Не отвечая, Глава откинулся на спинку кресла и стал разглядывать творящееся на мониторах. Картинка выглядела, будто я случайно вторгся в разговор, длящийся без меня уже несколько часов. Будто прошла череда тяжёлых споров, всё уже сказано, осталось только немного подумать и…
– Я настроен серьёзно, – добавил Мичлав.
Помолчав, Глава спросил голосом низким и глухим:
– Какие у него показатели?
Охотник (видимо, всё хорошо зная в этом кабинете) выудил из-под кипы бумаг, валяющихся на столе, розовую папку с синей печатью и протянул её начальнику. Это была копия моего паспорта… Глава без особых эмоций просмотрел главную страницу. Я сам своего паспорта никогда не видел – кроме короткой выдержки с общими характеристиками, это скрытая от субъекта информация – скрытая ради адекватного восприятия своей личности.
– И чем ты думаешь ему помочь? – так же, как стилус, откинув мои данные в сторону, вопросил Глава.
И снова в упор прижал меня взглядом. М-да, это, пожалуй, у них у всех общая привычка…
– Своей подготовкой в области механики, биологии и медицины, – начал я, в темпе припоминая качества, которыми Мичлав нахваливал меня при первой встрече, – но прежде всего способностью и готовностью обучаться в любых условиях, а также желанием находить нестандартные решения ко всякой проблеме.
Наниматель с ухмылкой кивнул в мою сторону, но Глава оказался не так доволен.
– В любых условиях? И что нужно делать, когда вокруг тебя пятёрка квазиантропов, но ты без оружия?
Э-э-э…
– Ну? Предлагай.
– Красиво попрощаться с жизнью! Но в качестве превентивных мер я предложу не расставаться с оружием.
– О! – Мичлав хлопнул себя по колену. – Он уже половину знает!
Глава даже не моргнул и не перевёл взгляда. Но я старался сохранять невозмутимость, хотя позвоночник трещал от стрессовой ситуации.
– Что сказали его родители?
– Всё уже улажено. И в школе тоже. За вами последнее слово.
Судя по лицу Главы, факт всеобщей осведомлённости не то что не загонял его в угол, но и не особенно-то колыхал воздух вообще.
– Выйди, Гер, – сказал он, – мы с ним поговорим без твоего участия.
Примирительно подняв ладони, охотник без дополнительных комментариев оставил нас, по пути задев меня локтем – в знак участия.
– Садись, Алисар.
Я выполнил приказ. Невольно отметил дорогую мебель, выполненную в одном из докатаклизмовых стилей – имитация дорогого тогда дерева и расшитой ткани.
Молчаливая, похожая на камень, мрачность Главы не внушала надежд на благополучный исход. Он смотрел на меня без какого-либо сомнения – он хладнокровно что-то рассчитывал в старой охотничьей голове. Я уже перестал ощущать себя живой личностью – скорее неким предметом, к которому вряд ли применимы правила вежливости.
– Почему ты хочешь стать охотником? – проговорил он без особого интереса, подперев квадратный подбородок увесистым кулаком.
Раз, два, три – поехали!..
– Для меня поездка с господином Мичлавом это прекрасный шанс рассмотреть одну из наиболее интересных профессий нашего времени. Набор моих личностных качеств предполагает довольно широкий выбор, однако квазиантропная охота – особенно интересный для меня вариант, так как сочетает в себе…
– Ты ещё ничего не хочешь, – как булыжник, упавший на ногу, перебил мои старания голос Главы. – Так… Сколько ты знаешь Мичлава?
Вот ерунда, ведь…
– Говори, Алисар.
– Один д-день…
Мужчина хмыкнул уголком рта, не меняясь при этом ни в какой другой черте.
Я почувствовал себя круглейшим идиотом. Который поддался словесам какого-то незнакомого человека, принял такое огромное решение за пять минут, припёрся к серьёзным людям со своими загаженными мозгами.
Господи, ведь разум шептал мне – подумай хоть сколько-нибудь… и как-нибудь!
Против воли и выучки, я всё-таки опустил глаза. Глава удовлетворённо кивнул своей догадке. И не торопился продолжать разговор.
М-да… Похоже, что моя охотничья карьера была коротенькой…
– Видишь вот этих парней?
Робко посмотрел вслед жилистой руке Главы – на стене за его спиной, незаметные в полумраке опущенных штор, в несколько рядов висели некие документы. Можно было различить цвета и эмблемы огромного количества местностей и организаций – кажется, это нечто вроде грамот или сертификатов о признании… А ещё там была большая фотография – на ней две дюжины людей – лиц и прочих подробностей не видно.
– Это первый состав специалистов, шестьдесят пять лет назад, – говорил Глава тоном спокойным и подавляющим моё сознание. – Пятнадцать из них погибли. Остальные все калеки. Один я – здесь.
Я сглотнул, подсчитывая в уме процентное соотношение и вероятность…
– Ты об этом знаешь?
О чём «об этом», Боже мой?.. Давай отвечай, салага!
– Й-а знаю о рисках, связанных с данной профессией… – проговорил заторможено.
Исследуя моё онемевшее лицо, Глава задумчиво повертел в грубых пальцах тонкий стилус.
– Знаешь. Почему охотник всегда работает один – тоже знаешь?
– Нет, господин Глава…
– Потому что по дури калечится один, а по закону отвечает живой. Ясно?
– Да…
– И, если Мичлав тебе промыл мозги, это не означает, что ты потянешь.
– Я понимаю…
– Раз понимаешь, то можешь и решить. А если передумаешь до прибытия на точку – никто в Ассоциации плакать не будет. Ясно?
– Ясно, господин Глава.
Беседа была окончена. Мне чётко указали моё место.
Глава 4
– Время 5:30! Прошу вас проснуться! Прошу вас проснуться! Время 5:30!
Я резко открыл глаза и уставился в потолок. Косой луч света прорезал белую поверхность. Всё было прежним – аналогичную картину я видел каждое утро, но сегодня (впервые за тринадцать лет) меня не ждёт поход в школу.
Сюда уже наверняка едет Мичлав, а наставник Демен уже получил документ, отзывающий меня с занятий на вчерашний день, сегодняшний, а заодно и на завтра. Сейчас Мичлав явится, и начнётся восхождение на третью ступень моего превращения в охотника.
Вчера все полтора часа обратной дороги он повествовал мне о предстоящей подготовке. Слова Главы (мой пересказ ограничился только финальной фразой) вызвали у него смех человека, ожидавшего их на сто десять процентов. Он пожал мне руку и поздравил нас обоих с первой совместной победой. Я с сомнением заметил, что Глава абсолютно точно не одобряет наших действий. «Главное, он им не препятствует, а до его мнения мы ещё доберёмся», – успокоил мой… ну разве что пока не официальный наставник.
– Леока, ты почему ещё не встал? – донеслось из динамиков. – Господин Мичлав приедет, а ты ещё валяешься! Спускайся!
– Отвечаю… – вздохнув, промямлил я.
Раздался сигнальный щелчок – включился микрофон.
– …Мне всё равно есть нельзя.
– И тем не менее – иди сюда!
Мои родители меня уже пугали! Их не смущало ничего – и это было неестественно и даже страшно. Они не беспокоились, куда я запропастился вчера. Они лишь радушно улыбнулись Мичлаву, когда он доставил меня к двери уже в глубоких сумерках. Они… они так скоро на всё согласились, без каких-либо вопросов… Как именно Мичлаву это удалось – я не понимаю!
Вот и на кухне меня встречают две пары оживлённых глаз. Мама с папой обернулись так резво и с таким интересом – я даже остановился на пороге.
– Иди скорей! – поторопила мама, ёрзая на стуле.
Вместо завтрака меня ждала чашка тёплой воды (предстояло полное медобследование, сдача анализов, поэтому есть воспрещалось) – вооружась ею, я с опасочкой приземлился в круг семьи.
Отец смотрел с гордостью, мать – с восторгом. Не знаю, что у них сидело в головах – может, как я сверкаю знаниями и умениями на собеседованиях? Или же в пух и прах поражаю всех своей гениальностью без всяких бесед? Я же скромно подтяну трусы и постараюсь забыть уничижающие взгляды юноши за стойкой, охотников в тренировочном зале, Главы Ассоциации в его кабинете.
– Расскажи поподробнее! – мама нетерпеливо замахала руками, словно хотела влепить мне по подбородку и заставить поднять нос выше.
– Да что рассказывать…
– О своём триумфе, – с иронией уточнил отец.
Но понимая, что от меня толка не добьёшься, он сразу же заглянул в газету.
– Как там всё было, что ты видел, о чём тебя спрашивали! – мама уточнила запрос.
– Ну… нормально… – с трудом глотая воду, мычал я. – Показал перекладину, пострелял…
– Стрелял уже! – умилилась родительница.
– Я и в школе стреляю…
– В школе предполагается, что ты об этом забудешь, – хмыкнул папа. – А здесь – это демонстрация важного навыка.
«Знания», «навыки», «склонности», «требования», «спрос», «предложения» – трясёт от этих слов!
– Ну вот я и продемонстрировал…
– Успешно?
– Ну вроде…
– Да из тебя и слова не вытянешь! – обижено воскликнула мама. – Господин Мичлав сказал, что ты очень хорошо себя проявил! Не удивляйся, мы его немножко задержали, когда ты пошёл к себе. И расспросили.
Она многозначительно покивала.
– Вы знаете, – не выдержал я, – они там все против моего появления.
– С чего ты взял, дорогой мой?!
– Да по их реакции! Плюс сам Глава Ассоциации выглядел… ну очень неодобряюще! Он сказал, что все мои характеристики ещё не значат, что я справлюсь, что шестьдесят пять лет назад всех охотников перекалечило и переубивало, и что по мне никто плакать не будет, если я решу не ехать!
Вывалив всё это, я с надеждой всмотрелся в лица родителей. Мама огорчённо и растерянно обернулась на папу – тот нахмурился.
– И что, ты боишься не справиться? – спросил он с ноткой требовательности в голосе.
– Не знаю… По идее, я там буду не один, а с Мичлавом…
– Тогда, может, ты боишься, что недостаточно хорошо будешь у него учиться, и тебя перекалечат и переубивают?
– Нет, я не идиот, конечно – никуда не собираюсь лезть…
– Так тебя волнует, что кто-то не будет по тебе плакать? Тебе нужно, чтобы везде, где тебя нет, все проливали бы слёзы?
Едкость, с которой это было произнесено, иглой впилась в мою гордость.
– Нет, я и не думал!..
– Хм, кажется, господин Мичлав составил им серьёзную конкуренцию. А у них легко получилось надавить тебе на психику.
– Ничего они мне не надавили! – вспыхнул краской.
– Раз ты не выдерживаешь даже такого – вряд ли тебе стоит с этим связываться.
– Я не сказал, что чего-то не выдержал! К тому же все решения уже приняты!
– Ладно, тебе лучше знать, – и отец склонился над газетой.
