Марат Байпаков "Кангюй. Лаодика"

Нежная дева Лаодика, дочь македонянина Евкратида! Думала ты, что ждёт жизнь лёгкая рядом с богатым мужем, в окружении весёлых подруг. Но судьбой назначено тебе иное: покинуть милую сердцу Бактрию и отправиться в далёкий Кангюй, стать женой степного вождя Кушана, освоиться в жизни кочевой, неспокойной, столкнуться с коварством, познать насилие и не пропасть, не погибнуть, а стать достойной царицей. Справишься ли ты, прекрасная Лаодика?

date_range Год издания :

foundation Издательство :Издательские решения

person Автор :

workspaces ISBN :9785006213067

child_care Возрастное ограничение : 18

update Дата обновления : 18.01.2024


– Скоро встречай мою юную Лаодику и многоопытного архитектора, как ты просил в первую нашу встречу. – Евкратид крепко сжимает руки правителя Кангюя.

Часть первая.

Фонтан

Глава 1. Сладкие пироги

– Мама, зачем на рынок нам идти? Кладовая полна запасов. А на агоре шумно, ужасно грязно. Запахи витают неприятные. Грубые речи. Простолюдины, рабы, ослы, повозки. Мясники орудуют ножами и туши потрошат. Фу! Ведь у нас прекрасная экономка. Рабыня справится с любым поручением. Останемся же дома, в приятной обстановке встретим день? – Юная дева лет пятнадцати, скорее прелестное дитя, чем невеста на выданье, играет завитыми чёрными локонами высокой причёски, светится милой улыбкой.

– Лаодика, прошу, отнесись серьёзно к сегодняшнему походу на агору. Ведь это твоё обучение к супружеству. Уже совсем скоро ты выйдешь замуж и будешь вести своё собственное хозяйство.

– А ты мне на что, богинями данная любезная мама? – Дева добавляет в улыбку безобидную иронию.

– Я буду помогать тебе, конечно же. Можешь рассчитывать на меня и после свадьбы. Облачись в шаль, и мы пойдём.

– Быть может, здесь, у дома, проведём то обучение? Чуть позже? Я высплюсь. Прибудет поставщик, ты будешь выбирать и торг вести, а я буду за твоей спиной тихо стоять и обучаться? – весёлым тоном предлагает дева. – Не надо никуда идти. Утро проведём во снах. Давай поступим по-моему?

– Так в прошлый раз тебя я наставляла, Лаодика. Но сегодня урок будет посложнее. – Мать тянет деву к воротам. – Сны не заменят реальности.

– Ну хорошо, хорошо, как пожелаешь. Дозволь мне только отлучиться за шалью. – Дева предпринимает попытку ускользнуть.

– На краткий миг? – Мать не отпускает дочь. – Запереться в комнате я не позволю. Нет-нет, Лаодика! Не перехитрить тебе меня.

Дама принимает из рук служанки тёмно-серую шаль, накидывает на голову девы и под руку выводит из дому. За ними тенью позади следует наголо обритый пожилой раб. Дева с сожалением оглядывается назад. Ворота дома со скрипом затворяются. Дева тяжело вздыхает, со словами «Прощай, милый дом» кутается в шаль и шагает покорно с матерью. Так втроём они покидают аристократический квартал.

Рассвет не новость для столицы. Великолепные Бактры давно уже не спят. На главной улице гам и столпотворение. Несколько гружёных повозок сцепились колёсами друг с другом, образовался затор. Возничие и торговцы, вместо того чтобы разъехаться, ищут виноватого, ругаются, грозятся, корчат злые рожи, готовятся сойтись в кулачный бой. Вокруг затора собираются зеваки, свора им приятна, и перебранка многословная их веселит. Возбуждённые зеваки подстрекают к драке. До драки, однако, не доходит, появляются жезлоносцы. Слышатся слова «закон, булле, суд, штрафы». Возничие наконец-то вспоминают про поводья и лошадей.

Дамы обходят толпу разочарованных зевак и, не желая того, встречаются с молодыми повесами из богатого сословья. При виде хорошо одетых женщин шутки про «болванов на телегах» затихают. Богачи охотно уступают дорогу дамам, но вот зазевавшемуся рабу кто-то из них незаметно подставляет ногу. Раб запинается и падает навзничь, в лужу лицом, растеряв в падении пустые корзины. Раздаётся шлепок, за ним громкое жалостливое «ой!», а далее следует громкоголосый хохот трёх дюжих глоток.

Дамы оборачиваются, шали покидают головы, смех повес осекается. Надменно-гордый вид двух красивых македонянок вызывает уважение. Белые наряды поправляются, юноши приобретают благопристойный вид. Один из них, высокий, кареглазый, широкоплечий брюнет с квадратным подбородком, вежливо представляется первым:

– Кекроп, сын Эрехтея. Того блистательного Эрехтея, чья колесница победила на празднествах Аполлона. Со мной мои друзья Нис…

Юноша пониже на голову, слегка полноватый, с округлым брюшком, наклоняет голову.

– …и Пандион! – подхватывает и завершает знакомство юноша роста среднего, сложения щуплого, с горбинкой на носу, самоуверенного вида.

– Зачем вы уронили нашего Ксуфа? – Лаодика вступает в беседу с повесами.

Раб встаёт, потирает ушибленные колени, отряхивает неподшитый экзомис, с причитаниями собирает разбежавшиеся корзины. Ему никто не помогает. Вид у Ксуфа обиженный и злой.

– Он наступил мне на ногу. – Нис поднимает полы одежд и выставляет далеко вперёд левую ногу. На щегольском ботинке из чёрной кожи едва заметная полоска грязи. – Но я не в обиде на вашего неуклюжего раба. Дам ему затрещину, с вашего разрешения? Дабы впредь под ноги смотрел…

– Нет! – чуть не кричит Лаодика. – Я не позволю вам бить нашего Ксуфа!

– У-у-у, разиня, тебе повезло! – шипит на раба Нис.

Ксуф выдыхает с облегчением.

– Меня он и вовсе толкнул локтем при падении. – Пандеон указывает себе на правый бок. – Острый локоть у старика. Больно мне. Большое прегрешение вашей собственности предо мной. Готов ту боль простить, но только потому, что я в хорошем настроении.

Ксуф что-то невнятно бормочет себе под нос, поднимая очередную корзину. Повозки разъезжаются, затора больше нет. Толпа расходится. Кекроп желает дамам «благоволения богов в делах».

Мать накидывает на голову шаль, поворачивается спиной к повесам, шепчет дочери:

– Пойдём. Нам надо на агору. Придём первыми, так выберем лучшее.

– Что нужно было им от нас? – отойдя на десяток шагов, вопрошает Лаодика.

– Гнусных развлечений. Искали занятную беседу с нами. Забудь о них. Итак, что будем покупать? – Дама обнимает дочь, целует в щёку. – Ну же, Лаодика, припоминай, что нужно для хорошего девичьего вечера?

– Мне пригласить подруг? Ты разрешаешь? – Дева радостно хлопает в ладоши.

– Сначала сделаем необходимые приготовления.

Лаодика оглядывается назад, Кекроп машет на прощание роскошной белой широкополой шляпой.

– Он помахал мне.

– Так что с того? – усмехается иронично дама.

Лаодика заливается румянцем, опускает глаза к мостовой.

– Какие купим угощения для твоих замечательных подруг?

– Сладкие пироги с нежной фруктовой начинкой! – весело отзывается Лаодика.

– Но перед кондитерами заглянем к мясникам. Ты должна научиться отличать свежее мясо от несвежего.

– Но мама! Я презираю мясников! Нечистоты вокруг них, – протестует Лаодика. – Там будет кровь, ножи, содранные шкуры, мухи, въедливая противная вонь! Всё это так противно, мерзко!

– Тогда твой изысканный вечер с подругами не состоится. – Дама сурово-непреклонна.

– Умеешь ты убеждать. – Лаодика сдаётся. – Веди к мясникам.

– Да? – Дама заглядывает в лицо девы.

– Ради любимых подруг готова вытерпеть жестокую пытку. – Дева насупливает брови.

– Затворничество – наше привычное занятие. А иногда так приятно покинуть дом! – Дама с интересом рассматривает проходящих мимо двух девушек в ярко-красных гиматиях.

– Кассандра, Бактры такие огромные, такие великолепные! – раздаётся за спиной Лаодики.

– Медея, у нас будет очень богатая клиентура, – ей отвечает голос энергичный.

– Ты думаешь, нас ждёт успех, Кассандра?

Беседу более не слышно. Проезжающая повозка громыхает и заглушает голоса.

– Кто эти девы? – вопрошает Лаодика.

– Провинциалки. Занятием гетеры. Такие, как они, разрушают семьи, опустошают кошельки богачей. Гетеры выбрали правильную сторону улицы, сейчас им встретятся те самые наглецы, что уронили нашего слугу. Ксуф, ты живой?

– Живой я, милая хозяйка. Ох, как спешите нынче вы, я за вами еле-еле поспеваю.

– А вот и агора Бактр. Ну что, готова к моему уроку? Мясники нас ждут, ты не позабыла? – Дама широко улыбается. – Глупышка, это же совсем не страшно. Будем гладить мясо рукой, пальцами давить в нём отпечатки.

– Ох, мама! Только бы не гладить. – Лаодика закатывает глаза.

Дама тихо смеётся.

Поздний вечер

– Вы помните наше славное пари? – Одна из трёх дев, та, что в ярком розовом пеплосе, наполняет мастос сильно разбавленным вином, наполнив, пристально смотрит на хозяйку.

– Какое пари? – Лаодика искренне недоумевает.

– Да неужели, Аттида? – восклицает другая из приглашённых, в светло-фиолетовом пеплосе. – Тебя можно поздравить? Ты выходишь замуж?

– Ариста, дорогая, именно так. Меня сосватали вчера. – Дева в ярко-розовом пеплосе прикладывает губы к мастосу и делает первый глоток.

– Вы сговорились? Да? Прямо перед приходом ко мне в гости? – Хозяйка встаёт из-за столика с угощениями.

– Куда ты уходишь, Лаодика? – Дева в тёмно-синем пеплосе встаёт с кресла.

– За монетами, Филилла. Я же проиграла Аттиде какой-то стародавний позабытый спор. – Лаодика грустна.

– Вовсе не позабытый спор, а честное пари. При мне год назад вы его заключили, – вставляет своё уточнение дева в светло-фиолетовом пеплосе.

Дева в ярко-розовом пеплосе отрывает губы от мастоса и, торжествуя, говорит с белым потолком комнаты:

– Да, выхожу, представь себе, Лаодика. Монеты оставь себе. Жених мой несказанно богат.

– Назови его. Молю тебя, подруга. Кто твой жених? – неумело подыгрывает дева в светло-фиолетовом пеплосе.

– Кекроп, сын Эрехтея. Того блистательного Эрехтея, чья колесница победила на празднествах Аполлона, – на одном дыхании выговаривает дева в ярко-розовом пеплосе.

– Я повстречалась с ним сегодня, совсем случайно, когда шла с мамой на агору, – задумчиво отвечает двум подругам Лаодика. – Я принесу тебе монеты. Ты честно заслужила их.

– И как тебе мой жених? – Дева в ярко-розовом пеплосе напускает на себя заносчивый вид и делает добрый глоток вина.

– Определённо не в моём вкусе. Самодовольный хвастун, как и его друзья – Нис и Пандион. – Лаодика шагает к двери.

Дева в ярком розовом пеплосе кричит в спину уходящей хозяйке вечера:

– Признайся, ты мне завидуешь, возлюбленная подруга!

Лаодика застывает на месте, не оборачиваясь, отвечает:

– Ах, вовсе нет, Аттида! Чему завидовать? Мне жаль тебя. Сразу после сватовства твой жених, едва его отец покинул дом ваш с брачным уговором, заигрывал со мной. Сегодня рано утром. Ты бы слышала его пожелания. Он так распинался предо мной и мамой. Даже шляпой помахал.

– Ты лжёшь, Лаодика! – Аттида задета не на шутку.

– Могу и маму привести. Она свидетель той странной сцены неуклюжего знакомства на главной улице Бактр. Ну а потом… – Лаодика ласковым голосом беседует с дверью комнаты.

– Что потом? – тревожно вопрошает Аттида.

Лаодика поворачивается к Аттиде лицом. Хозяйка спокойна. Негромко, холодно, бесстрастно проговаривает:

– Мы с мамой встретили двух гетер-провинциалок. Они спешили по направлению… ну, прямо к твоему жениху и его друзьям. Возможно, Кекроп, сын Эрехтея, того блистательного Эрехтея, чья колесница победила на празднествах Аполлона, сейчас, вот прямо в этот самый миг в объятиях…

– Довольно, Лаодика! – кричит Аттида. – Прекрати немедля…

– А то что мне будет? – Лаодика торжествует.

Подруги закрывают лица руками, все, кроме девы в тёмно-синем пеплосе.

– Я на тебя серьёзно обижусь, – сникает покрасневшая Аттида, отдаёт мастос Аристе и твёрдо добавляет: – Дружбе нашей славной придёт конец.

– Скоро вернусь с монетами. – Лаодика широко открывает дверь.

– Постой! Меня с собой возьми. – Дева в тёмно-синем пеплосе нагоняет хозяйку, и они вместе покидают комнату.

– Ну почему она со мной вот так всегда? – жалуется Лаодика Филилле.

Филилла ласково обнимает подругу.

– Не обижайся на Аттиду. Она часто бывает невозможно грубой.

– Грубая? Она постоянно наступает мне на пятки и дышит мне в затылок. Что ни сделаю, так то Аттида тут же неуклюже повторит. Розовый пеплос на ней сегодня фасоном-кроем точь-в-точь как мой прошлогодний розовый. Всё время, что я её знаю, Аттида соревнуется со мной. Зачем, скажи? – Лаодика тяжело вздыхает и утирает слезу.

– Не плачь, прошу. Не стоит пустая свара твоих слёз. – Филилла сильнее прижимается к подруге. – Ты же выигрывала у неё все соревнования, за исключением этого пари.

Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом