье.
Люсьен взглянув на неё, не стал ей мешать, а молча, присев на травку, вновь залюбовался её грацией. В эту минуту Глашенька была особенно хороша. Её чуть сморщенный в думках лобик, и светлая чёлка над ним, в сочетании с прекрасными голубыми глазами, вкупе с очаровательным вздёрнутым носиком и слегка припухлыми алыми губками, делали её милое личико невероятно привлекательным. Люсьен сидел и тихо радовался.
– Как же мне повезло,… такую девушку встретил,… и пусть она не говорит, кто она и что здесь делает,… мне всё равно,… главное она рядом. Ах, как изящно она ест ягодки, как прелестно морщит свой лобик, а какие у неё роскошные волосы,… так бы и закутался в них словно в спелых колосьях пшеницы. Какая же она изумительная девушка… – рассуждал он про себя, не отводя от Глашеньки взора. Однако в какой-то момент Глаша резко прервала ход его мыслей.
– Ну что, подкрепился!?… Вот и хорошо! А теперь пришла пора действовать, и чем быстрей, тем лучше. Я тут поразмыслила и для начала думаю, нам следует пробраться в логово Йорка и похитить книгу со всеми его мудрёными рецептами,… а без них он уже никто! Без своих рецептов он не сможет приготовить ни одного мало-мальски съедобного блюда,… вот тогда-то все и узнают о его несостоятельности да увидят его настоящую сущность! А когда всем станет известно, что он простой пройдоха и лживый колдун, его отовсюду изгонят и он потеряет свою власть! Правда есть одна загвоздка, он никогда не расстаётся со своими рецептами,… а если куда и уезжает то прячет их… – здраво оценив обстановку, заключила Глаша.
– Да, но как же мы найдём его логово, его рецепты?… и вообще что это за логово такое, и как мы туда попадём!?… – поражённый её дерзким планом воскликнул Люсьен.
– Доверься мне, я знаю, что делать,… а сейчас нам надо срочно отправиться в город, и ещё до вечера пробраться к Йорку!… – категорично заявила Глаша.
– Но подожди,… как же так, ведь обычно такие дела как раз и делаются поздно вечером, или же под покровом ночи, когда никто ничего не видит. Так почему бы и нам не поступить также, ведь все так делают… – немного удивлённо попытался возразить Люсьен, хотя сам уже вовсю семенил за Глашей, которая быстрыми шагами выбиралась из леса на дорогу, ведущую в город.
– Нет, мы так не можем,… мы другие, не такие как все,… а потому нам надо всё делать именно до ночи! И не спрашивая меня почему, придёт время, узнаешь! – на ходу резко осекла его Глаша и тут же продолжила, – а что касается его логова, то я точно знаю, где оно находится и как в него проникнуть! Но вот беда, самой мне этого не сделать,… и на то есть тоже свои причины! А вот ты сможешь,… тебя там никто не знает, и ты с лёгкостью проникнешь вовнутрь, выдав себя за того кем я тебе скажу быть!… Надеюсь сейчас ты всё понял!?… – переспросила она Люсьена едва они выбрались на дорогу.
– Да конечно, понял,… да у меня и выбора-то нет, как только всецело довериться тебе… – покорно согласился он.
– Вот и славненько,… а логово Йорка располагается во дворце генерал-губернатора,… там снаружи есть небольшой флигелёк, вот там-то он и обитает,… и, кстати, там же хранятся все его тайные записи и рецепты. Он тщательно оберегает эти записи, и похитить их будет очень трудно. Однако он не учел, что похитителем будешь ты,… такой же великолепный повар, как и он! Другому человеку, непосвящённому, это не удастся сделать,… он просто не разберётся в груде бумаг хранящихся у Йорка и не найдёт нужных… – всё также уверенно заявила Глаша и не снижая темпа устремилась в город.
Люсьен опять было собрался спросить её, откуда она всё это знает, но Глаша, предвидя такой оборот, опередила его и строго потребовала, чтобы он более не задавал ей глупых вопросов и слепо выполнял все её указания. Люсьену ничего не оставалось делать, как только подчиниться. Так они и продолжили свой путь. Глаша всю дорогу его поучала, наставляла, а он всё её слушал, внимал и любовался ей. А к концу пути Люсьен уже не мог избавиться от мысли, что целиком и полностью влюблён в эту властную, обворожительную и загадочную девушку. Она просто-таки сводила его с ума своей решительностью, красотой и редкостным умом. Но надо отметить, что и Глаша, невзирая на всю свою увлечённость делом, успела разглядеть в Люсьене привлекательного и обаятельного юношу, способного на достойные поступки.
После продолжительного разговора с ним, её мнение о нём и их утренней встрече нисколько не изменилось. Люсьен по-прежнему представлялся ей таким же нежным и чувствительным юношей, беззаботно отдыхающим на травке. Её первое впечатление осталось неизгладимым, и более того к нему прибавились ещё и душевные нотки сильной симпатии. Но это и понятно, ведь высокий, стройный красавец с приятными лицом и деликатными манерами вскружил бы голову любой девушке. Люсьен хоть и не был дерзким обольстителем с обаянием дамского угодника, но всё же и в его скромности со смирением присутствовал свой манящий шарм.
Одним словом Глашеньке он безумно понравился. И когда они уже входили в город, она отметила для себя, что, несомненно, полюбила этого скромного, но такого уверенного в себе юношу. Вот какое изумительное чудо случилось с ними. Вчера в это время они ещё и не знали о существовании друг друга, а сегодня уже вместе рука об руку шагали вперёд к общей цели. Однако, любовь любовью, а впереди ребят ждало очень серьёзное испытание.
7
Был уже разгар дня, когда новоявленные влюблённые оказались у дворца генерал-губернатора, родного дома Глашеньки. Здесь ей было всё знакомо, тут она знала каждый уголок, каждый закуток. С того дня как она ушла отсюда ничего не поменялось. Всё также подъезжали и уезжали кареты, вышагивали лакеи, кругом сновали разные люди. Кто-то на приём, кто-то в канцелярию, а кто-то и по бытовым делам спешил навестить чиновника. В общем, ничего удивительного, так всегда бывает при дворцах. Всегда много нудной суеты и ворох всяких проблем. Однако также при дворцах бывают и перерывы на обед, а куда ж без них-то, поесть всем хочется. Вот сейчас как раз пришло время обедать. Пробил час, и всех сразу, как корова языком слизала, все моментально устремились к сытным обеденным столам.
Разумеется, и Йорк не был в стороне от всего этого действа. Он, как обычно прихватив с собой объёмистый сборник рецептов, хлопотал на кухне, готовя очередной деликатес лично для генерал-губернатора. И права была Глашенька, говоря, что без своего сборника он ничего не значил. Это было точно, Йорк хоть и был потомственным колдуном, но, не имея под рукой той книги, он был просто беспомощен. Впрочем, так же, как и все прочие колдуны, ведь у каждого из них имеются свои книги заговоров и заклятий. А у Йорка была книга рецептов, только всего и разницы.
Вот и сейчас он приготовил генерал-губернатору особое блюдо, после которого по плану Йорка генерал должен был напрочь потерять волю и отдать бразды правления городом ему. Теперь, когда его дочери не было во дворце, генерал кроме еды ничего не признавал, уж до такой степени его организм был завлечён яствами Йорка. А Йорк вовсю пользовался своим привилегированным положением. Он приказал всем своим соглядатаем при первом же появлении Глаши во дворце схватить её и посадить в подвал. Он прекрасно понимал, что ночью Глаша не появится, потому как будет выглядеть зверем. А вот днём она в нормальном обличии может проскользнуть во дворец и навредить ему.
Потому-то днём вся приусадебная территория перед дворцом кишела соглядатаями и шпиками Йорка. Но Глашенька знала об этом, и поступила здраво, отправив за себя на разведку Люсьена. Сама же она спряталась в ближайшем саду, там было пусто и безопасно. В её затее было и ещё одно преимущество, Люсьена во дворце никто не знал, да и людей там находилось немало, можно было с легкостью затеряться средь них. Кстати, даже Йорк понятия не имел, как выглядит Люсьен. Ведь в тот роковой час Люсьен не вышел с кухни, а сразу забился в угол и Йорк его просто не видел. А это обстоятельство сейчас давало Люсьену большое преимущество. Он осторожно, как его и научила Глаша, продвигался по дворцу, выискивая флигель Йорка.
А когда его кто-нибудь из караульных слуг спрашивал, куда он направляется, то он им картаво отвечал на французском языке, что прибыл, мол, из Парижа и привёз свежего пармезана. А теперь его якобы с повозкой не пропускают на заставе и ему нужен особый пропуск. Услышав такое запутанное объяснение никто ничего, разумеется, не понимал, и его отсылали дальше, чтоб только быстрей от него отделаться. А надо отметить, что Люсьен и выглядел подобающе. Это Глаша постаралась. Перед тем как отправить его во дворец, они вместе успели заглянуть к одному её доброму знакомому портному. А тот быстро выдал Люсьену должный костюм на французский манер. И это очень помогло, ведь Люсьен, как ушёл из кабачка в поварской курточке и колпачке, так в них и ходил. Зато сейчас он был одет сообразно своей миссии. Вот к каким ухищрениям пришлось прибегнуть ребятам.
А меж тем Люсьен удачно миновав все опасные закоулки дворца, вышел в коридор ведущей к флигельку Йорка. Преодолев его буквально в минуту, он был уже у дверей. Глаша заранее предупредила Люсьена, что у Йорка есть привычка, приходя с кухни, открыв дверь, первым делом углубляться вовнутрь, в свой дальний кабинет, и прятать там сборник рецептов. А уже потом возвращаться и затворять за собой дверь. Вот как раз в эти-то несколько минут, пока Йорк прятал рецепты, можно было незаметно проскользнуть во флигелёк и спрятаться там, чтоб выждать удобного момента. Люсьен так и намеревался сделать. До прихода Йорка с кухни оставались считанные мгновения. Люсьен встал за колонну при входе и затаился.
Вскоре появился и сам Йорк, он быстро отворил дверь и, как ожидалось, сразу прошёл в дальний кабинет. Люсьен ловко прошмыгнул следом за ним и тут же спрятался за шторами в нише возле окна. Буквально через секунду вернулся Йорк, закрыл дверь и вновь удалился в свой кабинет. Всё случилось, как и планировала Глаша. Теперь Люсьену лишь оставалось дождаться, когда Йорк опять куда-нибудь уйдёт, выйти из своего убежища, найти сборник рецептов, похитить его и выбраться наружу. Казалось бы, немудрёная задача, однако всё пошло не так, как бы этого хотелось.
Прошёл уже час, к концу близился второй, а Йорк всё так никуда и не выходил. В его кабинете воцарилась тишина, и оттуда не доносилось ни звука. И что уж там происходило, было неизвестно. Толи Йорк уснул, толи напряжённо обдумывал свою очередную каверзу, оставалось загадкой. У Люсьена страшно затекли ноги, и заломило в пояснице от долгого неподвижного стояния. Да плюс ещё от окна ужасно сквозило. Тонкая струйка прохладного воздуха била ему прямо в шею, отчего в плечах появилось нытьё. Ему срочно надо было размяться, дабы окончательно не закоченеть. Дальше оставаться в таком положении было невозможно.
Тем временем вовсю вечерело, солнце стремительно пряталось за горизонт, пришли сумерки, а холодный сквозняк лишь усиливался и грозил перерасти, чуть ли не в жуткую пытку. Тот, кто хоть раз испытал на себе воздействие леденящей струи сквозняка, поймёт состояние Люсьена. Он не смог выдержать более ни минуты, быстро выбрался из-за шторы, и, поёживаясь, стал вприсядку расхаживать по комнате. Однако в какой-то момент не совладал с равновесием и завалился на бок. Шум от его падения был небольшим, таким словно котёнок шалит. Но и его хватило, чтоб из кабинета почти мгновенно выскочил Йорк.
– Кто здесь? Какого чёрта тут происходит!? – вскричал он и стал присматриваться к обстановке. Но благо в комнате было уже достаточно темно, ведь наступил вечер, и Йорк попросту ничего не разглядел.
– Опять эти проклятые мыши разбегались,… и так каждый вечер, как потёмки так они вылазят из всех щелей,… управы на них нет… – недовольно проворчал он и вновь скрылся за дверьми своего кабинета.
– Фу,… кажется, не заметил… – облегчённо прошептал Люсьен и потихоньку поднявшись, поспешил вернуться на своё прежнее место за штору. Меж тем на улице совсем уже стемнело, и кое-где зажгли фонари. Люсьен заметив их в окне, сразу вспомнил о Глашеньке.
– Как же так получается,… уже вечер, а я ещё не выполнил указания Глаши,… а ведь она мне говорила, что всё надо сделать до ночи. Ах, я неудачник, даже элементарного не выполнил,… не смог какую-то книжонку утащить… – досадовал он, пока ещё и сам не зная, насколько полезным окажется его падение. Йорк неспроста так быстро выскочил из кабинета, услышав шум в соседней комнате. Он в этот момент как раз закончил изучать очередной колдовской рецепт, и уже было собрался, блаженно потянуться, как вдруг раздался шорох. Кстати, вот оттого что он так напряжённо изучал, у него и было тихо. А тот резкий шорох внёс раздрай в плавный ход его мыслей. И теперь он не мог сосредоточиться, всё смешалось в его голове. Шуршащие мыши, ингредиенты рецепта, сладкие соуса, слились в единый клубок.
– Тьфу ты,… бес их возьми этих мерзких мышей,… всё мне сбили! Нет, надо пойти развеется, хорошенько прогуляться,… иначе я совсем рехнусь с этим рецептом для генерала! Ах, как всё трудней становится ему угодить… – недовольно пробурчал он себе под нос, и в ту же секунду накинув на себя свой новый сшитый по французской моде сюртук, вышел из кабинета.
И хоть в соседней комнате царил полумрак, он, хорошо зная путь, быстро дошёл до входной двери, открыл её и в тот же миг был таков. Йорк даже и не заметил, что в спешке забыл загасить свечу на столе, убрать подальше рецепты и запереть за собой входную дверь. Нельзя сказать, что он был особо рассеянным, нет, но вот именно сейчас падение Люсьена привело его в такое состояние. И Йорк, весело насвистывая какую-то незамысловатую мелодию, направился на прогулку в соседний сад, где как раз пряталась Глашенька. Такого совпадения никто не ожидал. Люсьен услышав, как Йорк вышел и, насвистывая, направился вон, мгновенно покинул своё убежище за шторами и юркнул в кабинет. Свеча всё ещё ярко горела, освещая стол. Люсьен тут же бросился к нему.
– Ну и где тут эта книга… – нервно прошептал он и, поправив свечу, принялся перебирать ворох всяких бумаг, книг, папок, записей, лежащих повсюду, и на кресле, и на столе, и на бюро и даже на полу. Было такое впечатление, что Йорк специально устраивал в кабинете такой кавардак, дабы никто другой не смог найти его тайные рецепты. И ведь отчасти это было так. Этот хитрец знал и умел, как запутывать следы. И права была Глаша, говоря, что несведущий человек в этом беспорядке сломал бы себе голову, но ничего не обнаружил. Однако такой фокус не прошёл с Люсьеном. Он буквально в считанные минуты, сопоставив массу всяких записей, нашёл нужную ему книгу.
– Ага, вот они эти пресловутые рецепты,… всё прочее сплошная ерунда для забивки мозгов,… несвязанный набор ингредиентов,… ну всё, пора отсюда сматываться… – держа в руках книгу, обрадовался он, и тут же запихав её за пазуху и прихватив с собой свечу, стал быстро выбираться из флигелька. Благо входная дверь была не заперта, и он с лёгкостью выскользнул в коридор. Похищение состоялось, но вот только теперь выйти из дворца для Люсьена стало затруднительным делом. Хитросплетение всех этих коридоров, лестниц, закутков, да ещё и в потёмках, ввергало его в страшную панику.
– Куда же тут дальше,… направо,… налево, не поймёшь! Ах, днём-то хорошо было, светло, всё видно, не то, что сейчас… ничего не разобрать… – суматошно рассуждал он, осторожно продвигаясь по коридорам. Но вот в одном из поворотов он узнал знакомое направление, и быстро сообразив, куда ему надо идти, практически сразу нашёл выход. И что ещё замечательно, ему никто не мог помешать выбраться незамеченным с территории дворца. Ведь был уже поздний вечер и все шпионы Йорка, зная, что Глаша в такую пору не объявится, преспокойно удалились отдыхать.
Впрочем, самой Глаше меж тем было вовсе не до отдыха. Просидев в саду, столько времени, она теперь в нетерпении жутко нервничала и даже злилась. Но её можно понять, ведь она до сих пор не знала, ни где Люсьен, ни что он делает. Проник ли он к Йорку, или же его разоблачили и схватили, всё это было ей неведомо. В какой-то момент она уже сама было собралась бежать во дворец, и будь что будет. Но в последний миг здравый смысл возобладал и она остановилась. Однако главным беспокойством было другое. Скоро должна была взойти Луна. До этого оставалось буквально с десяток минут, и тогда бы Глаша неумолимо покрылась шерстью и чешуёй, а Люсьена всё не было и не было. Нервное напряжение нарастало. И вдруг с дальней аллеи раздались шаги приближающегося человека вперемежку с беззаботным посвистыванием.
– Не уж-то Люсьен идёт,… да ещё и свистит, будто ночной соловей,… он что, совсем страх потерял,… вон и сюртук свой расстегнул, да руки за спину заложил,… ступает, словно на прогулке… – вглядываясь в еле приметный силуэт, прошептала Глашенька, и быстро кинулась навстречу, дабы предостеречь. Но это был вовсе не Люсьен, а Йорк, довольный и радостный вышагивал по аллее, торжествуя, что в его арсенале появился ещё один колдовской рецепт. И тут на него из темноты выскакивает Глаша с нареканиями.
– Тихо-тихо, ты чего рассвистелся, примолкни!… – одёрнув его, воскликнула она да тут же и оторопела. Перед ней стоял Йорк, точно в таком же сюртуке на французский манер, как и у Люсьена, вот он-то и ввёл её в заблуждение.
– Ах, так это ты Глаша,… а я-то уж подумал, что за разбойник тут по ночам бродит… – не растерявшись, пошутил Йорк, и мгновенно схватил Глашеньку за руку, – ну, надо же,… ты, и такой порой, вот так сюрприз! А ну-ка, ну-ка, поясни мне, почему же это я должен быть тихим,… иль, быть может, ты ожидала увидеть здесь не меня!?… – сразу сменив тон, развязно ехидствуя, спросил он.
– Да никого я не жду!… Просто свист плохая примета!… А ну отпусти меня!… – вырываясь из его цепких рук, попыталась оправдаться Глаша.
– Нет уж,… теперь я тебя никуда не отпущу!… скоро взойдёт Луна, и ты превратишься в зверя!… Тогда я позову сторожей, и пусть они тебя забьют палками насмерть!… ха-ха-ха!… – мерзко кривя рот, прохрипел Йорк, и зашёлся противным, грубым хохотом. Но его хохот услышал Люсьен. Он как раз выбрался из дворца и спешил прямиком к Глашеньке в сад, а тут этот смех.
– Что это ещё за хохот такой,… никак случилась беда… – быстро подумал он и прибавил хода. Йорк же тем временем принялся крутить и связывать Глаше руки. Он хотел обезвредить её, ведь когда она становилась зверем, она делалась невероятно сильной и могла бы запросто свернуть ему шею. Однако связанной она становилась просто беспомощной. Йорк уже схватил её за запястья, и в этот самый момент на аллее появился Люсьен. Он по-прежнему держал в руке свечу, она хоть и погасла, но всё ещё была горяча.
– Ты что это делаешь негодяй! – увидев страшную картину, вскричал он и сходу кинувшись на Йорка, со всего маха припечатал ему горячей свечёй прямо в лоб. У того аж искры из глаз посыпались, и он, разумеется, сразу выпустил Глашеньку.
– А-а-а-ай! – истошно закричал он и схватился за лицо руками, – сюда!… Ко мне!… Сторожа!… На меня напали!… – орал он, корчась от боли.
– Бежим быстрей отсюда! – воскликнул Люсьен и, потянув Глаше руку, увлекая её за собой, бросился бежать. Секунда, другая, и ребята стремительно выскочили из сада. Свернув в ближайший переулок, они кинулись на соседнюю улицу, а оттуда в сквер. И спустя уже несколько мгновений они вовсю мчались по бульвару к дороге из города. Подбитый же Йорк поднял такой переполох, что со всей округи сбежались сторожа и слуги, а из дворца повыскакивали его соглядатаи и шпики. На лбу у него вздулась шишка размером с увесистую брюкву, и он теперь больше походил на носорога, нежели чем на всемогущего личного повара генерал-губернатора.
– Ловите!… Ловите их!… Это звери!… Разбойники!… Это они напали на меня!… – кричал он, мотая головой, словно лошадь перед скачками. Но вокруг него никого не было, ни каких зверей, ни каких разбойников. Сторожа со слугами постояли, подивились на такого носорогаобразного кулинара, да как давай над ним смеяться-потешаться. А соглядатаи и шпики смиренно прикрыв свои рты ладонями стали втихую похохатывать. Так бесславно закончилась сегодняшняя прогулка Йорка. Впрочем, с этого момента у него вообще всё кончилось.
8
А меж тем ребята уже успели добежать до границ города и даже выскочить на проезжий тракт. И тут вдруг, как по мановению волшебной палочки на небосклоне из-за ночных облаков вышла полная, словно тарелка с топлёным маслом, жёлтая Луна. В тот же миг с Глашей начали происходить невероятные перемены. Густая шерсть практически мгновенно покрыла всё её тело, голову тут же обнесло чешуей, а ногти на руках и ногах превратились в когти и в секунду выросли до таких размеров, что стали мешать Глаше бежать. Люсьен, следовавший чуть впереди её, и высматривающий в полумраке дорогу, не сразу заметил такие перемены. И уж только когда он в очередной раз обернулся чтоб проверить её, лишь тогда он увидел, что вместо Глаши его преследует лохматый зверь. От столь неожиданного видения Люсьен резко, словно кто его ударил, остановился и оторопел, а Глаша со всего маха налетела на него и сбила с ног. Люсьен рухнул в придорожную колею, будто куль с мукой, подняв клубы пыли. Глашенька же во всём своём зверином обличии упала на него сверху.
– Кто ты!? Где моя Глаша!? Что ты с ней сделал!? – вцепившись руками в шерсть, закричал Люсьен и принялся трясти Глашеньку. Но она, легко перехватила его руки и тихо прорычала.
– Да это я Глаша,… приглядись ко мне,… посмотри в глаза,… я это!… Ну, узнаёшь? Просто при Луне я превращаюсь в чудище,… вот потому-то нам и надо было всё сделать ещё до ночи,… не желала я, чтоб ты увидел меня такой,… думала, успею спрятаться от тебя. Но не я виновата в этом,… это всё Йорк сделал, чтоб избавиться от меня и изгнать из дворца,… ведь я дочка генерал-губернатора… – печально пробурчала она, отпустила руки Люсьена и слезла с него.
– Как же так,… ничего не понимаю,… выходит я полюбил зверя… – немного прейдя в себя, удивлённо пролепетал Люсьен.
– Выходит так,… но что ещё хуже, ведь и я тоже полюбила,… тебя,… только не хотела раньше времени говорить об этом… – грустно откликнулась Глаша.
– То-то я гляжу, ты всё во дворце знаешь,… все ходы переходы,… да и этот плут Йорк тебе тоже знаком,… теперь-то понятно почему! Но ты не подумай чего, ты мне и такая нравишься,… ну и что, что ты лохматая да с когтями,… ведь это же всё равно ты,… а я люблю тебя, и вместе нам хорошо… – мигом разобравшись в создавшейся ситуации, взялся утешать Люсьен Глашу.
– Да, тебе легко говорить,… а мне каждую ночь приходится от людей прятаться,… подальше в лес уходить и в кустах утра дожидаться… – узнав, что Люсьену безразлично как она выглядит, на радостях поделилась с ним переживаниями Глаша.
– Ну и ладно, ничего страшного,… и с этим совладаем! Небось, не навсегда Йорк заколдовал тебя!… Наверняка в его рецептах есть средство, как вернуть тебе прежний облик! Дождёмся утра, рассветёт, а уж там я найду нужный рецепт,… книга-то у нас,… сделаю тебе снадобье, и всё как рукой снимет! А сейчас пойдём-ка на наше место к лесной речушке на ягодную полянку,… подкрепимся да заночуем там. Ой,… вот только что-то у меня с ногой случилось, кажется, я её подвернул, когда падал, и в боку ноет… – попробовав встать, обнаружил Люсьен.
– Это ничего,… не можешь идти, ерунда,… я тебя отнесу,… знаешь, какая я сильная, когда становлюсь зверем!… Ух какая!… Так что со мной лучше не спорить!… – задорно пошучивая, воскликнула Глашенька, подхватила Люсьена на руки, словно пушинку, и понесла его на земляничную полянку. Так потихоньку полегоньку они и отправились в путь. А спустя всего час благополучно добрались до места. Там Глашенька накормила Люсьена спелой земляникой, напоила свежей водицей, укутала его своей тёплой шерсткой, да так они и уснули до самого утра. А утром, едва ребята проснулись, как тут же взялись изучать рецепты. Ещё на рассвете у Глаши сошла вся шерсть, когти пропали, а потому ей сейчас было легко листать страницы книги и читать Люсьену рецепты. Он же тем временем сидел рядом и мастерил туесок для трав. За ночь нога у него поправилась, бок перестал ныть, и он теперь мог безболезненно двигаться, да ещё и давать разные комментарии по рецептам.
– Нет, этот не тот!… и этот не пойдёт!… – изредка восклицал он, – все эти рецепты для готовки еды, а не для колдовства,… попробуй почитать книгу с конца,… может там есть нужное заклинание… – важным тоном говорил он да указывал на другую страницу. Уж в рецептурных-то делах он знал толк и чувствовал себя докой. Но вот в какой-то момент Люсьен резко замер и насторожился.
– Постой-ка Глашенька, постой милая,… прочти-ка мне ещё разок последнюю строчку,… что-то в ней есть такое… – быстро попросил он, и Глаша ему тут же её повторила, отчего Люсьен аж подскочил.
– Ага! Вот оно!… Вот только жаль это немного не то,… этим рецептом он тебя в зверя превратил,… а другого, как тебе вернуть обратно прежние состояние, у него нет,… не придумал он обратного рецепта! Но это ничего!… Он не придумал, так я догадаюсь,… недаром же старый немец Ганс сравнивал меня с чародеем! Ну-ка милая прочти мне его ещё разок,… кажется, я начинаю понимать, в чём тут секрет… – вдохновенно произнёс Люсьен, и пока Глаша повторно читала ему рецепт, он стал напряжённо вдумываться в него. Впрочем, недолго.
Из тех компонентов, что упоминались в прежнем списке, он по наитию составил свой, новый рецепт. И притом составил его из того что было у него под рукой, из всего чем наградила их природа на тот момент. Из замечательных лесных ягод, из земляных и еловых орехов, из спелых грибов и целебных кореньев, из зелёной листвы и луговых цветов, он даже соус для этого рецепта сотворил из свежей речной воды и капелек росы, что оставались с утра на траве. И ещё до полудня у него всё было готово. Все компоненты сложены в берестяной туесок, что он ранее сделал, тщательно перемешаны и сдобрены душистыми травами. Снадобье получилось похожее на нежный ароматный салат приправленный лёгким соусом. Блюдо выглядело настолько аппетитно и красиво, что его хотелось тут же проглотить, не пережёвывая. Ну, ещё бы, ведь его приготовил Люсьен, самый лучший кулинар, какой только мог бы быть.
– Ну вот, теперь дело за тобой,… отведай,… а потом скажешь, как себя чувствуешь… – протянув Глаше туесок, ласково предложил он.
– Хм, ну что ж,… сейчас попробую… – быстро откликнулась Глашенька и, сглотнув набежавшую слюнку, с удовольствием принялась пробовать салатик. Да так им увлеклась, что в одну минуту весь его и съела.
– Ух ты,… вот это да, ну и вкуснотища,… будто не колдовское снадобье приняла, а изысканное кушанье царской кухни отведала! Да уж Люсьен, ты действительно знатный кулинар,… такого повара ещё свет не видывал! Ну, надо же какой салат приготовил,… да его можно на самых величественных пирах подавать! А назови-ка ты его своим именем,… и будет у тебя собственное фирменное блюдо,… непревзойдённой вкусности блюдо! – восхищаясь, казалось бы таким незамысловатым кушаньем, вдохновенно предложила Глашенька.
– А что,… я, пожалуй, так и сделаю,… дам этому салату своё имя, а его рецепт засекретим,… и будет он теперь называться салат «Оливье»! Ха-ха,… вот уж ты здорово придумала,… и станем мы его подавать только по великим праздникам!… Ха-ха! Ну, да это ладно, это всё потом, а сейчас ответь мне как твоё самочувствие!?… Изменения есть какие!?… – обрадовавшись, что его рецепт пришёлся Глашеньке по вкусу, весело посмеиваясь, спросил её Люсьен.
– Ты знаешь,… того прежнего ощущения звериной озабоченности уже нет,… как-то оно сразу ушло, испарилось,… нет ни тревоги, ни неопределённости,… теперь всё ясно и понятно! А это значит, что я уже больше никогда не превращусь в зверя,… и пора бы нам возвращаться домой, да батюшку моего от негодяя Йорка освобождать!… – свободно вздохнув, уверенно заявила Глашенька.
– Ну, так идём же,… чего нам тут ещё ждать! А книгу с рецептами Йорка мы доверим реке,… пусть она все грязные колдовские записи смоет с её страниц, а оставит лишь чистую, белую бумагу, чтоб она уже никому и никогда не смогла навредить! – воскликнул Люсьен и бросил книгу в речку. Бурный поток тут же её подхватил и понёс далеко по стремнине очищать от злых писаний.
Ну а ребята, недолго думая собрались, да во дворец подались. А там шум, тарарам коромыслом стоит. Йорк без своих рецептов совсем беспомощным сделался, даже завтрака генерал-губернатору приготовить не сподобился. Бегает своим шишкой-рогом трясет, а придумать ничего не может. А рог-то у него за ночь ещё больше вырос. Тут уж и генерал-губернатор, с утра не отведав его кулинарной стряпни, приходить в себя начал. Потихоньку, тяжело, но начал. Пелена колдовская с его глаз слетела и смотрит он, а доченьки-то его любимой Глашеньки нигде нет. Враз вспомнил генерал, как над ним Йорк измывался, дурманом его каждый день потчевал. Схватил он Йорка за грудки, затряс изрядно да ответа требует.
– Ах ты, ирод!… пригрелся на моей кухне негодяй!… Связями оброс, властью разжирел! Вот я тебя,… а ну говори блоха аглицкая, куда мою доченьку подевал!?… Не то я из тебя весь дух вышибу, чёрт ты однорогий! – кричит, браниться на Йорка, вот-вот прибьёт. А тут и Глашенька с Люсьеном объявились.
– Батюшка,… здесь я! Вот она я,… из леса вернулась да не одна, а со спасителем нашим,… это Люсьен друг мой сердешный,… это он мне помог от заговора негодяя Йорка избавиться да прежней стать… – наспех пояснила Глашенька да к отцу в объятия кинулась, уж очень соскучилась, ведь давно не виделись. А генерал-то от счастья сам не свой, обнимает её, целует.
