ISBN :
Возрастное ограничение : 18
Дата обновления : 09.01.2024
– Все не так… Я ведь… я сама его спровоцировала. Господи… – с паникой в голосе тараторю я, находясь практически в шаге от истерики. – Этого не может быть…
Айдаров прерывает меня уничижающим смешком:
– Чудакова, блядь… – что-то заставляет его замолчать, но ненадолго. – Самая большая женская тупость – брать вину на себя! Таких выродков, как он…
Айдаров издает низкий раздраженный звук, снова не заканчивая мысль, и я ожидаю, что он выместит свое недовольство на педали газа, однако скорость остается в пределах нормы. А мое тело трясет совсем от другого страха. Это страх за жизнь нечужого мне человека.
– Я… – Закусываю губу и даю себе время, чтобы оправиться от полученной информации. Айдарову нет смысла врать мне и только поэтому я принимаю поражение. – Его посадят, да? – снова смотрю на него полными слез глазами, ненавидя себя за проклятую уязвимость. А ведь так и есть. Сейчас, наверное, кроме жалости, он ко мне ничего не испытывает. Я и сама чувствую к себе то же самое, потому что совершенно не была готова к такому повороту. Но я обещаю себе, что завтра первым делом поговорю с Костей и все выясню. Главное, что он жив. Вытираю скопившиеся в уголках слезы. У него должно быть хоть какое-то оправдание для меня. Перевожу дыхание. Должно ведь? – Хаким, – шепотом, – ответь, пожалуйста.
– Не думаю, – наконец отвечает сквозь зубы, и я обращаю внимание на то, с какой силой он сжимает руль. – Отделается штрафом, ублюдок.
Несмотря на презрение в голосе Айдарова, на короткое мгновение что-то напоминающее облегчение согревает мою грудь, прежде чем я замечаю, как мы сворачиваем не туда, проезжая нужный мне съезд.
– Стой! – с запозданием выкрикиваю. – Мы проехали! Нужно развернуться! Моя квартира…
– Я не повезу тебя ни в какую квартиру, – резко отрезает он и поворачивает на знакомую мне дорогу. – Тебе нельзя оставаться без присмотра.
Мои брови взлетают вверх от удивления. Пожалуй, на сегодня хватит потрясений.
– А может, я сама решу, что мне можно, а что нет? – возмущаюсь, задыхаясь от нарастающего волнения. Я хочу домой. Туда, где я буду одна и смогу абстрагироваться от всего, что сегодня произошло. Мне нужна бутылка вина и моя гребаная ванна.
– Нарешалась уже, – недовольно ворчит он, отвлекаясь на входящий телефонный звонок, принимая его без промедления. – Да, Паш. – Сердце реагирует на знакомое имя, пока я смотрю перед собой, пытаясь совладать с эмоциями. Какого черта он вообще возомнил о себе? Я не беспомощна! – Нет, – снова пауза, – да, с ней все в порядке. – В этот момент я не удерживаюсь и смотрю на Айдарова. – Через сколько ты будешь? – Его голос звучит крайне напряженно, что совершенно не отражается внешне. Поза расслабленная. Одна рука с абсурдно дорогими часами спокойно лежит на руле, изредка маневрируя им, а второй он удерживает телефон. – Хорошо, я дождусь тебя.
На секунду мне показалось, что ему потребовалась вся выдержка для этих слов, а потом до меня доходит смысл…
И вот тогда мои глаза едва ли не вываливаются из орбит. Потому что теперь я понимаю, куда он везет меня. В дом моих родителей. И, судя по всему, Паша еще на работе, а оставлять меня одну кое-кто не намерен…
Глава 3
Оставшуюся дорогу никто из нас больше и словом не обмолвился, поэтому сейчас находиться в одной машине с угрюмой «тучей» становится просто невыносимо. Да и в принципе мне не по себе от всей этой ситуации. Но какого-то черта я продолжаю сидеть в его спорткаре, будто мне не хочется как можно скорее добраться до аптечки и закинуться обезболивающим. Хорошо, что сегодня любую заторможенность можно списать на шоковое состояние после аварии.
И то, что я не могу украдкой не посмотреть в сторону Айдарова, тоже. Хмурюсь. Высокомерный и, как всегда, собранный. Он снова что-то печатает в телефоне, сжав упрямые губы в тонкую линию. Все мужское внимание приковано к гаджету, словно меня не существует, в то время как я буквально задыхаюсь от его грозного присутствия или божественного запаха, который окружает и против воли въедается в мои легкие. Господи, я сказала, что он божественно пахнет? Может, отказ от госпитализации был и правда лишним? Кажется, моему поврежденному мозгу нужна помощь. А мне – успокоиться и взять эмоции под контроль, жаль, что на деле это оказывается не так легко.
Не могу ничего с собой поделать. Рядом с ним мое тело всегда преследует какое-то странное напряжение. Я чувствую его даже в воздухе. Оно похоже на статическое электричество, гудит вокруг меня и под моей кожей. Особенно когда я каждый раз неизбежно вспоминаю, как он поймал меня со своим пиджаком. Черт возьми, почему я не могу забыть об этой нелепости? Но я успокаиваю себя тем, что скоро он уедет и возможность мыслить адекватно снова вернется ко мне. Раз Айдаров не глушит машину, значит больше не планирует дожидаться Пашу. Отлично! Я буду только рада, если Хаким отказался от столь неуместной идеи и его благородство закончится в салоне этой проклятой машины. Испытывать из-за его присутствия дополнительное волнение – роскошь, которую я не могу себе позволить сегодня. К тому же я и правда устала.
– Эм… Спасибо, что подвез… – Прочищаю онемевшее от молчания горло и невзначай заправляю волосы за уши. На него больше не смотрю. Теперь моя очередь находиться под прицелом испытующего взгляда. Чувствую это из-за расползающегося по шее жара. Он задевает каждый нерв в моем теле. Невозможно!
Больно кусаю губу и, сжав кулаки, выпаливаю на одном дыхании:
– Извини за все, что сегодня произошло. Пожалуйста. Надеюсь, никто, кроме меня, не пострадал. Ой ну и… твоей машины., – киваю, нервно жестикулируя. – Разумеется, мы все оплатим. Я не дам тебе повод понизить меня до уборщицы. – Истеричный смешок все же свидетельствует о моем взвинченном состоянии, и я затыкаюсь, испытывая ещё больший стыд.
Боже милостивый! Что я несу? И почему он продолжает молчать?
Так! Мне нужно что-то делать.
Если я продолжу сидеть здесь, этот раздражающий нелепый момент никогда не закончится.
Покачав головой, тяжело сглатываю и добавляю, избегая встречаться с ним взглядом:
– Пожалуй, я пойду. – Тянусь к дверной ручке. – Еще раз спасибо.
Напоследок все же смотрю на строгое лицо Айдарова, притворяясь, что совершенно не сбита с толку его молчанием, и, натянуто улыбнувшись, едва ли не вываливаюсь из машины с сумкой в руках. Не знаю, каким чудом, но я удерживаюсь на ногах и даже вполне уверенно шагаю в сторону дома, испытывая волну облегчения от ночной прохлады. И от того, что расстояние между нами увеличивается. Жаль, что моему выпрыгивающему из груди сердцу этого недостаточно.
Наверное, потому что машина Айдарова все еще стоит на месте и освещает мне путь фарами. Я говорю себе, что нет повода для беспокойства, что он скоро уедет, что, скорее всего, он снова переписывается с кем-то. И совершенно не имеет значения с кем. Абсолютно не имеет.
Покопавшись немного в сумке, останавливаюсь на крыльце и шумно выдыхаю, потому что нужной связки ключей там нет. Недолго думая, поднимаюсь на цыпочках и пытаюсь нащупать на полке с цветочным горшком запасной.
Пусть я и читала маме нудные лекции о ее легкомысленной привычке хранить ключ вне стен дома, сейчас я молюсь, чтобы он был именно здесь. Просить Айдарова о помощи после всего, что случилось, будет настоящей пыткой. Но, слава богу, мои испытания на сегодня заканчиваются. Мне требуется еще пара секунд, прежде чем я открываю дверь. Вот только так и замираю на пороге, не сразу понимая, в чем дело.
Машина. А точнее, звук работающего двигателя и свет фар. Я больше не слышу и не вижу их. Черт, черт, черт… Я успеваю запаниковать, как вдруг тихий хлопок, раздавшийся позади меня, заставляет мое сердце подскочить, словно его только что попытались укусить. Он не может остаться в этом доме! Однако шум шагов по гравию доказывает мне обратное.
Оборачиваюсь, тяжело дыша и придерживая полуоткрытую дверь.
– Куда ты идешь?
Айдаров не отвечает, и тревожное чувство подбирается к моему желудку, чтобы сжать его в смертоносных тисках. Я хочу, чтобы он сел в машину и уехал. Этот человек не должен здесь находиться, по крайней мере, когда я одна. От мысли, что я останусь с ним наедине, да еще и ночью, у меня сводит живот. Даже несмотря на понимание, что это ничего не значит.
– Вернитесь в машину, Хаким Тазиевич, дальше я справлюсь сама.
Я благодарна господу, что мой голос прозвучал ровно и вполне строго.
– Не воображай лишнего, Чудакова, я не меньше тебя желаю убраться из этого дома. – Он подходит слишком близко, вынуждая меня попятиться внутрь. И я злюсь на себя за то, что не хлопаю перед его носом дверью, а вместо этого позволяю высокомерному подонку переступить порог родительского дома.
Растерянно смотрю на стоящего передо мной Айдарова, стараясь не вдыхать аромат его дорогого парфюма с терпкими древесными нотками и не обращать внимания на то, как этот проклятый запах укутывает меня, подобно теплому кашемиру.
Встряхиваю больную голову и заставляю гребаный рассудок вернуться на место!
– Так и убирайся, – с трудом выдавливаю из себя по буквам, потому что после его едкой фразы проявлять гостеприимство я точно не собираюсь. – Уходи. Я в порядке. Полном.
Вздергиваю подбородок, обещая побыть слабой чуточку позже. Не тогда, когда этот Сатана окидывает меня ледяным и, чтоб его, властным взглядом. И я хочу, чтобы этот взгляд заморозил все мои эмоции, вот только его низкий гортанный голос все портит, разбрасывая по моему телу горячие мурашки:
– Ты не в порядке, Алевтина. И я пообещал твоему брату присмотреть за тобой. Так что в ближайший час точно никуда не уйду. Но ты облегчишь мне задачу, если перестанешь вести себя как упрямый ребенок.
Мои губы приоткрываются, позволяя частым вздохам вырываться наружу.
Мне послышалось? Или он назвал меня упрямым ребенком?
Что за абсурд?
Мне требуется несколько секунд, чтобы осознать услышанное.
Нет, это какое-то недоразумение!
Тогда какого черта я и правда чувствую себя подростком, который едва справляется со своими эмоциями?
Айдаров смотрит на меня самым что ни на есть испытующим взглядом, не давая потеряться в мыслях. А я бы предпочла исчезнуть в них хотя бы на сегодня.
Господи! Ненавижу то, какой беспомощной становлюсь рядом с ним под прицелом его дьявольского внимания. И у меня до сих пор нет этому никакого объяснения.
Прочищаю горло и медленно сглатываю, прослеживая в его бесчувственных глазах странный блеск. Но ни это, ни головная боль, которая старательно пробивается на поверхность, словно дефилирующая на лабутенах сука, подиум которой – мой череп, не мешают мне вести себя убедительно.
– Между прочим, я не ребенок и не нуждаюсь в твоей помощи, и тем более в услугах высокомерной сиделки. Как видишь, – киваю с притворной улыбкой, – я в порядке.
На самом деле я нервничаю, неосознанно отстукивая носком туфли по деревянному паркету. И нервозность усиливается, как только он шагает за дозволенную черту, вторгаясь в мое личное пространство.
– Своим поведением ты лишь доказываешь мою правоту.
Он. Так. Близко… Черт бы его побрал!
А потом этот мудак за секунду приводит меня в чувство, не давая потеряться в его подавляющей энергетике:
– Достаточно просто сказать спасибо, Алевтина.
Мои ногти впиваются в ладони до полукруглых красных отметин.
– Спасибо?! – возмущенно вылетает из моего рта, меня всю трясет, но каким-то чудом я удерживаю себя на месте, потому что желание вступить в схватку с самим Сатаной кажется обречено на неудачу из-за перевеса сил. Не в мою пользу. Но у меня есть язык. И я использую его в полной мере: – Вообще-то, я уже говорила слова благодарности и приносила свои извинения, а еще пообещала возместить весь ущерб и даже любезно предложила тебе пойти домой. Но ты предпочел нахамить и остаться в доме, в котором не хочешь находиться, с девушкой, общество которой для тебя совершенно невыносимо. Тогда для чего это все? Не хочешь упустить еще один повод поиздеваться?
Айдаров издает мучительный стон, после чего отступает и принимается растирать пальцами переносицу, словно ему нужно время, чтобы взять себя в руки. Только вместо этого резко, но весьма сдержанно он обнимает мои плечи и силой отодвигает меня в сторону, вынуждая удушающий жар подняться к горлу от внезапной близости.
– По поводу возмещения ущерба. – Его голос становится опасно низким, когда он произносит, склонившись надо мной: – Если ты дашь своему мудаку хоть копейку на штраф, который он заслужил, в ту же секунду будешь уволена.
Шокированная услышанным, я распахиваю рот, из которого вылетает лишь глухое аханье.
Все так странно, я даже немного теряюсь. И это не ускользает от внимания Сатаны. По крайней мере, мне кажется, именно поэтому он все еще держит меня в своей горячей хватке, словно желает убедиться, не упаду ли я, когда он отпустит меня.
– Ты поняла меня, Алевтина?
Я уже почти задаю вопрос, как он узнает об этом, но вовремя прикусываю язык. Пошел он к черту! Мудак!
– Если честно… не очень. – Айдаров выгибает бровь. – Какое право ты имеешь говорить, что мне делать, а что нет? Я не твоя собачонка. Во всяком случае, в нерабочее время!
Он хмурится, чуть крепче смыкая пальцы на моей коже, что вынуждает меня слегка вздрогнуть, и только после этого лишает мои предплечья своего колючего тепла. Слишком резко, чтобы я перенесла это безболезненно. Но то, как сжимаются его челюсти, настораживает сильнее. И, не сказав больше ни единого слова, не считая ругательств себе под нос, эта невыносимая особь мужского пола направляется внутрь дома. А я как завороженная или, скорее всего, заторможенная провожаю высокомерную задницу взглядом, ненавидя себя за то, что восхищаюсь каждым его движением. Потому что Айдаров идет по коридору с такой уверенностью, словно хозяин этого дома – он, а я здесь нежеланная гостья.
Немного опешив от его наглости, какое-то время я продолжаю стоять там, где он меня оставил, но в конечном счете следую за ним на кухню, где Айдаров ожидает меня, прислонившись задницей к столешнице гарнитура и скрестив на груди руки с важностью человека, для которого чужая жизнь ничего не стоит. И его темные, пригвождающие меня к полу глаза лишь подтверждают это. Кажется, он показал свою «заботу» только для того, чтобы в очередной раз посмеяться надо мной и причинить мне боль.
– Может быть, ты все-таки поедешь к себе домой? – предлагаю я нервным тоном, учитывая ситуацию, в которой оказалась.
– Может быть, ты все-таки закроешь рот и ляжешь в кровать?
Мое горло сжимается. То, с каким спокойствием он говорит эти слова, заставляет меня отступиться от своей решительности выставить его за дверь, но это не отменяет того, что он действует мне на нервы.
– Пока ты находишься здесь, можешь об этом не мечтать! – «Гребаный мудак», – хочется добавить, и мне требуются все усилия, чтобы не сделать этого.
Сбросив сумку на пол и не удостаивая Айдарова взглядом, я направляюсь к кухонному шкафчику, намереваясь сделать себе чай. Себе одной.
– Не жди, что я буду тебя обслуживать. Если тебе что-то нужно, возьми и сделай себе сам. Ты здесь не гость. И тем более не мой босс.
Черт бы меня побрал! Я назвала его своим боссом. Прекрасно! Даже не хочу оборачиваться, уверена, в его глазах сейчас пляшут черти.
– Выпей обезболивающее и иди в постель, Алевтина, – раздается сбоку от меня повелительным тоном, но я упрямо избегаю встречаться взглядом с источником звука. – Не заставляй меня применять силу, – звучит немного угрожающе, и меня злит тот факт, что от этого мне хочется сжать бедра.
Боже, я проклинаю себя за это, а потом кусаю губу.
– Я не верю в твои добрые помыслы, будь так любезен, избавь меня от этих речей.
Ставлю чайник и, не теряя времени, достаю аптечку в поисках анальгетика. Мне нужно только снять головную боль, и тогда я смогу пережить этот вечер.
– Значит, ко всему, что ты назвала «добрыми помыслами», я добавлю пару отгулов. Используй их для отдыха и сходи к врачу. Потеря сознания не самый хороший знак.
Я готова расхохотаться от абсурдности всей ситуации. У него биполярка? Или, может, у меня? Потому что я отказываю верить, что все происходящее реально. Не после нашей «милой» перепалки в коридоре.
– Извини, – прочищаю пересохшее горло, – но я завтра явлюсь на работу, как и полагается.
– Это не обсуждается.
– Согласна, поэтому прекрати.
– Если я завтра увижу твою задницу в офисе, этот день станет твоим последним рабочим днем.
Я замираю, сердце быстро колотится в груди.
– Чего ты добиваешься? – выходит сипло. – Ты вроде бы и так за несколько дней превратил мою жизнь в ад. Что тебе нужно еще? – Перебираю пальцами упаковки таблеток, лишь бы не смотреть на него. – Может, будет проще сразу уволить меня? Или ты планируешь сделать это более унизительным образом?
Знаю, я сама все усложняю, но мне нужен этот разговор, я словно испытываю гребаную удушающую потребность. В конце концов, должны же мы когда-нибудь поговорить? Сейчас, видимо, самое время. Моя неоправданная смелость – все, что мне сейчас нужно.
– Ответь мне на один вопрос. – Мой бесцветный голос нарушает тишину, а потом я открываю кран и позволяю звуку льющейся воды заполнить паузу.
Быстро закидываю в рот две таблетки и запиваю их. Умываю лицо прохладной водой, а после, смахнув ладонью стекающие по коже капли, поворачиваюсь к Айдарову, который напряженно наблюдает за мной.
– Только правду, – добавляю почти шепотом.
– Я не имею привычки врать, Алевтина. – Его глубокий низкий голос снова дестабилизирует меня, буквально оседая внизу моего живота. И я ненавижу это.
Взволнованно облизываю губы, все еще не считая свою затею удачной. Поэтому следующие слова говорю практически бесцветным тоном:
– Ты до сих пор живешь прошлым?
Молчит, уставившись на меня своим привычно высокомерным взглядом, разве что сейчас немного усталым.
– Я уже говорил тебе, что не все вертится вокруг тебя.
Боже! Как же я хочу сорвать с него чертову маску отчужденности.
Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом