– Да сам только что сказал – человеков тебе не жалко!
– Как звать девку, спрашиваю?
– Ну-ка, пескарик… – поймал рыбку Водяной. – Как девку ту звать? Как? Ага… Рада дочь Радимира и Зоряны.
Рада? Бедовая, так ей дома и не сидится.
– А парень кто? Не Родька ли, Велимира сын?
– Про парня на знаю, но девка просит за суженого.
Он, значит. Вук, его волк белый, загрустит. Не заболел бы. Да и девку жаль.
Смешная она.
– А ну-ка, Водяной, поехали умишко на место ставить твоей Кикиморе.
– Ты чего! На допили же!
– Позже допьём.
– Дак я допью! – Лешак предложил. Сам уже пьян вдребезги.
– Не тащить бы тебя, так с собой бы взяли. Водяной, много осталось там?
– Так пол фляги ещё! А если выжрет всё?
– Да что я один пить буду – одному и не в радость, – прохрюкал Лешак.
Тоже дело.
– Быстро вертайтесь! – а сам к фляге лапы тянет, точно рылом туда нырнет.
– Друже Леший, по воде сильно далече! Река крюк делает, давай по земле? – Водяной мне предлагает.
– Друже скотина ты водная, ты же весишь как три борова, как я тебя на себе поволоку?
– Друже Лешака окаянная! Не ты бы, сидели, пили бы, как порядочная нежить!
– Друже жаба водяная… – осенило меня. – Быстро обращайся в жабу, да так и быть, домчу вмиг тебя. Мне бы только за волчьей шкурой обернуться.
– Так на тебе же!
Совсем допился. Вывернул, надел с изнанки на правильную сторону и волком перекинулся. Водяной сделался жабой и прыгнул мне на спину.
Лешак с флягой оставленной очень уж нежно обнимался, чувствую, не дождутся здесь нас.
– Водяной, вода живая при тебе?
– При мне.
– А мертвая?
– И она найдётся.
– Ну тогда в путь.
Взглянул я на лес, деревья и кусты расступились, короткий путь открывая. Есть у меня свои дорожки и совсем они не человеческие. Путь по ним одной только нежити ведом. И то не всякой.
Глава 6. Не дразни Кикимору
Прибыли на место мы вовремя, жениха, а теперь получается, мужа Рады мы спасли. Водяной нырнул за ним и, видать, смог вырвать из цепких лап своей Кикиморы. А после мы Родьку поливали мертвой водой да поили живой – ничего, оклемался.
Доставив молодняк на их берег, я заметил в селении большое волнение. Хороший у меня слух, понял, о чём говорят, но расстраивать Раду не захотел. Она только получила любимого своего обратно. Ещё чуть-чуть, ушел бы к мёртвым, а так остался в мире живых.
– Ну так что, Леший, возвращаемся и продолжаем? – Водяной спрашивает.
– С Кикиморой твоей сначала поговорим.
– Сдалась она тебе? – Воднейшество занервничал.
– Надо, жабье величество, надо.
– Может, ну её в болото?
– Вот в болото и ныряй. Я тут вас подожду.
– А чего говорить то? Я как парня этого у неё забрал, так она на меня сердитая.
– Скажи, у Лешего разговор есть.
Воднейшество нырнул и через сколько-то времени воротился со своей Кикиморой.
– Ты почто, мать, молодцев на дно речное таскаешь? Забавы для? – я сразу к делу перешёл.
– А тебе что с того, Леший? – Кикимора меня взглядом меряет.
– Да думаю, если не любо тебе жить в речке просторной, в водице студеной, да в болотце тёплом вместе с Воднейшеством, так переходи ко мне жить.
– К тебе в лес? – Кикимора вздёрнула брови. – Так я же сущность водная!
– Оторвалась ты от своего рода племени. Не знаешь, что Кикиморы везде живут. Не только в воде. Но я тебе создам все условия. Возьму бочку дубовую, воды в неё налью, посажу тебя туда. Будет тебе жарко – поставлю я бочку на ледник, будет холодно – перенесу в костёр. Если бочка подгорит – в котел пересажу тебя для пущей комфортности. Из дел у меня по хозяйству – сущие мелочи. Меня кормить и всячески уважать, развлекать сказками и песнями. Мой дом блюсти в чистоте – полы мести да мыть ключевой водой, одежду мою содержать в порядке – чинить, стирать и шить на меня, а то на мне всё быстро изнашивается. Сапоги чистить, к орудию руки не тянуть, все заботы только по моим лесным хоромам. А ещё в самом лесу прибираться – ветки сухие убирать. И старые деревья. Животных лечить, споры их выслушивать. Ягоду собирать, мох заготавливать. Мне это всё делать некогда – я лешаков отгоняю и упырей обратно в их гноище укладываю. От тебя пустяк сущий потребую – помогать мне упырей порубленных стаскивать да ветками прикрывать. Ну вот, пожалуй, и всё. Как тебе моё предложение?
– Упырей стаскивать? – повторила ошарашенно Кикимора. – Мох заготавливать?
– Сдюжишь? – интересуюсь. – Коли сдюжишь, будешь как королева в бочке жить. Бочку найду просторную, чтоб ты вся туда помещалась с головою. Что скажешь, красавица?
Кикимора в растерянности на Водяного взглянула.
– Да как же… я же вот… с Воднейшеством живу! – и схватила его под руку корявыми лапами.
– Захочешь уйти, я неволить не буду, – вздыхает Воднейшество.
– Разве мы плохо живем? – Кикимора Водяного по руке поглаживает и в глаза заглядывает.
– Раз ты на молодцев заглядываешься, видать, нехорошо, – снова встрял я. – Но ты, Кикимора, учти. У меня с этим строго. Я тебе не дам спуску в этом вопросе. У меня никаких девиц посторонних, а у тебя никаких молодцев!
– Это самое… – Воднейшество почесал перепончатой пятерней голову. – Я вообще-то, также рассуждаю. Всё одно в реке да болоте ни тебе русалок, ни… – он чуть не отхватил оплеуху, но Кикимора, глядя на меня, вовремя одумалась и снова погладила Воднейшество по руке.
– Так разве же я против такого условия? Просто не оказываешь ты мне должного внимания! А всё больше пьёшь свою бражку, с ним вон, – она опять взглянула на меня и в этот раз взгляд задержала.
– В бочке, значит, жить…
– Ты, Кикимора, послушай и запомни хорошенько, – я подошёл поближе. – Если с Воднейшеством у вас дела будут плохи, если ещё раз он пьяный мне на тебя пожалуется – так я приду и заберу тебя к себе. Знаешь, как мне надоело самому себе обеды готовить, одежду чинить да упырей с места на место переворачивать? Они дюже тяжелые. А тебе чем заниматься? Вот и будет тебе развлечение! Сама знаешь, женщин у нас в округе кроме тебя и нет никого. Так зачем такой прекрасной Кикиморе зазря в болоте пропадать?
– Ой, – зазноба Воднейшества посторонилась, прижимаясь к зелёному боку упомянутого. – Ты, Леший, не горячись так. Хорошо всё у нас. Мало ли чего Воднейшество пьяный болтает!
– Ну смотри, – я покачал головой, отступая. – Тогда плывите себе с миром и живите дружно. А мне глаза не мозольте, пойду я… горевать в одиночестве.
Я развернулся и направился в лес.
Глава 7. Зазноба что заноза
Идти какое-то время нужно вдоль реки, так что скоро я обернулся на шумный всплеск. Это Водяной нагнал меня и вылез из воды.
– Ты чего это снова от своей Кикиморы убежал? – удивился я. – Вроде всё честь по чести наладили. Побыли бы вы с ней сегодня вдвоем, мне кажется, я её так хорошо напугал, что она будет к тебе дюже ласк…
– Леший, я всё понимаю, – перебил меня Воднейшество, ударив лапой в грудь. – Приглянулась тебе моя Кикимора, да и прав ты, единственная одна в округе из нежити женщина… Но ты войди в положение… чувства у меня к ней, – он засмущался, топча по илистому берегу лапой. – Привык как-то, прикипел.
– И головушка твоя прикипела на солнце сегодня или в болоте у Кикиморы так жарко, что ты умом тронулся? – опешил я. – Я же для остра?стки ей это всё нагородил. Знаю, что женщина она ленивая, работать не любит, да и комфортное болото с грязевыми ваннами на тесную бочку не променяет.
– Бочку, говоришь, – продолжал мямлить Водяной. – Я, смотрю, ты уже и обо всём подумал, создал для неё все условия… И с подогревом, и с охлаждением… Да и… ты вон какой молодой и красивый! То волком перекинешься, то медведем. А я что – или налим, или жаба. Какое тут сравнение, тьфу! – он сплюнул.
– Я то молодой? – подивился я. – Да мне лет сто как уже.
– А? Бахвалишься ещё? – Воднейшество совсем погрустнел. – Сто лет ему. А ничего что мне все четыреста?
– Я на твою Кикимору не претендую, – сдалась, мне, правда что, такая хитрая зелёная баба. – Будь спокоен и плыви уже к своей зазнобе, пока она ещё дел каких не наворотила, которые нам надо расхлёбывать. Вон утро уже. Времени и так мало.
– Тебе в тёмном лесу какая разница, утро или ночь? – спросил Водяной.
– Есть разница. И мне отдыхать хочется, да и до той самой тёмной чащи ещё добраться надо. Ну, бывай, увидимся, – надоело мне с ним лясы точить, скинул я Воднейшество обратно в реку и пошёл восвояси.
– Э, Лешачество, погоди-ка! – Водяной вылез из реки и быстро пошлёпал за мной, нагоняя.
– Чего? – я обернулся.
– На, возьми, – Воднейшество фляжку мне протягивает.
– Что в ней? Живая вода? – я взял, откупорил, понюхал.
– Не, обижаешь, настойка хитрая, – водяной вздохнул. – Берег как зеницу ока, но для такого дела…
– Для какого дела? Ты Кикимору у меня на фляжку настойки вымениваешь? – догадался я.
– Очень хитрая вещь, на забродивших ягодах… иноземных, – Воднейшество всё вздыхал да на настойку свою облизывался.
– Взял откуда? Тоже стащил? – я полюбопытствовал.
– Да с чего бы? – Водяной обиделся. – Кум мой заморский подарочек передал.
– Ну раз хитрая вещь, возьму, пожалуй, – согласился я. Чего отказываться? И Воднейшеству будет спокойнее.
– Так это… может, вместе пробу снимем? Заморская вещь… редкая… – Водяной всё переминался с ноги на ногу.
– Нет, пойду я, домой пора, – ответил я и ушёл. Слышал за спиной, как Водяной вздохнул и плюхнулся в воду. А уже под водой точно пробулькал какое ругательство. Сопьётся рыбина недообратившаяся, и меня споит. Покрутил в руках фляжку. Не выбрасывать же? Попробовал. А хитрая штука, хорошая.
Иду себе, никого не трогаю. Устал что-то за сегодня. Упыри ладно, а вот Лешаки ушатали меня знатно. Если ещё нападут, то надо мне лучше подготовиться.
Вдруг кто-то мне на спину прыгает!
– Мяу!
– Чего тебе надо, Баюнка? – кота по морде покорёженной похлопал, хотел скинуть, а он ни в какую.
– Ты, Баюнка, тварь тяжёлая, почто я тебя на себе тащить должен? – у кошака интересуюсь.
– М-м…
– Да не мяукай.
– Я-я-у!
Котяра усами задёргал и когтями начал мне в плечи впиваться.
– Баюнка, так ты что, настойку заморскую унюхал? – я ткнул ему флягой под нос. Послышалось нетерпеливое фырканье.
– Ну держи, попробуй, – я отдал ему фляжку. Кот схватил её железными когтями, принялся горлышко грызть. Грызёт, аж треск стоит.
– Ты посуду мне не порть. Открыть не можешь? Так у тебя же лапки. Давай открою.
