Филиберт окинул меня задумчивым взглядом и хмыкнул:
– Так бы и сказал, что присмотрел синеглазку себе. Целители, кстати, гуляют в ресторации на соседней улице.
– Мне больше интересно, – флегматично заметил Фраган, – с чего это две девицы целительницы вырядились как наши сокурсницы? Уж не в военку ли они собираются?
В словах обычно молчаливого Фрагана был резон, но… Целительницы в нашей академии? У нас, конечно, есть отделение для военных лекарей, но выпускницы Сагертской Академии Исцеления эту программу не потянут. Слишком разный подход.
– Тебе не кажется, что ты слишком часто посещаешь мемориал? – раздался мелодичный голос моей главной головной боли.
– У меня хотя бы есть причина, – ответил я резче, чем хотел.
Но когда это смущало Ильяну?
– Илька, – радостно ощерился Фил, – не ожидал тебя тут встретить.
Мне оставалось только сжать зубы и отвернуться.
– Становится хуже? – в отличие от Фила, его близнец Фраган был моим другом. И он был в курсе моей маленькой особенности, из-за которой пришлось "пропасть" на три года. Пропасть и пропустить битву у Серых Скал.
"Если бы я был рядом, они бы выжили", – мелькнула в голове привычная мысль. И взгляд против воли выцепил родные имена на высокой мраморной стеле.
Фил продолжал трепаться, а мне в висок раскаленным гвоздем ввинчивалась его ложь. И так каждый гребаный раз, когда какому-нибудь придурку приходит в голову солгать.
– У меня не было особой цели, – мило улыбнулась Ильяна.
И от этих слов гвоздь лжи в моем виске будто взорвался, разбивая сознание на осколки.
– Хэй, знал, что найду вас здесь!
– Никогда еще мемориал не был столь популярен, – процедила Ильяна. – Здравствуй, несчастье рода Ривелен. Все еще лелеешь надежду стать частью турнирной команды и снискать благосклонность своего отца? Не выйдет, так что не стоит преследовать нашего славного Дрегарта, он этого не любит.
– Не стоит решать за капитана, что он любит, а что нет, – запальчиво отозвался Волькан, а после ссутулился еще сильней, – Гарт, тебя капитан стражи искал. Там кабак полыхает до небес, а ты вроде как спец по тушению огня.
– А где дежурные маги? – неприятно удивился я.
– Что за кабак? – тут же влез Фил. – Целители отжигают?
Филиберт заржал, вот только Ривелен серьезно ответил:
– Они самые. И дежурным потушить огонь не удалось: какая-то необычная модификация. Стража не хочет привлекать магистров, вот, попросили тебя найти. Ты же вроде работал с ними полгода?
– Мы имеем шанс спасти синеглазку и ее подружку, – причмокнул Фил и первым отошел от мемориала.
– Что там вообще произошло? – Я прихватил Ривелена за локоть, и мы пропустили близнецов и Ильяну вперед.
– Не знаю. – Парнишка пожал плечами. – Стражники увели двух девчонок и парня с обезображенным лицом. Там та-акие гнойные фурункулы – издали видать.
– Ясно, что ничего не ясно, – кивнул я.
– А, девчонки на наших похожи, – припомнил Волькан, когда мы уже подходили к пожарищу. – В брюках. И на фоне истерящих целительниц смотрелись довольно здравомысляще.
Все-таки та синеглазка… Тьфу, прилепилось же. Надеюсь, это просто совпадение и девицы не собираются в военку. Ну бред же, что им там делать-то?
Глава 3
Плат – летная платформа, разработанная артефакторами специально для Сагерта. Платы делятся на грузовые – более медленные; индивидуальные – скоростные и предназначенные только для одного пилота – и на семейные. Семейный плат треугольный, с высоким бортом, и находится этот плат в середине линейки – не такой медленный, как грузовой, но и не такой быстрый, как индивидуальный.
С потолка капала вода. Медленно-медленно, по капельке в полминутки. Пол был склизким и грязным, стены ничуть не лучше. Зато нам с лисонькой выделили грубо сколоченную лавку. Стевену, закрытому напротив нас, и того не досталось. Правда, вместе с лавкой мы получили и несколько заноз, ну да ладно. Все не на полу сидеть. Жаль только, что здесь экономят на освещении – потолок едва-едва светится, все вокруг однородно-серое и непонятное.
– Давай перетащим лавку в тот угол, – тронула я Нольвен за локоть.
Подруга сочувственно вздохнула и как маленькой объяснила:
– Там грязь.
– И капли воды, – с намеком произнесла я.
Увы, в камере было темно, и я не могла скроить какое-нибудь особенно выразительное лицо. Однако подруга меня поняла и тут же схватилась за другой конец лавки.
Раздражающая капель тут же прекратилась – это Лилей подставил поникшие листочки под редкие порции живительной влаги.
– Я только понять не могу, как все это вышло, – вздохнула моя лисонька и со смешком добавила: – Зато мы теперь точно знаем: со времен Меры тут ничего не поменялось!
Я только кивнула и попыталась припомнить, как вышел этот великолепный дебош. Но лисонька не планировала восстанавливать картину произошедшего в тишине и покое, она стремилась все это обсудить:
– Сначала ты пыталась сманить Лилея от Стевена.
Тут я поперхнулась смешком и мысленно понадеялась, что этого никто не заметил. Всем известно, как подманить собаку на кусочек ветчины, но чтобы то же самое проделывалось с бокалом вина и одним слишком свободолюбивым растением…
– Потом мы с тобой вместе придумали уважительную причину, чтобы подойти к Тенеану, – продолжала вспоминать Нольвен. – В конце концов, Тревёр заслужила все те добрые слова, что ты ей сказала.
– Но мне кажется, – я нахмурилась, – что мы ее напугали.
– Ну да, – хихикнула Нольвен, – она ведь подарила тебе свой значок лучшей ученицы. И неплохо так подколола Стевена. Как же она сказала? Эх, не помню. Я в этот момент пыталась выпутать корешок Лилея из волос Стевена и при этом не привлечь его внимания.
– Ты вырвала ему клок волос, – фыркнула я. – Это теперь называется "не привлекать внимания"?
– Во-первых, я извинилась, – тут же отреагировала моя лисонька. – А во-вторых, лучше грива этого поганца, чем корешки нашего цветочка.
А я прикрыла глаза, вспоминая наш короткий разговор с Валикой:
"– Ты была самым достойным соперником, Вал, – подытожила я и криво улыбнулась, – жаль, что теперь у меня не будет такого впечатляющего стимула рваться вперед.
Тревёр прищурилась, скосила взгляд на Стевена, который делал вид, что ничего не видит и не слышит, и отколола от своего платья значок лучшей ученицы:
– Пусть он будет у тебя. Вернешь, когда окончишь военку. Для меня было важно победить тебя. Или пройти вперед вместе с тобой. Сейчас этот значок потерял половину своей привлекательности. Такую же половину потерял и вкус победы.
– Ты сдурела?! – заорал Стевен, и мы с Тревёр ошеломленно уставились на него.
– Ой, извини, – мило улыбнулась Нольвен и протянула ему что-то. – Вот, возьми. Я случайно".
– Отец-Хаос, ты еще и выдранный клок волос ему вернула, – я поперхнулась смешком. – А я-то вначале подумала, что он так разорался из-за поступка Вал.
– Она уже Вал? – с прохладцей спросила моя лисонька.
– Валика, – поправилась я. – А ты вредная.
– У меня всего одна подруга. – Судя по шороху, Нольвен пожала плечами. – Проверенная временем, совместным незаконным бизнесом и совместными же пакостями. Готова передать часть тебя достойному мужчине, а вот всякие зазнайки-целительницы обойдутся.
Камера озарилась слабым красноватым светом – это наш цветочек немного обвыкся и начал излучать энергию.
– Вопрос в том, откуда взялся огонь. – Я ссадила с плеча Лилея и ахнула: – Лавка обугливается!
Нольвен тут же подхватила наш цветочек и спихнула на каменный пол. Наши взгляды скрестились на явно смущенном растении.
– Чувствую, что это он приложил свой листочек к дебошу, – протянула я.
А Нольвен, погладив Лилея, добавила:
– Прости, но на лавку тебе нельзя. Нам тут следы огня не нужны. Мы будем стоять намертво: ничего не видели, ничего не слышали.
– Мне кажется, это реакция на спирт, – задумчиво произнесла я. – Вино было отвратного качества. Первые пару бокалов еще можно было пить, а потом…
– А потом подавали компот со спиртом, – кивнула Нольвен. – Я тоже заметила. Думаешь, пожар – это случайность?
Нахмурившись, я постаралась восстановить цепочку событий. Вот только голова была тяжелой, а мысли неповоротливыми и медленными.
– Смотри, мы забрали Лилея и вернулись на свои места. До салюта оставалось с полчаса, да? Бабочки уже начали сливаться друг с другом так, чтобы на каждого выпускника приходилась только одна иллюзия.
– Эти иллюзии нехило тянули силу, – кивнула Нольвен.
– Обязательное условие качественного салюта. И потом, минут за двадцать до салюта, Лилея вновь понесло на приключения. Кстати, про компот – это не преувеличение. Он запустил корешок в мой бокал и вытянул весь спирт, оставив только вишневую сладкую жижу. – Я погрозила цветку пальцем. – Лилей, у людей алкоголизм почти не лечится, а у тебя и подавно не пройдет!
Лилей поник, его соцветия в очередной раз сменили цвет и истончились, неестественно вывернувшись.
– Не обижай ребенка, он больше так не будет, – тут же заступилась за него лисонька. – А когда он успел сбежать? Мы вроде следили за ним.
– Ты как раз объясняла Миале, как качественно и с гарантией проклясть человека поющими фурункулами, – усмехнулась я. – А Лилей рванул на другой конец стола, вспрыгнул на него и со смачным шлепком отвесил Стевену пощечину целым пучком листочков. Как раз в то же место, куда и я ему засветила. После чего наш цветочек скрылся под столом. Все это было настолько быстро, что вряд ли кто-то что-то заметил. Я это увидела только потому, что сама примеривалась сдернуть с Тенеана иллюзию.
– О, так вот кто снял иллюзию, – захихикала Нольвен. – Я-то уже на результат любовалась. Ребята сгрудились вокруг Тенеана и принялись врачевать фурункулы. Это я очень хорошо помню.
– А вот Тревёр отказалась, – с удовольствием произнесла я. – Причем диагностировала верно: модифицированное проклятие четвертого круга. Но лечить не стала.
– И вот в этой суматохе, где каждый хотел попытать удачи в исцелении твоего проклятья, загорелся пол. А потом вообще что-то дикое началось. – Нольвен нахмурилась, что в неярком свете Лилея выглядело жутковато. – Ни за что не поверю, что наши сокурсники и сокурсницы могли так испугаться. Мы все же целители. Спокойные и уравновешенные люди. Уже к третьему курсу никто не падал в обморок в анатомическом театре, а тут огня испугались! Да еще и такого слабого.
– Тот огонь, – я посмотрела на довольного Лилея, – и был работой нашего цветочка. Только зачем, Лиль?
Чувствуя, что его никто не осуждает, он распушился и выдвинул вперед несколько покалеченных листочков.
– Ого, – Нольвен слезла с лавки и присела на корточки перед цветком, – на тебя в суматохе наступили?
И Лилей согласно склонил соцветия.
– А что потом было? – Я нахмурилась. – Дым был странный, у меня голова тяжелая, как будто я не два бокала вина выпила, а раз в десять больше.
– Может, у парней было что-нибудь травнически-незаконное? – пожала плечами Нольвен. – Я больше не понимаю, почему из всех прихватили только нас.
– Потому что Стевен в драку полез, – фыркнула я. – Забыла, что ли? Когда всех вытащили во двор, он полез к нам.
– Я помню, – оскорбилась подруга, – но он полез, а не мы.
Немного помолчав, я задумчиво сказала:
– Вокруг нас уже не было бабочек. Так что нас, скорее всего, посчитали выпускницами военки, которые и заварили всю эту кашу. Готова поставить на это все свои конспекты. Но это неважно. До утра осталась всего пара часов, а нам нужно придумать, куда прятать Лилея.
Цветок заинтересованно встрепенулся.
– Прятать?
– Мы его украли, – напомнила я. – Да, с полного согласия работника парка, но – украли. И сейчас мы, на минуточку, в казематах.
Лилей тут же принялся менять свой внешний облик, но ему не хватало сил. Или питания? В общем, он постепенно возвращался к прежнему облику. Только цветы были тощенькими и все так же неестественно вывернутыми.
– Ты больше не поджигаешь? – спросила я цветок, и тот неловко пошевелился. – Тогда забирайся мне на голову и попробуй притвориться частью прически.
И уже через пару минут я остро пожалела, что все это затеяла. Тонкие корешки, оплетающие отдельные волосинки, порождали непередаваемо мерзкие ощущения. Я вытаращила глаза и крепко вцепилась в лавку, потому что больше всего мне хотелось запустить пальцы в волосы и со смаком почесаться. Так почесаться, чтобы разодрать кожу головы в кровь.
– А теперь я знаю, что чувствуют блохастые псы, – сдавленно просипела я.
– Зато Лилей спрятался почти полностью, наружу только цветочки торчат, – утешила меня Нольвен.
– У меня нет столько волос, – усомнилась я. – Он же крупный.
– Жить хочет, – пожала плечами Нольвен. – Давай поиграем?
– Ты взяла карты? – заинтересовалась я.
– Не, поназываем медицинские проклятья, – пояснила моя лисонька. – Кто меньше знает, тот забирается на лавку с ногами и кукарекает.
– Ну давай, – прищурилась я.
Битва вышла славной. Мы азартно перекрикивали друг друга, вспоминая самые старые и изощренные проклятья, но, увы, я проиграла. Это даже не было обидно – проиграть в такой игре одной из рода Лавант совсем не стыдно.
