Зарина Карлович "Печальная история про Марфу и Марию"

Это на них во веки веков прокладка дорог в жару и в мороз.

Это на них ход рычагов; это на них вращенье колес.

Это на них всегда и везде погрузка, отправка вещей и душ,

Доставка по суше и по воде Детей Марии в любую глушь.

«Сдвинься», – горе они говорят. «Исчезни», – они говорят реке.

И через скалы пути торят, и скалы покорствуют их руке.

И холмы исчезают с лица земли, осушаются реки за пядью пядь.

Чтоб Дети Марии потом могли в дороге спокойно и сладко спать.

Смерть сквозь перчатки им леденит пальцы, сплетающие провода.

Алчно за ними она следит, подстерегает везде и всегда.

А они на заре покидают жилье, и входят в страшное стойло к ней.

И дотемна укрощают ее, как, взяв на аркан, укрощают коней.

Отдыха знать им вовек нельзя, Веры для них недоступен Храм.

В недра земли их ведет стезя, свои алтари они строят там,

Чтобы сочилась из скважин вода, чтобы, в землю назад уйдя,

Снова поила она города, вместе с каждой каплей дождя.

Они не твердят, что Господь сулит разбудить их пред тем, как гайки слетят,

Они не бубнят, что Господь простит, брось они службу, когда хотят.

И на давно обжитых путях и там, где еще не ступал человек,

В труде и бденье – и только так Дети Марфы проводят век.

Двигая камни, врубаясь в лес, чтоб сделать путь прямей и ровней,

Ты видишь кровь – это значит: здесь прошел один из ее Детей.

Он не принял мук ради Веры святой, не строил лестницу в небеса,

Он просто исполнил свей долг простой, в общее дело свой вклад внеся.

А Детям Марии чего желать? Они знают – ангелы их хранят.

Они знают – им дана Благодать, на них Милосердья направлен взгляд.

Они слышат Слово, сидят у ног и, зная, что Бог их благословил,

Свое бремя взвалили на Бога, а Бог – на Детей Марфы его взвалил.

Марфа на минуту, тихо, как всегда в последнее время, вышла в кухню полить цветы. Мирон, закончив песню, опустил гитару.

Марфа не смотрела на них, протирая листья живого дерева: ей было достаточно слушать, чтобы знать, что происходит.

Мирон провел рукой по длинным тяжелым волосам Марии:

– У тебя такие волосы сегодня…

– Какие… – просипела Мария.

– Такие… нереальные… – прошептал Мирон.

Марфу пронзила догадка. Она повернулась к подросткам как раз в тот момент, когда Мирон наклонился, чтобы поцеловать Марию, и громко произнесла:

– Длинные волосы!

Мария вскрикнула, Мирон подскочил на стуле. Увидев Марфу, сестра завизжала:

– Ты здесь что ли?! Ты меня преследуешь!

И унеслась в свою комнату. Мирон поставил гитару, кашлянул от неловкости, взглянул на Марфу так, будто хотел спросить: «Как же тебе не стыдно?» и направился за Марией.

Марфа взяла гитару и под рыдания Марии, доносящиеся из её комнаты, и бубнежа Мирона отнесла её к себе.

В последнее время такое стало происходить с ней всё чаще.

Камилла хмурилась, Мария кривила губы.

– Мам, я иногда чувствую себя в сумасшедшем доме.

– Потерпи, солнышко, я уже отпаиваю её отваром…

Мария смотрела на мать, пытаясь понять, серьезно она или шутит. Не найдя ответа, уходила к себе и думала, скорее бы закончился этот ужасный год, по истечении которого они с Мироном, наконец, поженятся.

* * *

Марфа собралась с духом и произнесла:

– Это правда, что мальчикам с гитарами нравятся девочки с длинными волосами?

Максим поднял на нее изумленные глаза:

– Не знаю, я же не такой мальчик.

Он снова перебирал струны, Марфа молилась, чтобы он спел про шамана и чтобы эти восемнадцать минут, которые раствор рассасывается в её теле, длились бесконечно.

Марфа летела вслед за ним. Пока в комнату не влетела Мария с растрепанными волосами и решительным лицом.

– Извините… там гитару просят.

Максим взглянул на неё. Мария опустила глаза. Марфу накрыла тоска.

Она вдруг представила, как Мария опускается на колени перед Максимом, распускает волосы и слушает. А он смотрит прямо ей в глаза…

Сцена была такой реалистичной, что Марфа вздрогнула, когда Максим поднялся, сказав:

– Инъекция поспела.

Марии в комнате уже не было.

* * *

Хорошо, когда не стареют мальчики.

Их глаза съедает моль.

Засыпаны рыжими точками пальчики.

Алкоголь.

Хорошо, когда не стареют девочки.

Животы их обвисли до земли.

Их враги лишь мусорные баки

И мартовские коты. Стиляги.

Хорошо, что я не старею…

С утра Марфа начинала отсчёт: семь часов до его прихода… шесть… пять…

В предвкушении счастья, лихорадочно драила двери, протирала окна и своего доктора встречала уже в сияющей чистоте.

За час до его прихода за Марфу принимался досадный озноб. Теперь ей все время казалось, что она выглядит недостаточно хорошо. Она накаливала щипцы, закручивала волосы, без конца пудрилась, примеряла платья и рубашки и, в итоге, совершенно изможденная пляской перед зеркалом, выглядела перепудренной, неестественной, словно размалеванная, раздавшаяся в талии, гейша.

Хорошо, что компрессы уже закончились, и Марфе уже не приходилось обнажать спину, иначе ей приходилось бы туго.

Звонок в дверь всегда раздавался неожиданно. За несколько минут до него разряженная Марфа обычно впадала в ступор и сидела на кровати, внимательно рассматривая мишек и утят на обоях. Она чувствовала себя, как ученица десятого класса, которая видит бомбу под столом учителя и не может крикнуть: «бегите!», потому что рот у нее занят чем-то, по-видимому, тряпкой для мытья доски. Она слушает, как тикает бомба, и видит, как длинная стрелка настенных часов становится на одну чёрточку ближе к цифре двенадцать. Раздается звонок в дверь, бомба взрывается, а ученица просыпается в поту в своей постели.

… И каждый раз она вздрагивала своим большим телом. И, отдышавшись, как после кросса, на негнущихся ногах шла к двери.

Осень тем временем задыхалась всё сильнее. Промозглые дни обещали скорую стужу. По утрам замерзали лужи, а по вечерам в стихающем шуме за окном среди ста шагов Марфа различала знакомую походку. Слышать она начинала, ещё когда он выходил из больницы. Пересекал детскую площадку, останавливался, щёлкал зажигалкой, затягивался, шел медленнее. Скоро начинала чавкать слякоть – значит, ровно через три минуты он, стянув перчатку с правой руки, позвонит в дверь.

– Что ж, Марфа свет Михална… дожили мы с вами до полного выздоровления. Через недельку ко мне на контрольный анализ.

Марфа встала, повернула ключ в секретере, вынула панно, протянула.