Мира Форст "На веки вечные"

Элиас засыпала с мыслями о нем. Какие у него красивые глаза! Серые, но словно серебро. А какой гордый профиль!

В отличие от всех, кто видел и знал князя, она отчетливо представляла себе лицо Бартлетта без шрамов и находила его неимоверно привлекательным.

? Я влюбилась, ? счастливо прошептала Элиас.

Она улыбалась даже во сне.

? Дочь, мы с твоим отцом ждем объяснений, ? строго сказала Фелиция, когда семья собралась за столом на поздний обед.

Элиас только-только проснулась и явилась к столу в домашнем платье и с распущенными волосами. Выглядела она слегка заспанной. Ее же мать уже успела облачиться в нарядное платье, уложить волосы в прическу и подобрать украшения для идеального довершения облика светской дамы.

? Мама, ты спрашиваешь про Бартлетта?

? Именно. Франки сказал мне, что инициатива пригласить князя на танец исходила от тебя. А затем я и сама прекрасно видела, что вы не отлипали друг от друга.

? Так и есть. А еще он обещал вечером быть у нас, ? довольно сообщила Элиас.

На ее лице блуждала улыбка, и Фелиция с подозрением спросила:

? Ты что, влюбилась?

? Уже давно. Я люблю князя с того дня, как он спас меня, ? призналась девушка.

? А как же Рид? – потрясенно уточнила графиня. – Еще на той неделе его матушка по секрету сообщила мне, что мальчик вот-вот собирается сделать тебе предложение. Я думала, он дожидался как раз бала. Но ты все испортила.

? Фелиция, ? вмешался граф. – Зачем ты так? Между прочим, род князей Мюрай ничем не хуже рода графов Руссель. И, если наша дочь станет женой Бартлетта, мезальянса не будет.

? Это я понимаю, ? чопорно поджала губы Фелиция. – Но Рида мы хорошо знаем. Он умен, хорош собой и за ним не тянется шлейф жутких слухов. Да и возраст к тому же. Риду двадцать два. У Элиас с ним должно иметься намного больше общих тем, чем с Мюраем. Сколько ему лет? Он выглядит на тридцать.

? Бартлетту двадцать семь, ? подсказал Франки.

? Не знаю – не знаю. Кандидатура Рида внушает мне больше доверия.

Женщине не хотелось расставаться с нарисованными в голове картинками красивой свадьбы ее дочери с графом Ридом Руссель, когда все будут восхищаться прелестной парой, что станет невозможным, если место жениха займет князь Бартлетт Мюрай.

? Мамочка, но я не люблю Рида и совсем не хочу за него замуж, ? взмолилась девушка.

? Знаешь, Фелиция, я не буду возражать, если Бартлетт попросит руки Элиас, ? поддержал отец свою единственную и горячо любимую дочку. – Князь мне нравится, несмотря на шрамы и, несмотря на все слухи.

? Ну, ладно. Я согласна, что фамилия Мюрай нисколько не испортит нашу родословную. Но ты, Элиас, обещай все-таки хорошенько подумать, прежде чем совершать опрометчивые поступки.

? Обязательно подумаю, ? обняла родителей счастливая Элиас.

На самом деле Фелиция надеялась, что князь не приедет ни сегодня, ни в какой другой день, и все как-нибудь образуется.

Но Бартлетт приехал.

Спрыгнул с лошади, велел слуге Морлимеров позаботиться о животном и вошел в дом.

Элиас уже ждала его в холле.

? Я в окно тебя увидела.

? Ждала меня?

? Очень.

Ему невероятно нравились ее искренность, непосредственность и всякое отсутствие жеманства.

Не смог удержаться, обнял девушку.

? Я соскучился.

Она прильнула к нему. Спрятала лицо на его груди.

Он слышал, как быстро стучит ее сердце.

? Где твои родители?

? Уехали к папиным друзьям.

? А ты почему не поехала?

Элиас отстранилась от него.

Она смотрела на него, на его лицо. И не отводила взгляда, как делали почти все, кто сталкивался с ним. Спросила:

? Ты бы расстроился, если не застал меня дома?

? Очень, ? честно ответил он. – И, вероятно, больше не приехал бы.

? Вот видишь, ? улыбнулась она. – Я правильно сделала, что не отправилась с родителями.

Бартлетт когда-то влюблялся, когда-то в другой жизни, но те чувства не шли ни в какое сравнение с тем, что он испытывал сейчас. Он хотел защитить эту девочку от всего мира, хотел быть подле нее каждую секунду, хотел, чтобы она никогда не отвернулась от него, не испугалась.

? Я попросила подать нам чаю в летнюю беседку. Ты ведь не против?

? Совсем не против.

Ему было все равно где пить чай, лишь бы рядом с ней.

Летняя беседка, оформленная глазуревыми изразцами и скрытая от посторонних глаз сильно вьющимися цветущими растениями, располагалась в глубине сада. Когда Элиас привела его туда, столик уже был накрыт на двоих.

? Сад под стать усадьбе, такой же большой, да? – улыбнулся Бартлетт.

? Это мама у нас любит все масштабное, ? смущенно ответила она.

? И тебе это не очень нравится? – догадался он.

? Не очень, ? согласилась Элиас, ? в нашем доме много лишнего. Да и сад, настолько бесконечный, что незнающему человеку тут и заблудиться легко.

? Моя усадьба значительно меньше. Надеюсь, тебе понравится.

? Ты приглашаешь меня в гости?

? Элиас, я надеюсь, ты войдешь в мой дом хозяйкой, ? серьезно сказал Бартлетт.

Девушка отставила чашку с чаем, поднялась с плетеного кресла.

Князь забеспокоился. Он напугал ее? Слишком поспешил со своим признанием? Она сейчас откажет ему?

Но Элиас удивила Бартлетта. Вместо того, чтобы уйти, она устроилась на его коленях.

? Элиас, ? выдохнул он.

Она провела тонкими пальчиками по его шее, дотронулась до щеки. Погладила по плохо зарубцевавшемуся шраму. Затем принялась расстегивать пуговицы на его рубашке.

? Элиас, ? со всей осторожностью, чтобы не навредить, не сделать больно, перехватил нежное запястье, останавливая. – Ты готова так далеко зайти, даже не будучи еще моей женой? А если нас увидят? Тебя увидят?

? Мне все равно. Пусть все болтают, что хотят. Я люблю тебя.

? Любишь меня? – переспросил, хотел, но не мог поверить.

? Да. Люблю, ? ответила она. – На веки вечные.

? Я у твоих ног, Элиас. На веки вечные.

Она целовала его шею, лицо, глаза. И эта простая ласка сводила Бартлетта с ума. Знала ли, понимала ли, что сейчас имеет над ним полную власть? Что сказанные им слова «я у твоих ног» были буквальными?

Его никогда не прельщали девственность и неопытность. Но только не сегодня. Что с ним сделала эта девочка? Боже, за какие заслуги послана ему такая награда?

Они долго не могли оторваться друг от друга, долго шептали ласковые слова друг другу, а после ? долго лежали, обнявшись, на дощатом полу укрытой от посторонних глаз беседки.

? Элиас, вечерняя заря занимается, ? поправил он ее разметавшиеся волосы. – Скоро вернутся твои родители.

? Не хочу, чтобы ты уходил.

? Буду завтра. Обещаю. Я собираюсь поговорить с графом Морлимером.

Он подал ей платье и спросил:

? Элиас, а что ты делала у оврага, тогда, три года назад?

? Хотела на лед посмотреть. Никогда снега и льда не видела. А в округе болтали, будто овраг замерз. Вот и посмотрела. Еще и Лору подговорила со мной отправиться.

При воспоминании о том страшном дне девушка привычно замкнулась.

? Ты не знала, что аспиды появляются там, где лед? – ласково погладил он ее по щеке.

? Не знала. Отец сказал только, что ходить к оврагу нельзя, а почему не объяснил. Думал, я не ослушаюсь. А у меня возраст такой был, не слушаться, понимаешь?

? Понимаю, ? опустился он перед ней на колени и одел на ее ножки нарядные туфельки.

Дома Элиас ждала записка от Илоны.

«С нетерпением жду объяснений», ? писала подруга. – «Рид выглядел огорченным. А Хендрик так и не подошел, хотя знает, что хромота не сильно беспокоит меня в танце. Он весь вечер увивался за Калиной Вьен. Зачем ты променяла Рида на Бартлетта?».

Никто меня не поймет, ? досадливо смяла Элиас исписанный листочек. – Разве что, папа.

Бартлетт появился уже наутро. Она только и успела, что умыться. Услышала знакомый голос и помчалась в гостиную, не потрудившись даже расчесать волосы.

В гостиной расположились князь и ее родители. Фелиция, естественно, выглядит с иголочки. Естественно, смотрит на дочь с неодобрением. Элиас поняла, позже ее ждут нравоучения по поводу подобающего внешнего вида леди.

Она хотела кинуться к нему, обнять, целовать, но благоразумно сдержалась.

В ее присутствии я превращаюсь в желе, ? думал Бартлетт, глядя на самую восхитительную девушку на свете. И что удивительно, ему это нравилось.

? Прошу меня извинить за столь ранний визит, ? все-таки заставил себя князь оторвать взгляд от Элиас и начать говорить. – На юге вторжение. Король собирает войско. Я вынужден ехать немедленно.

? Ехать? Немедленно? – расстроилась молодая графиня.

? К сожалению, да. Но я не могу уехать, не сделав того, что собирался сделать.

Надежды Фелиции на то, что князь не воспринял ее дочь всерьез, не оправдались. Хотя, надо признать, женщине импонировала его решительность. Накануне они с Франки вернулись слишком поздно, и она не успела разузнать, навещал ли Бартлетт ее дочь. Но, судя по горящим глазам последней, он был здесь.

? Граф Морлимер, ? продолжал Мюрай. – Прошу руки вашей дочери.

? Я согласна! – выпалила Элиас.

? Элиас! – строго одернула ее Фелиция. ? Леди не пристало так открыто выражать свои эмоции.

? Но, если я рада, почему должна скрывать это? – возмутилась дочь.

Франки громко рассмеялся.

? Предполагаю, отказ неприемлем, ? сказал он. – Иначе моя дочурка, чего доброго, устроит голодную забастовку.

? Обещаю, что буду заботиться об Элиас, ? шагнул Бартлетт к девушке.

? Позволь?