Мухомор заговорщически подмигнул Герману, куда-то убежал и появился со стеклянным пузырем в руках. Совсем уже стемнело, когда дед откупорил бутылку.
– Самогон. Добрый русский самогон. Наливай! – Мухомор протянул пузырь Герману. – Из моего запаса, для такого случая берег.
Герман осторожно взял бутылку, она была холодной, на выцветшей этикетке значилось «Ленинский дубняк». Герман разлил мутную вонючую жидкость в подставленные Мухомором кружки.
– Будем? – воодушевленно воскликнул дед.
– Будем! – торжественно ответил Герман.
Они выпили. «Дубняк» разлился по организму Германа вулканической лавой, ему стало горячо и приятно, и когда лава схлынула, Мухомор стал удивительным образом раздваиваться.
– А теперь последнее, что я хочу тебе рассказать, семь-восемь, – захмелел дед.
– Внимательно скушаю, – забуробил Герман, прямо как Эльза, – слушаю…
– Тебе нужен Гамлет. Этот человек знает все. Он, возможно, вернет тебе память, а значит, и жизнь… Я много слышал про Гамлета, но лично не встречался. Говорят, сейчас он в «Мелодии», у генерала Че. И тебе надо туда. Может, он и не вернет тебе память, но должен помочь. А теперь – спать.
– Хочу спросить, – Герман совсем запьянел. – Как же ты все-таки справляешься с Давлением? Не веря в него… Как ты живешь?
– Да что такое жизнь!? – понесло в философию Мухомора. – Окно, в которое я иногда выглядываю.
– И что ты там видишь, дед?
– Да так, муть всякую…
Мухомор подхватил Германа и поволок в гримерку. Последнее, что услышал Герман, проваливаясь в волшебный мир снов, были слова задушевной, но жутковатой песни, доносящейся до него откуда-то издалека. Но пел ли это дед Мухомор или песня просто приснилась ему, Герман уже не ведал.
Под небом голубым
Страну окутал дым
За ржавыми воротами
Гниют Москва и Крым
Но где-то есть мосты
Ведущие в мечты
Гуляют там животные
И это – я и ты
Семь-восемь
Глава 7. Валькирии
Крик, страшный, удаляющийся, а потом и вовсе затихший, еще несколько минут звучал в головах девушек. Совсем недавно они были втроем. А сейчас валькирии стояли на берегу вонючего моря, выбившиеся из сил от погони за уносящейся вдаль «Куницей», и не знали, что делать дальше.
– Чертова машина… Говорила я вам, уходим! – сказала Алина Сове.
– Я-то что, что я? Это Рыжь, я ушла бы сразу, – буркнула в оправдание заплаканная Сова.
– Ладно, не хнычь, надо дальше идти, может, она еще жива, и мы найдем ее…
– Вряд ли, – глазами, полными отчаяния, посмотрела на Алину Сова, – видишь, сколько ее протащило на этой долбанной цепи, гляди, сколько крови по следу.
– Да, скорее всего, ты права. И кричать она перестала, – согласилась Алина. – Но все равно нужно до конца дойти, вдруг сломалась эта машина или Рыжь отцепилась, вдруг жива. И не бойся, сегодня мы с тобой не сдохнем, сейчас отдохнем пару минут и до конца… Идем до конца.
– До конца так до конца, – согласилась Сова и села на деревянную коробку, наполовину засыпанную песком. – Странное какое-то ощущение, будто нереально все…
Они просидели с полчаса, уставшие и голодные, напуганные и расстроенные исчезновением Рыжи. Сидели молча, наблюдая, как мартовский песок, подсохший сверху, струился легкими поземками. Песок, который стирал последнюю надежду найти подругу.
– А помнишь, Мухомор про ходоков рассказывал? – первой заговорила Сова.
– Помню, – нехотя ответила Алина.
– Интересно, это правда, что у них там, в Семилуках, рабы, пиры? Ну, как в Древнем Риме…
– Нет, такого не может быть. Сказки Мухомора…
– А если не сказки? Тогда получается, что у нас здесь рай, если бы сами в пекло не лезли. Жили бы себе в Бункере. Или на нашей Дамбе. Тихо, спокойно строили бы свой мир…
– Мирок! – раздраженно ответила Алина. – А вокруг него – юми, живоглоты, собаки дикие, Октябри и прочая нечисть. Разве это жизнь? В вечном страхе…
Сова призадумалась…
– Говорят, в Семилуках Хозяин построил дворец, запустил туда диких животных и изредка, взяв только лук и стрелы, в одних трусах ходит в этот дворец на охоту. Интересно, это правда? А еще…
Алина перебила подругу:
– Рыжь пропала, а ты о каком-то полудурке! Знаю только одно – он в Воронеже в цирке работал поваром, зверей кормил. Мелкий коварный человечишка! И хватит об этом.
– Нет, Алин, не хватит. Еще…
Сова расстегнула камуфляж и показала подруге грудь. Вокруг сосков красовались две отчетливые татуировки в виде мишеней.
– Да помню я! – попыталась отмахнуться Алина.
– Нет, ты не знаешь. Я когда девчонкой-подростком была, подрабатывала в одном заведении официанткой, тетка родная устроили. Я тогда увлекалась стрельбой, знала все типы винтовок, комара била, не целясь! Но я не об этом. Однажды к нам в ресторанчик, «Три сестры» назывался, устроился парень, только из армии вернулся – толстенький такой, маленький, странный… Я с ним подружилась…
– Ну, короче давай, – снова перебила ее Алина. – И что?
– У нас с ним чисто платонические отношения были, не трахались мы, но спали вместе. Берёг он меня типа, но потом пути наши разошлись.
– И что? – Алина повысила тон.
– И то… У него кликуха Хозяин была. У нас подрабатывал ночами, а так в цирке поваром работал. Странный был до невозможности. Но классный!!!
– Сова, я не удивлюсь, если это одно лицо. Ну, сюрприз как-нибудь будет. Если выживем. А сейчас нам очень нужно поторопиться.
Алина посмотрела на подругу, но та будто пропустила ее слова мимо ушей.
– Куда ты уставилась?
Сова быстро застегнула камуфляж, внезапно вскочила с коробки и, пошарив в кармане, достала обломок театрального бинокля. Посмотрев в сторону водохранилища, она тревожно спросила:
– Что бы это могло быть? Там…
– Не знаю, мне не видно, – Алина забралась на ящик поближе к Сове. – Дай взглянуть.
– Возьми, – протянула монокуляр Сова. – Так что это?
Алина ничего не увидела, пока Сова не повернула ее голову в нужное направление.
– С ума сойти! Этого не может быть! – вырвалось у Алины. – Там лодка…
– Да какая лодка!? Цилиндр какой-то, огни внутри горят.
– Точно тебе говорю, лодка, только подводная, я в Бункере журнал видела, там картинки всякие. Субмарина!
– Да хватит тебе, Алин, – не унималась Сова, – я тоже о субмаринах читала. Сама подумай, откуда в нашей вонючке подлодка? Мне в Бункере солдаты наши рассказывали – подлодки большие, длинные, а это цилиндр плавающий. Фантастика! Мы что, с ума сходим?
– Большие, длинные… Раз есть большие, есть и малые. Цилиндр – это надводная часть лодки, она нужна, чтобы всплывать или воздухом разжиться!
– Воздух, ну ты скажешь, – усмехнулась Сова, – какой в нашей вонючке воздух?
– Какой, какой, вонючий – вот какой! – улыбнулась Алина. – Может, там фильтры у них, как в Бункере, помнишь?
– Да, помню, – Сова протянула руку за биноклем.
– Подожди, не могу разобрать, что там написано…
Алина прищурилась.
– Странно все это. Там что-то по-английски. Кажется, Siberia.
– Дай-ка мне, – сказала Сова, забирая монокуляр из рук удивленной Алины.
Прижавшись к биноклю, Сова недолго вглядывалась в сторону субмарины и вдруг заорала:
– Они тонут!
– Подлодки не тонут, а погружаются, – успокоила ее Алина. – Странно другое, как она вообще здесь оказалась?
В это время в сотнях метров от девушек дизельная подводная лодка Siberia начала очередное погружение. Лодка, которой не могло здесь быть. Лодка, которую искали военные в Москве, Севастополе, может, и в Турции какой-нибудь искали, но что нам теперь до Турции!?
– С ума сойти, – повторила Алина и, уже привыкнув за долгие годы выживания не верить своим глазам и ушам, пошла по следу, который становился все менее и менее заметным.
Сова, сунув бинокль в карман, побрела следом. Пройдя с километр, девушки остановились у места, с которого была хорошо видна развилка дороги. Песок здесь заканчивался, дальше шел твердый грунт с вкраплениями мелкого щебня и битого кирпича.
В этом месте след машины снова прервался, будто неведомая сила подняла ее в воздух и перенесла подальше от людских глаз.
– Глянь, следы исчезли, – снова заволновалась Сова.
– Вижу. Как будто она прыгнула вперед, – тихим голосом ответила Алина, рассматривая место.
Дальше на песке виднелись небольшие полоски непонятного происхождения. Алина присела, достала нож, неглубоко им копнула. В то же мгновенье ей стало ясно, откуда взялись эти полоски, и где именно прервался крик Рыжь. Алина смотрела и не могла поверить – сквозь песок проступала коричневая кровь, как будто ожидая прихода девушек. А рядом валялась цепочка с маленьким серебряным крестиком. Алина подняла крестик и сунула его в карман. Это был крестик подруги. Это была кровь Рыжь.
– Алин… Алин, пойдем отсюда, а? Пожалуйста, – взмолилась Сова.
– Сейчас пойдем, – процедила сквозь зубы Алина, – пойдем и найдем эту сволочь!
Ее маленькие кулачки неистово сжались, ногти впились в ладони, причиняя боль, но Алина этого не чувствовала, размышляя, по какой дороге уехала машина смерти.
– Алин, пошли, нам ночлег найти нужно, да и поесть не мешало бы, вот только нет у нас ничего. А завтра с утра продолжим.
– Погоди, – проговорила Алина, пытаясь собрать воедино мысли, но кровь стучала в висках, мешая ей думать; она стояла на месте, глубоко вдыхая и пытаясь успокоить бурю, бушевавшую в груди.
– Дом вот тот видишь? – Алина указала на панельную девятиэтажку, неплохо сохранившуюся в этом «собачьем аду». – Туда идем!
– Поняла, – ответила Сова, вновь доставая бинокль.
– У тебя сухари остались? – спросила Алина.
– Один.
– Ясно, – она подняла среднего размера деревянный ящик, протянула его Сове. – Птиц ловить будем.
– Как это? – уточнила Сова.
– Ну, ничему тебя жизнь не учит! Ты ж Сова – ночной хищник, и мне ли тебе рассказывать, как ловить птиц!?
Сова взяла ящик и двинулась за Алиной, вспоминая давние уроки выживания. Ученик она была никудышный, несмотря на то, что по праву считалась отменным стрелком. Почему-то именно в такой неподходящий момент ей вспомнился глупый анекдот про курицу и укуренного торговца с Ликерки.
– Алин, анекдот хочешь? – девушки поравнялись.
– Нет.
– Я все-таки расскажу… Но сначала предыстория: помнишь, на Ликерке можно и выпить купить, и даже, говорят, трава есть у них дурманящая от ходоков, огибень-трава. В старые времена людей, которые эту траву курили, наркоманами называли…
– Помню. Называли, – нехотя ответила Алина.
