Мама с умилением вздохнула над нами обоими. Я же, проглотив остатки воды, попёрся к себе самым решительным шагом.
– Посиди ещё, ребёнок! – попросила мама, явно разочарованная отсутствием рассказов о моём вчерашнем дне.
– Мне надо хотя бы одеться! – проорал я уже на лестнице.
А-а-а, как же я зол!! Меня просто бесит!.. Чёртова одежда бесит – расшвыряю её по комнате! И вот это самое ещё!.. Что же именно?.. Что-то ведь адски меня злит…
Раскалённое железо тщеславия окунулось в ледяную воду разума.
Так. Кажется, на меня давят не только будущие коллеги.
Чувствуя накатывающее бессилие, я упал на кровать. Да что же это такое? Мне хотелось спросить у отца совета, а он просто применил ко мне один из своих мотивационных методов, которыми пинает своих подчинённых на пути к целям… Почему со мной нельзя поговорить по-человечески, почему я должен быть машиной для достижения результатов?
Скорей бы уже приехал Мичлав…
Поймав себя на этой мысли, я понял, что мне хотелось бы опять влиться в поток его устойчиво приподнятого настроения и грубоватых шуточек. Гипертимия Мичлава выглядит гораздо приятнее управленческих привычек отца…
Поэтому звонок в дверь обрадовал меня. Даже несмотря на все сомнения, связанные с правильностью принятого решения.
До отъезда в рейд ещё целых три недели. За это время я постараюсь всё разъяснить для себя как можно подробнее – и про предстоящую работу, и про личность работодателя. И если что – сам Глава Ассоциации дал мне разрешение отказаться.
Имея в голове данные мысли, на передовую я вышел со сдвинутыми бровями, настроенный серьёзно.
Трио взрослых встретило моё появление внезапным молчанием. Сразу стало так неприятно – будто они разговаривали о чём-то, чего мне слушать не надо. Нет-нет, это мне только кажется, хватит психовать.
– А вот и ты, братец, – Мичлав шагнул мимо родителей и, схватив мою протянутую руку, тут же перехватил её за плечо, – иди сюда, я с тобой уже сроднился. Я уже почти сроднился с вашим сыном, господа!
Мама смущённо поправила локон причёски и пожала плечиком.
– Он у нас ещё не сын.
– Но это вполне вероятно, – отец смотрел на меня как на дело рук своих.
– Так вы действительно хотите, чтобы я стал мужчиной? – я немного удивился.
– Как решишь ты! Мы не будем насиловать твою волю!
– Это буду делать я, парень, – заверил охотник, заглядывая себе под крыло, где я попросту терялся в его габаритах. – Ну что, чёрт возьми? Мы отчаливаем, остальным желаю удачно взорвать рабочие места! Парня верну вечером – истрёпанным до последней кишки, но целым.
Я с надеждой и страхом выглянул из-под его локтя – но родители ничуть не обиделись и даже не возмутились таким грубым и бесцеремонным словцам! Они, стоя в обнимочку, помахали нам с порога, а я опять, как вчера в школе, почувствовал себя угоняемым невольником. Как он это делает?! Весь боевой настрой вмиг улетучился, и я вновь испугался…
Солнце разгоняло румянец по молочному небу, ручка двери была холодной и мокрой от утреннего конденсата. Позавидовав окружающей тишине и спокойствию в домах соседей, я залез в машину, в уже разогретый запах антикора. Мичлав, бодрый и крепкий, как вымытое радиоактивное яблоко, бухнулся рядом, тут же стянул куртку, обнажая здоровые плечи.
– Ну что, готов? – вопросил он.
И сразу немного озадачился.
– Ты чего, малыш?
Я уклончиво помотал головой.
– Выкладывай давай, – отвлёкшись, чтобы завести мотор и нажать на газ, охотник опять покосился на меня.
Кажется, он действительно хотел бы знать… В отличие от обоих моих родителей. И заметил, что что-то не так даже сквозь мою стандартную заученную мину.
– Что, сомнения появились?
Я мялся – отвечать фразами вежливости не хотелось.
– Разговор со Стариком не пошёл на пользу? – тут он имел в виду Главу Ассоциации.
– Вовсе нет, разговор как разговор!..
– То-то ты мне говорить про него не хочешь, – Мичлав хмыкнул, глядя на дорогу. – Ну ладно, вообще-то я знаю, что он тебе напихал в башку. Ну так а что другое, если не этот разговор?
– Просто… Естественный переход от воодушевления к сомнению, наверное…
– Ах, во-от как. Парень, знаешь, кто обрыдается, если ты вдруг передумаешь? Я! Видишь, от твоего вида уже не по себе. Не дай мне опозориться, а?
Я невольно улыбнулся. Мичлав, будто ждал, обнажил все тридцать три зуба.
– Едем, малыш?
– Едем-едем…
– Отли-ично.
Машина вырулила на знакомый путь – в широкий, отлаженный автомобильный поток, не уменьшающийся даже в прохладном свете розового шестичасового солнца.
– В школе, кстати, всё улажено, – вспомнил Мичлав данный нюанс, – можешь не беспокоиться. А наставник твой, знаешь ли… суров…
Он качнул головой, и недобро дёрнулась желвака под чёрной щетиной.
– Наставник Демен? – изумился я до глубины души.
– Демен.
Недоброта, помстившаяся мне в первые секунды, тут же исчезла. Охотник расслабленно смотрел в застланный ковром из автомобилей горизонт. Покинув жилой район, можно было более не волноваться об управлении машиной – все двигались с постоянной, максимально допустимой скоростью, и никто не стремился прибавить газа. Время от времени основная линия теряла какое-то количество участников – когда мимо проносился очередной район. Оттуда же к ней присоединялась новая партия колёс. Бесконечная Артерия работала гладко и красиво.
– Нет, – посомневавшись, сказал я, – Демен очень лояльный человек. И прекрасный преподаватель!
– Хм. Да он, похоже, ревнует, парень!
– Да?..
– Само собой! – эта мысль развеселила Мичлава. – Теперь-то у тебя другой наставник. Хороших учеников не слишком хочется терять, а?
– Господин Мичлав, ну вы…
– Просто Мичлав! Не забывай, малыш.
– Простите, да – Мичлав. Вы уж очень меня захваливаете.
– А тебе и приятно, – он хмыкнул. – Ну ладно! Не смущайся. Это я не просто так распаляюсь.
Не просто так? А зачем?
– Тебе сейчас предстоит полнейшее медобследование, братец. Покруче чем ты когда-либо проходил в своей жизни – ни одного угла внутри не останется для себя! Наизнанку вывернут! Вот и хочется тебя, беднягу… ну, приободрить перед казнью, что ли.
Я невольно поёжился. Но от такого благого намерения почувствовал даже признательность. Уж в чём я реально сейчас нуждался, так это в ободрении.
– Давай отвлечёмся, малыш, – не глядя саданув мне по плечу (видимо, у него это стандартный жест, придётся привыкать), он с неизменной улыбкой устроился в кресле поудобнее, будто и не вёл машину на трассовой скорости: – Поговорим о том, что тебя ждёт дальше!
А, вот это точно! Да, мне это нужно знать. Я приготовился слушать.
– Во-первых – об Ассоциации – чтобы ты имел представление. Уже наверняка понял, что охотников там, по сравнению с прочим барахлом, меньшинство. Их всего несколько, тридцать один человек. А остальные это те, кто на них (ну, на нас) работает – учёные, техники, медики, инженера?. Раз уж мы едем по врачам, с них и начнём. Здоровье охотников – то, за чем Ассоциация следит в первую голову. Потому что это означает качественно выполненную работу. Слежка состоит из трёх пунктов – тренировка, поддержка и предупреждение, лечение и реабилитация. По тренировке – ну это ты краем глаза видел – залы, бассейны, тренеры-медики, медики-разработчики (которые рожают великие идеи на совещаниях – это ты тоже видел). Все они занимаются и вторым пунктом – поддержкой. Открой-ка бардачок… вон бутылка лежит, ага. Кстати, изобретение наших голов – универсальный питательный раствор, для затяжных рейдов.
– Зачем же вы его сейчас пьёте? Это не очень полезно с точки зрения пищеварительной ферментации…
– Из-за этой самой ферментации – чтобы приучить к нему желудок перед заездом. Обследуешься – тоже начнёшь. Давай выпей! А, тебе ж нельзя. Тогда на, запихни обратно. Пошли дальше! По-хорошему, с нуля в охоту никто не приходит. Этот рисковый парень должен доказать Ассоциации, что сшит крепко и в него можно вкладываться – а для этого уже нужно быть в хорошей форме. Так что персонал совершенствует уже имеющееся, а не лепит нового человека. Каким образом – питание, прежде всего. Куча схем на все случаи жизни. Потом уход за телом: массаж, сауны, медикаменты, даже специальная одежда. Ну и любимое – периодические медосмотры. На каждого заведено здоровое дело, где ты расписан по косточкам. Ни одной родинки там не пропущено – общее физическое состояние, личные особенности, риски, истории всех чихов и промоченных ног. Риски отслеживаются особо.
– Какие риски?
– Ну, допустим, старая или новая травма. Дефект какой-нибудь, отклонение. Там, где у тебя тонко. Допустим, толстеешь быстро – за этим следят отдельно, создают оптимальную диету. У тебя точно один риск будет.
– Какой? – насторожился я.
– Детерминация! Ты ж ещё мелкий. Это был второй пункт? Теперь третий – лечение, реабилитация. После рейдов спецы частенько приезжают переломанные. Иногда и покалеченные. И всегда с истощением и перенапряжением. С восстановлением в общем есть нюанс (и это говорит о мно-огом) – Ассоциация заботится о возвращении здоровья, но не о возвращении в строй. Её задача – выполнить свой долг перед сотрудником – вылечился и гуляй. Если человек силён – вернётся. Захочет – будет. Ещё очень показательно то, что реабилитацию оплачивает район, где проводился рейд. Они закатывают охотнику минимум трёхнедельный отпуск в лучшем санатории – это вроде как традиция и правило. Ассоциация, конечно, участвует, но… больше внимания уделяет товарной форме до рейда, чем восстановлению после. На этом этапе человек, вроде того, испытывается на прочность, что ли.
Отдельно надо сказать о психологической реабилитации. После работы Ассоциация проверяет нормальный ли ты. Может, у тебя сдвинулась крыша, и ты опасен для общества. Назначаются терапии разной степени тяжести – и там корректируется именно эта сторона вопроса. Чтобы ты никого не пристрелил. Никому не внушают «ты должен работать, ты должен восстать из пепла»! Ещё надо последить, чтобы не засадили в башку идею, что ты должен свалить! Конкуренция жёсткая.
Короче говоря, после рейда спец какое-то время не имеет права работать, пока не вылечится. За это время он приходит в форму (оборудование тоже). Получает страховку, вознаграждение от заказчика, наслаждается жизнью. Аналитики подводят итоги работы, а стратеги заводят историю рейда и пускают её в исследование.
Что-то я уже о финале процесса заговорил. Хм! Ну это было о медицинской стороне дела – самой важной в нашем случае – без здорового тела и башки ты с самым лучшим оружием ничего не сделаешь. Это основа безопасности.
Остальное ты увидишь сам. Если коротко о схеме, по которой идёт работа, то начинается она опять же – с заключения врачей о работоспособности. Потом идёт ожидание заказа от какой-нибудь несчастной местности – инициаторами выступает местное правительство и промышленники. Имея знакомства, они частенько приглашают конкретного охотника. Если нет – то его назначает Старик. Руководство между собой оговаривает детали (если охотник уже зарекомендовал себя и имеет вес, то он участвует в обсуждении). Потом анализируется вся имеющаяся информация об участке работ (всякие данные от местных зоологов, квазиантропологов, эволюционистов и промышленников), назначается срок проведения рейда, планируется бюджет, предварительная плата. Оформляется многоуровневая страховка для охотника и для Ассоциации (на случай потери спеца).
Затем, когда вся юридическая и теоретическая стороны в норме – начинается нормальная работа. Ты бегаешь и готовишься к рейду. Хочешь, чтобы всё было так, как надо – следишь за всем сам. На других надеяться опасно – только ты один знаешь, что реально необходимо. Сам бегаешь, требуешь, ездишь, смотришь, проверяешь. Сам составляешь и обсуждаешь список оборудования – в мирное время учёные головы предлагают тебе свои разработки. Тестируешь новое, тестируешь старое – решаешь сам. Никого потом обвинить не сможешь – во всём будешь виноват сам, сам и полетишь. Да, сил на это надо угрохать кучу! А там никого и не уговаривают остаться.
Ну, а когда всё готово, спец в положенное время отбывает с багажом на место. Вот как-то так, малыш – в общих чертах.
Отвлёкшись от дороги, мужчина внимательно посмотрел на меня. Я же, теребя край воротничка, обмозговывал услышанное. В принципе, всё ясно.
– Ну как? Впечатляет? – ощупывая взглядом моё лицо, хмыкнул Мичлав.
– Всё ясно, – озвучил мысль. – Да! Всё понятно.
Он опять усмехнулся – этот жест у него выглядел крайне внушительно – будто с высоты горы.
– Ну, пугает?
– Нет, почему? – я не врубился.
– Да очень у тебя переменчивое настроение, малыш, то боишься, то нет! Даже понять не могу – чего ж именно! Не предскажешь!
Я пожал плечами.
В самом деле, сейчас было бы чего испугаться – конкуренция, ответственность за свою жизнь… Всё довольно серьёзно. Но… Меня это как раз не пугает. Я боюсь совсем не того… Я всегда был смелым, просто как-то… запутался…
– Мне, своему старику, ты можешь говорить всё, – добавил Мичлав, – тогда я смогу тебе вовремя помочь. Давай, сознавайся.
– Да вы понимаете… – соблазнённый таким обращением, я подался на откровенность, – даже не знаю, как сказать… я и сам толком не понимаю…
Господи, неужели я так жутко разговариваю с посторонним человеком? Раньше себе такого не позволял! Нас всегда учили чётко формулировать свои мысли перед старшими, а тут я словно расслабился у себя дома!
– Формулируй чётче, малыш, ты же умеешь.
Я обалдело уставился на охотника – в который раз будто читает мои мысли! Но вот он грубовато улыбнулся, и мне стало спокойней. В конце концов, может, это и к лучшему – что он так… хорошо разбирается в людях…
– Я не знаю, честно, – признался растерянно. – Просто иногда становится не по себе.
– Все достали, да?
– Ну… ну да, – я бессильно улыбнулся. – Ведь это сложновато – выбрать путь… по которому будешь идти всю жизнь. А как вы пришли в охоту?
Мичлава, кажется, удивил этот вопрос. Он даже ответил не сразу – какое-то время молча смотрел на дорогу, подняв тяжёлые брови.
– Да тоже всё достало, малыш, – говоря это, он поморщился, – вот и пришёл. Это работа для тех, кто не помещается в нынешние рамки. Так что, может, ты по адресу, а?
А может, и правда?
Осторожно окинув своего будущего наставника новым взглядом, я подумал, что, наверное, это приятно – быть вне стандартной системы. Хоть, наверное, и тяжело.
В этот момент почудилось, что сказанное действительно очень мне подходит. И как-то сразу осточертели все эти паспорта, метрики, тестирования, анализы, подготовки к собеседованиям. Сколько можно?.. Я хочу выбрать отсутствие всего этого! А почему нет?!
– А когда вы стали охотником?
– Ну пришёл-то я в Ассоциацию, когда мне было восемнадцать. До этого год работал в другом месте, но быстро понял, что характером ни с кем уживаться не собираюсь. Какое-то время Старик меня гонял и экзаменовал на дикой территории – здесь же, у Мегаполиса. Первый полноценный рейд случился года через полтора, когда стало понятно, что я не подохну и не передумаю.
Ох, он же был всего на два года меня старше! И его никто не обучал, как он собирается обучать меня…
– Что, жалко меня стало? – хмыкнул охотник. – Не волнуйся, я уже тогда был довольно здоровый.
– А ваши родители не были против? Ведь это очень опасно.
Не отрывая взгляда от дороги, собеседник пожал плечом. И просто молча покачал головой. На секунду я почувствовал себя неловко от того, что задал личный вопрос человеку, с которым, в сущности, знаком всего два дня.
– Ну а твои что? Против? – произнёс он риторически, возвращая улыбку на своё грубоватое лицо.
