Во Владивостоке он участвовал в открытии строительства Сибирской железной дороги, на закладке дока и памятника адмиралу Невельскому. В Хабаровске наследник присутствовал на освящении памятника Муравьеву-Амурскому, затем путь его прошел через Иркутск, Тобольск, Екатеринбург. Во время этой поездки наследник престола отмечал в своём дневнике и письмах родным, что был поражён, насколько богата и прекрасна великая Россия.
После кругосветного путешествия Александр III начал поручать цесаревичу более серьезные дела. Николай был назначен председателем комитета Сибирской железной дороги. Он присутствовал на всех его заседаниях, относясь к этому назначению с большой ответственностью. Отец также поручил Николаю председательствовать в особом комитете по доставке помощи населению губерний, пострадавших от неурожая. Комитет собрал пожертвований более чем на 13 миллионов рублей и распределил их среди голодающих крестьян. Кроме работы в этих комитетах, Николай постоянно приглашался на заседания высших государственных учреждений, где практически знакомился с наукой управления великой страной.
В 1894 году неожиданно для всех сильный и здоровый, 49-летний Александр III, скончался. Многие подозревали отравление. Цесаревич был в растерянности, однако сумел собраться с силами и взяться за руль государственного управления.
***
Еще в 1884 году, когда Николаю было шестнадцать лет, он впервые встретился с двенадцатилетней поразительно красивой принцессой Алисой Гессен-Дармштадтской, приехавшей на бракосочетание своей старшей сестры Вел. Кн. Елизаветы Феодоровны и Вел. Кн. Сергея Александровича.
С этого момента между ними зародилась близкая дружба, которая постепенно перешла в сильную любовь. Брак по любви – это редкое явление среди коронованных особ, где браки совершаются, главным образом, по политическим соображениям.
В 1889 году, когда цесаревичу исполнился двадцать один год, и он достиг, согласно русским законам, совершеннолетия, то обратился к родителям с просьбой благословить его на брак с принцессой Алисой. Ответ Императора Александра III был краток: «Ты очень молод, для женитьбы еще есть время, и, кроме того, запомни следующее: Ты Наследник Российского Престола, Ты обручен России, а жену мы еще успеем найти».
Перед волей отца – решительной и непреклонной, Николай Александрович на время смирился и стал ждать. Брак наследника Российского престола всегда являлся слишком серьезным политическим событием, чтобы в расчет брались только нежные чувства. Насильно женить Николая родители не собирались, однако ему стали предлагать несколько вариантов возможного брака. Но Николай был верен своему юношескому чувству.
Ранней весной 1894 года, видя непоколебимое решение сына, император Александр III и императрица Мария Феодоровна дали, наконец, благословение на брак. Одновременно в Англии принцесса Алиса, потерявшая к этому времени своего отца, получила благословение на этот брак от бабушки – королевы Виктории. Оставалось последнее препятствие – принятие невестой православия. Алиса была верующей протестанткой и смену религии считала изменой своим чувствам и убеждениям.
Этот вопрос стал для нее вопросом совести, так как Российский престол, хотя и самый блестящий в ту эпоху, сам по себе, ее не прельщал, ведь благодаря своей поразительной красоте и душевной привлекательности, она пользовалась огромным успехом среди европейских коронованных женихов и наследников престолов.
В начале апреля Николай посетил Кобург, где встретился с Алисой и уже на третий день между ними произошел решающий разговор. Николай постарался высказать самые сильные аргументы, чтобы убедить ее:
«Аликс, я понимаю Ваши религиозные чувства и благоговею перед ними. Но ведь мы веруем в одного Христа; другого Христа нет. Бог, сотворивший мир, дал нам душу и сердце. И мое сердце и Ваше Он наполнил любовью, чтобы мы слились душа с душой, чтобы мы стали едины и пошли одной дорогой в жизни.. Пусть не тревожит Вас совесть о том, что моя вера станет Вашей верой. Когда Вы узнаете после, как прекрасна, благодатна и смиренна наша Православная религия, как величественны и великолепны наши храмы и монастыри и как торжественны и величавы наши богослужения, Вы их полюбите, Аликс, и ничто не будет нас разделять..»
Принцесса слушала внимательно, и в душе ее происходило преображение, а потом шепнула только два слова: «Я согласна». Было двенадцать часов ночи, когда Николай Александрович остался один. Он написал восторженное письмо матери и записал в своем дневнике: «Чудный, незабвенный день в моей жизни – день моей помолвки с дорогой, ненаглядной Аликс.. Боже, какая гора свалилась с плеч; какою радостью удалось обрадовать дорогих Папа и Мама. Я целый день ходил, как в дурмане, не вполне сознавая, что собственно со мной приключилось» (С. Позднышев. Op. Cиt., стр. 11—16).
В тот же день, 8/21 апреля 1894 года, их помолвка была объявлена официально. Александра Федоровна до самой смерти носила на шее вместе с крестом жениховский подарок Николая – кольцо с рубином. Спустя почти четверть века она напомнила мужу о событиях того дня строками письма, в котором чувствуется искренняя любовь:
«В этот день, день нашей помолвки, все мои нежные мысли с тобою, наполняя мое сердце безконечной благодарностью за ту глубокую любовь и счастье, которыми ты дарил меня всегда, с того памятного дня – 22 года назад. Да поможет мне Бог воздать тебе сторицей за всю твою ласку!
Да, я, – говорю совершенно искренно, – сомневаюсь, что много жен, такие счастливые, как я, столько любви, доверия и преданности ты оказал мне в эти долгие годы в счастье и горе. За все муки, страдания и нерешительность мою ты мне так много дал взамен, мой драгоценный жених и супруг… Благодарю тебя, мое сокровище, чувствуешь ли ты, как мне хочется быть в твоих крепких объятьях и снова пережить те чудные дни, которые приносили нам все новые доказательства любви и нежности? Сегодня я надену ту дорогую брошку. Я все еще чувствую твою серую одежку и слышу ее запах – там у окна в Кобургском замке..»
26 ноября 1894 года император Николай II женился на принцессе Алисе Гессен-Дармштадтской, которая после принятия православной веры стала Александрой Федоровной. Бракосочетание проходило в церкви Зимнего дворца. Царь был одет в гусарскую форму, а его невеста – в платье серебряного цвета с золотой парчовой мантией. Ее голову украшала бриллиантовая корона. Николай II и Александра Федоровна были счастливы много лет – до самой трагической гибели.
А в мае 1896-го в Москве состоялась коронация молодого императора и его супруги. Этот день Николай назвал в своем дневнике как «великий, торжественный, но тяжкий в нравственном смысле… день». После коронации по традиции должны были состояться празднества для народа: на Ходынском поле у городских стен установили киоски с подарками. Горожане и крестьяне были приглашены на праздничные гулянья как гости Императора. Ранним утром, ещё до рассвета, на Ходынке собралось около полумиллиона человек. И 18 мая произошла трагедия: толпа, ночевавшая на Ходынском поле, в ожидании начала раздачи царского гостинца стала напирать на постройки; случилась ужасная давка. Через 10—15 минут порядок был восстановлен, но было уже поздно. Погибших на месте оказалось 1282 человека, раненых несколько сот» (Профессор истории С. С. Ольденбург).
Император и императрица на следующий день посетили всех раненых в больницах и отстояли панихиду по погибшим. Николай II распорядился выплачивать пенсию пострадавшим семьям по 1000 рублей единовременно, и на всю жизнь пособие. Для сравнения – 1000 царских русских рублей образца 1896 года соответствуют сейчас сумме, равной по разным оценкам от 100 000 до 250 000 нынешних долларов! И они получали ее до 1917 года, до тех пор, пока политики, годами спекулировавшие на Ходынской трагедии, не сделали так, что любые пенсии в России вообще перестали выплачиваться.
Николай II ожидал появления на свет наследника престола, но императрица рожала девочек. В течение 6 лет у них родились горячо любимые Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия. И только в конце июля 1904-го на свет появился долгожданный сын, «маленькое сокровище», цесаревич Алексей. С рождением наследника Николай II преобразился. Однако радость его была недолгой: вскоре у Алексея обнаружилась гемофилия – неизлечимая наследственная болезнь, наполнившая жизнь царской семьи постоянным страхом за жизнь сына.
Болезнь Алексея способствовало тому, что в 1905-м в жизнь семьи Романовых вошёл Григорий Распутин, «человек Божий… из Тобольской губернии», как писал Николай в дневнике. Распутин, со временем ставший царским другом и обретший большое влияние на императрицу Александру Фёдоровну, неоднократно спасал жизнь Алексею, останавливая кровотечение и избавляя мальчика от страданий.
***
Несмотря на революционную ситуацию в стране развитие России происходило небывало высокими темпами. 23 года правления Николая 11 были не «двадцатью тремя ступенями вниз», как утверждала советская пропаганда, а эпохой невероятного исторического рывка России вверх – в экономике и индустриализации, в развитии транспортной инфраструктуры и военных сил, в науке и культуре. Время правления Николая 11 должно быть признано одной из самых блестящих и продуктивных страниц во всей русской истории.
Удивительно как удалось этого достичь несмотря на первую русскую революцию 1905—1907 гг., несмотря на небывалый разгул терроризма в стране. Произошло это, во многом, благодаря возможности опереться на верное плечо гениального премьер-министра Петра Столыпина, на проповеди мудрого Иоанна Кронштадского, и, не в меньшей мере, на советы прозорливого старца Григория Распутина.
В преобладающем большинстве русская либеральная интеллигенция поддерживала революционеров и встала на путь предательства самодержавия. От православной веры они также отрекались, считая себя атеистами. Стало модно всячески помогать революционным организациям, даже самого крайнего толка – террористам. После каждого организованного ими громкого убийства от либералов слышались не слова осуждения, а слова поддержки. Страшно тяжело было императору Николаю 11, по-видимому, лишь чувство долга и семья поддерживали его. Николай родился 19 мая – в день праведного мученика Иова, и считал не без оснований, что и ему, как Иову, присуждено всю жизнь страдать. Повсюду встречал он предательство – и от либеральной русской интеллигенции, и от ближайшего окружения, и даже от некоторых родственников.
Однако, несмотря ни на что, в результате Столыпинской реформы в целом по стране посевные площади выросли на 10%, а в некоторых регионах – на 150%. Экспорт зерна из России составил 25% мирового оборота зерна, в 3,5 раза возросло приобретение сельскохозяйственных орудий крестьянами, что, в свою очередь подстёгивало рост промышленности. На полях России всё чаще появлялись трактора.
Именно при последнем государе был побеждён голод. Конечно, голод в царской России никогда не был «голодом» в строгом смысле слова – это был недород, взрослые люди не умирали от недоедания, но были истощены, повышалась детская и стариковская смертность. Прогрессивная печать обрушивалась на правительство за недостаточность мер по борьбе с голодом. И вот император Николай II отладил систему борьбы с недородами в масштабах страны так, что в 1911 году крупного недорода страна практически не заметила, несмотря на засуху и непогоду. А в последние 6 лет царствования, несмотря на войну, о таком явлении как голод и вовсе забыла!
***
В 1914 году началась первая мировая война. Николай II войны не хотел, стремился ее всеми силами оттянуть. Он напрямую об этом говорил русскому послу в Болгарии Неклюдову: «А теперь, Неклюдов, слушайте меня внимательно. Ни на одну минуту не забывать тот факт, что мы не можем воевать. Я не хочу войны. Я сделал своим непреложным правилом предпринимать все, чтобы сохранить моему народу все преимущества мирной жизни. В этот исторический момент необходимо избегать всего, что может привести к войне. Нет никаких сомнений в том, что мы не можем ввязываться в войну – по крайней мере, в течение ближайших пяти-шести лет – до 1917 года. Хотя, если жизненные интересы и честь России будут поставлены на карту, мы сможем, если это будет абсолютно необходимо, принять вызов, но не ранее 1915 года..»
Императора Николая II попрекали тем, что он не подготовил Россию к Первой мировой войне. Однако об усилиях государя по подготовке русской армии к войне и о саботаже его усилий со стороны «образованного общества» рассказал И. Л. Солоневич: «„Дума..“, а также и ее последующее перевоплощение, отклоняет военные кредиты: мы – демократы и мы военщины не хотим. Николай II вооружает армию путем нарушения духа Основных законов: в порядке 86-й статьи. Эта статья предусматривает право правительства в исключительных случаях и во время парламентских каникул проводить временные законы и без парламента – с тем, чтобы они задним числом вносились бы на первую же парламентскую сессию. Дума распускалась (каникулы), кредиты на пулеметы проходили и без Думы. А когда сессия начиналась, то сделать уже ничего было нельзя».
В начале войны наступление русской армии было успешным. Однако в 1915 году ситуация на Восточном фронте изменилась к худшему. Зимнее наступление русской армии перешло в августовское контрнаступление немцев. Русская армия быстро теряла завоёванные позиции. Верховное командование не справлялось с ситуацией, моральный дух армии был подорван. Вот как описывает сложившееся положение русский публицист, военный историк А. А. Керсновский: «Аппарат Ставки начал давать перебои. В конце июля стало замечаться, а в середине августа и окончательно выяснилось, что она не в силах больше управлять событиями. В грандиозном отступлении чувствовалось отсутствие общей руководящей идеи. Войска были предоставлены самим себе.. Истощённые физически и морально бойцы, утратив веру в свои силы, начинали сдаваться десятками тысяч. Если июнь месяц был месяцем кровавых потерь, то август 1915 года можно назвать месяцем массовых сдач. На Россию надвинулась военная катастрофа, но катастрофу эту предотвратил её Царь».
23 августа (5 сентября) 1915 года Император Николай II принял Верховное главнокомандование, взяв на себя тяжёлый крест царского долга. В связи с этим Керсновский писал: «История часто видела монархов, становившихся во главе победоносных армий для лёгких лавров завершения победы. Но она никогда ещё не встречала венценосца, берущего на себя крест возглавить армию, казалось, безнадёжно разбитую, знающего заранее, что здесь его могут венчать не лавры, а только тернии».
В результате этого решения императора уже в 1916 году «погибшая» русская армия ответила мощным наступлением. Была осуществлена масштабная операция (Брусиловский прорыв), в ходе которой армии Австро-Венгрии и Германии потерпели тяжёлое поражение, а русские войска заняли Буковину и Восточную Галицию. По царскому указаниям была налажена работа тыла, по его указаниям принималась на вооружения новая и даже наиновейшая техника (вроде бомбардировщиков Сикорского или автоматов Федорова). И если в 1914 году русская военная промышленность выпустила 104 900 снарядов, то в 1916 году – 30 974 678! Военного снаряжения наготовили столько, что хватило и на пять лет Гражданской войны, и на вооружение Красной армии в первой половине двадцатых годов.
Британский политик У. Черчилль писал: «Мало эпизодов Великой войны более поразительных, нежели воскрешение, перевооружение и возобновлённое гигантское усилие России в 1916 г. Это был последний славный вклад царя и русского народа в дело победы… К лету 1916 г. Россия, которая 18 месяцев перед тем была почти безоружной, которая в 1915 г. пережила непрерывный ряд страшных поражений, действительно, сумела, собственными усилиями и путём использования средств союзников, выставить в поле, организовать, вооружить, снабдить – 60 армейских корпусов вместо тех 35, с которыми она начала войну».
Император был уверен в предстоящей победе. Он говорил начальнику Канцелярии В. И. Мамантову: «…я сейчас совершенно спокоен и уверенно смотрю в будущее. Я много работаю и, будучи в курсе всех наших военных действий, вполне убеждён, что победа нам обеспечена». Парад победы был назначен на лето 1917 года. И он мог бы состояться, если бы не предательство приближённых царя, принудивших его к отречению.
***
А в это время в России подготавливался февральский переворот. Один из его главных подстрекателей П. Н. Милюков вспоминал: «Мы знали, что весной предстояли победы русской армии. В таком случае престиж и обаяние царя в народе снова сделались бы настолько крепкими и живучими, что все наши усилия расшатать и свалить престол самодержца были бы тщетны. Вот почему и пришлось прибегнуть к скорейшему революционному взрыву».
Организатор заговора Н. И. Гучков писал: «Осенью 1916 года родился замысел о дворцовом перевороте, в результате которого государь был бы вынужден подписать отречение с передачей престола законному наследнику».
В этот заговор были вовлечены министры Госдумы, представители высшего света, генералы из Ставки и высшее командование фронтов. Одни сознательно изменяли, другие трусливо покорялись изменникам, третьи, вырывая у Императора отречение, лгали ему, что это делается в пользу наследника, а на самом деле стремились к свержению монархии в России.
К гибели Российской империи приложила руку и «союзная» Англия. В своём донесении в Париж 8 апреля 1917 года сотрудник французской разведки капитан де Малейси докладывал: «Видным организатором выступил британский посол сэр Джордж Бьюкенен, верховодивший всем заодно с Гучковым. В дни революции русские агенты на английской службе пачками раздавали рубли солдатам, побуждая их нацепить красные кокарды». Участник заговора князь Владимир Оболенский подтверждал в своих воспоминаниях, что многие совещания проходили у Бьюкенена.
22 февраля 1917 года Николай II по просьбе Алексеева отправился в Ставку, получив заверения от министра внутренних дел Александра Протопопова, что ситуация в столице находится под контролем. Но уже на следующий день в столице начались массовые демонстрации, посвящённые международному дню женщин-трудящихся. Работницы шли по улицам и скандировали: «Хлеба! Хлеба!». К женщинам вскоре присоединились и мужчины, бросившие работу на фабриках района. Стихийная многотысячная демонстрация двигалась в центр города, в сторону Невского проспекта.
Люди находились под гипнозом революционных агитаторов, ведь известно, что недостатка хлеба в Петрограде не было, хотя и стали его выдавать по карточкам. Процитируем начальника Московского охранного отделения Заварзина: «В Петрограде с внешней стороны казалось, что столица живет обычно: магазины открыты, товаров много, движение по улицам бойкое, и рядовой обыватель замечает только, что хлеб выдают по карточкам и в уменьшенном количестве, но зато макарон и круп можно достать сколько угодно». Историк М. В. Оськин отмечает: «В целом хлебный ресурс Российской империи к весне 1917 г. составил около 3793 млн пудов хлеба при общей потребности страны в 3227 млн пудов».
Требование «Хлеба!» – это был пущенный в народные массы революционный лозунг. Его инициаторы хорошо силу этого лозунга и то, что всякое словесное возражение со стороны правительства никакого впечатления на народ не произведет. Ведь не поверили же объявлению генерала Хабалова, что хлеба в Петрограде имеется в достаточном количестве! Левые газеты усердно вышучивали это объявление. Все это делалось в усилиях дискредитировать императорскую власть, не останавливаясь перед клеветою и ложью.
Уже на следующий день крупные предприятия объявили о забастовке. Экономические требования постепенно уступали место политическим: всё чаще звучали призывы к свержению монархии «Долой самодержавие!». 27 февраля, в столице происходило уже настоящее восстание, начавшееся с бунта в частях гарнизона. 600 солдат Волынского полка, убив своего командира и агитируя коллег из соседних частей, вышли на улицы с оружием в руках и присоединились к рабочей демонстрации. Толпа, постоянно пополнявшаяся переходящими на их сторону военными и освобождёнными из тюрем заключёнными, постепенно разошлась по городу, агитируя присоединиться к ним работников заводов. В два часа дня восставшие заняли здание Таврического дворца, где заседала Государственная дума.
Николай II, узнав о происходящем в Петрограде, принял решение немедленно выехать из Ставки в Царское село, однако его поезд задержали в Пскове, из-за забастовки работников железных дорог.
28 февраля восставшие продолжили распространять своё влияние на колеблющихся рабочих и солдат столицы. Была занята Петропавловская крепость и Васильевский остров – вскоре весь гарнизон перешёл на сторону революции. Одновременно с этим думский Временный комитет фактически взял верховную власть в свои руки и разослал комиссаров, создавших комиссии по наиболее важным вопросам внутренней жизни страны. На следующий день с комитетом связались представители Великобритании и Франции: союзники поспешили признать свершившийся факт перехода власти.
Армия заняла выжидательную позицию. Ещё 28 февраля по приказу верховного командующего несколько полков под командованием генерала Николая Иванова выдвинулись из Могилёва по направлению к Петрограду и прибыли в Царское Село к 1 марта. Тем не менее царь приказал военачальнику воздержаться от активных действий до выяснения обстановки в столице. Однако к этому времени уже пришли известия о победе революции в Москве.
Командующие фронтами и флотами заявили царю о необходимости его отречения от престола «во имя спасения родины и династии, согласованное с заявлением председателя Государственной думы, как единственно, видимо, способное прекратить революцию и спасти Россию от ужасов анархии».
Под этим давлением 2 марта 1917 года, Николай II подписал акт об отречении в пользу своего брата Михаила. Последний же отказался от титула на следующий день, доверив судьбу престола Учредительному собранию, о формировании которого осенью 1917 года, объявило Временное правительство. Свержение монархии состоялось.
***
С 8 марта император и его семья находились под арестом, а позднее Временное правительство добилось ссылки государя, его жены и детей в Тобольск. Ну, а в октябре 1917 года к власти пришли большевики, и этим «радетелям о человечестве» даже поверженный государь-христианин был как острый нож в горле. Он был непереносим, невозможен. Они не могли не убить его. Ведь еще в апреле 1917 года Ленин заявлял: «Мы считаем Вильгельма II таким же коронованным разбойником, достойным казни, как и Николая II».
Они медлили с расправой, наверное, лишь потому что боялись народного возмущения, боялись общественной реакции при своей еще неокрепшей власти. Видимо, пугало и непредсказуемое поведение «заграницы». Во всяком случае, британский посол Д. Бьюкенен предупреждал еще Временное правительство: «Всякое оскорбление, нанесенное Императору и Его Семье, уничтожит симпатии, вызванные мартом и ходом революции, и унизит новое правительство в глазах мира». Правда, в итоге оказалось, что это лишь «слова, слова, ничего, кроме слов».
Долгие годы после екатеринбургского убийства распространялись слухи про то, что расстрелян был лишь один государь. Потом большевистские власти заявляли, что убийцы царя сурово осуждены за превышение власти. Да и позднее, практически весь советский период, была официально принята версия о «самоуправстве Екатеринбургского совета», якобы напуганного приближающимися к городу белыми частями. Дескать, чтобы государь не был освобожден и не стал «знаменем контрреволюции», его и пришлось уничтожить. Туман словоблудия скрывал тайну, а сутью тайны было спланированное и четко задуманное изуверское убийство.
Точных его подробностей и подоплеки не удалось выяснить до сих пор, показания очевидцев удивительным образом путаются, и даже обнаруженные останки царственных мучеников до сих пор вызывают сомнения в своей подлинности.
Совершенно ясны лишь некоторые факты. 30 апреля 1918 года государь Николай Александрович, его супруга императрица Александра Федоровна и их дочь Мария были под конвоем доставлены из Тобольска, где они находились в ссылке с августа 1917 года, в Екатеринбург. Их поместили под стражу в бывшем доме инженера Н. Н. Ипатьева, находившемся на углу Вознесенского проспекта. Остальные дети императора и императрицы – дочери Ольга, Татьяна, Анастасия и сын Алексей воссоединились с родителями лишь 23 мая.
Было ли это инициативой Екатеринбургского совета, не согласованной с ЦК? Вряд ли. Судя по косвенным данным, в начале июля 1918 года высшее руководство большевистской партии (в первую очередь, Ленин и Свердлов) приняли решение о «ликвидации царской семьи».
Об этом писал в своих мемуарах Троцкий:
«Следующий мой приезд в Москву выпал уже после падения Екатеринбурга. В разговоре со Свердловым я спросил мимоходом:
– Да, а где царь?
– Кончено, – ответил он, – расстрелян.
– А семья где?
– И семья с ним.
– Все? – спросил я, по-видимому, с оттенком удивления.
– Все, – ответил Свердлов, – а что?
Он ждал моей реакции. Я ничего не ответил.
– А кто решал? – спросил я.
– Мы здесь решали. Ильич считал, что нельзя оставлять нам им живого знамени, особенно в нынешних трудных условиях».
В полночь 17 июля 1918 года императора, его жену, детей и слуг разбудили, отвели в подвал и зверски убили. Вот в том, что убивали зверски и жестоко, удивительным образом совпадают все, столь разнящиеся в остальном, показания очевидцев.
Тела тайно вывезли за пределы Екатеринбурга и каким-то образом попытались уничтожить. Все, что осталось после надругательства над телами, столь же скрытно захоронили.
Екатеринбургские жертвы предчувствовали свою участь, и недаром великая княжна Татьяна Николаевна во время заключения в Екатеринбурге отчеркнула в одной из книг строки: «Верующие в Господа Иисуса Христа шли на смерть, как на праздник, становясь перед неизбежной смертью, сохраняли то же самое дивное спокойствие духа, которое не оставляло их ни на минуту. Они шли спокойно навстречу к смерти потому, что надеялись вступить в иную, духовную жизнь, открывающуюся для человека за гробом».
Петр Столыпин
Яркими личностями и пламенными русскими патриотами, оставившими неизгладимый след в дореволюционнй России 20-го века, были Петр Столыпин, Григорий Распутин и Иоанн Кронштадский.
П. А. Столыпин был охранителем самодержавных устоев и гениальным хозяйственником. Он родился 5 апреля 1862 года в семье принадлежавшей старинному русскому роду известному с XVI века. Его дед по линии матери, князь Горчаков, был главнокомандующим русской армией в годы Крымской войны, а поэт Михаил Лермонтов – его троюродным братом. В 1881 году он поступил на естественное отделение (специальность – агрономия) физико-математического факультета Санкт-Петербургского Императорского университета, который закончил с самыми превосходными оценками.
В том же 1881 году был убит революционерами-террористами император Александр II. После этого страшного события к власти пришел его сын – мудрый и сильный Александр 111, который сумел навести в стране порядок и наступило относительно спокойное время, благоприятное для ее развития и процветания.
Женился Петр Столыпин еще студентом, в 22 года. Женитьба Столыпина была связана с трагическими семейными обстоятельствами. Его старший брат Михаил погиб на дуэли с князем Шаховским. Сразу после случившегося Петр вызвал на дуэль убийцу брата и получил ранение в правую руку, которая после этого плохо действовала. Брат Михаил был помолвлен с фрейлиной императрицы Марии Фёдоровны Ольгой Борисовной Нейдгардт. Говорили, что на смертном одре брат положил руку Петра на руку своей невесты. Через некоторое время Столыпин просил её руки у отца Ольги Борисовны, указав при этом на свой недостаток -«молодость». Будущий тесть, улыбнувшись, ответил, что «молодость- это тот недостаток, который исправляется каждый день». Брак оказался счастливым, у четы Столыпиных родились пять дочерей и сын.
В 1889 г. Столыпин был назначен Ковенским уездным предводителем дворянства и председателем суда мировых посредников. Ковно- это ныне город Каунас. На службе в Ковно Столыпин провел около 13 лет- с 1889 по 1902 годы. Это время было самым спокойным в его жизни. Особое внимание предводитель дворянства уделял сельскому хозяйству: изучал передовые технологии, закупал новые сорта зерновых культур, разводил племенных рысаков. Производительность крестьянских хозяйств увеличивалась, а сами они становились более обеспеченными. Здесь же родились четверо его дочерей- Наталья, Елена, Ольга и Александра.
20 октября 1894 года император Александр III внезапно умер в Ливадии, и на престол вступил его сын Николай II. В 1902 году по инициативе министра внутренних дел Плеве Столыпин был назначен губернатором в Гродно. Он стал самым молодым российским губернатором. Петр Аркадьевич содействовал всеобщему образованию крестьян, открыл ремесленные училища и специальные женские гимназии. Многие дворяне-землевладельцы осуждали его реформы и считали, что «образование должно быть доступно обеспеченным классам, но не массе…». На что Столыпин отвечал: «Образование народа, правильно и разумно поставленное, никогда не приведет к анархии».
Вскоре министр внутренних дел Плеве предложил ему губернаторский пост в крупном и сложном регионе – Саратове. В то время Саратовская губерния считалась зажиточной и богатой. В Саратове проживало 150 тысяч жителей, в городе насчитывалось 150 заводов и фабрик, 11 банков, 16 тысяч домов, почти 3 тысячи магазинов и лавок. В состав Саратовской губернии входили крупные города Царицын и Камышин. Однако ко времени вступления Столыпина в должность, страну захлестнула революция 1905—1907 г. г. Саратовская губерния оказалась одной из самых радикально настроенных: здесь находился один из основных центров революционного подполья. В городах начались стачки рабочих, в селах – крестьянские бунты.
Губернатор Столыпин лично успокаивал митингующих и выступал перед толпами бунтовщиков. Он безоружным и без какой-либо охраны входил в центр разбушевавшихся толп. Это так действовало на народ, что страсти сами собой утихали. Современник Столыпина В. Б. Лопухин так описывал саратовские события: «Достаточно известен эпизод, когда Столыпин в относительно скромной роли саратовского губернатора в ту пору, когда губернаторов расстреливали, как куропаток, врезывается в бунтующую толпу. На него наступает человек с явно агрессивными намерениями, с убийством во взгляде. Столыпин бросает ему на руки снятое с плеч форменное пальто с приказанием, отданном так, как умеет повелевать одно только уверенное в себе бесстрашие: „Держи“. Ошеломлённый презумптивный „убийца“ машинально подхватывает губернаторское пальто. Его руки заняты. Он парализован. И уже мыслью далёк от кровавой расправы. Столыпин спокойно держит речь загипнотизированной его мужеством толпе. И он и она мирно расходятся».
Упоминается и другой случай, произошедший во время одного из обычных в ту горячую пору объездов губернии, когда стоящий перед Столыпиным человек неожиданно вынул из кармана револьвер и направил его на губернатора. Столыпин, глядя на него в упор, распахнул пальто и перед толпой спокойно сказал: «Стреляй!» Революционер не выдержал, опустил руку, и револьвер у него выпал.
В апреле 1906 года Николай II вызвал Столыпина в Царское Село и сказал, что пристально следил за его действиями в Саратове и, считая их исключительно выдающимися, решил назначить его министром внутренних дел. Предыдущий министр внутренних дел Плеве был к этому времени убит террористами, также как и его предшественник- Сипягин. В эти годы под давлением революционного террора и либеральной общественности Николай II вынужден был идти на одну политическую уступку за другой. Ему необходим был честный и энергичный министр внутренних дел, на которого можно было бы положиться. Министр внутренних дел в то время был лицом чрезвычайно ответственным, он отвечал почти за все: за поддержание полицейского порядка, бесперебойную работу почты и телеграфа и достоверность статистики. Министерство внутренних дел обеспечивало население продовольствием, следило за строительством, ведало пожарной частью и местными судами.
Переживший к тому времени четыре покушения Столыпин пытался отказаться от предложения императора, ведь двух предыдущих министров убили революционеры-террористы, но не смог. В своем дневнике он записал:
«Вчера судьба моя решилась! Я министр внутренних дел в стране окровавленной, потрясенной, представляющей из себя шестую часть шара, и это в одну из самых трудных исторических минут, повторяющихся раз в тысячу лет.. Я сказал Государю, что умоляю избавить меня от ужаса нового положения.. Пойду только, если он мне прикажет, как Государь, так как обязан отдать и жизнь ему.. Он [Государь] секунду помолчал и сказал: «Приказываю, знаю, что это самоотвержение».
***
Назначение Столыпина на пост министра совпало с началом работы первой Государственной думы, которая открыто выступала против действующей власти. Столыпин изо всех сил противостоял революционной оппозиции и настаивал, что «надлежит справедливо и твердо охранять порядок в России». И произнес в Думе свою крылатую фразу о замыслах революционеров: «Им нужны великие потрясения, нам нужна Великая Россия». О полной неуправляемости Думы первого созыва говорит неприятие доклада депутата М. А. Стаховича, осуждавшего террор против власти. На его доводы о том, что на 90 казнённых за последние месяцы приходится 288 убитых и 388 раненых представителей власти, большей частью простых городовых, – со скамей левых кричали: «Мало!»
Работа Столыпина на посту министра внутренних дел была трудной, но на редкость плодотворной и успешной. Прежде всего он старался навести порядок в стране и остановить захлестнувшую ее волну террора. Среди погибших были как высшие должностные лица государства, так и простые полицейские. Часто жертвами становились случайные люди. Лично против Столыпина и членов его семьи было предотвращено несколько террористических актов, революционеры приговорили к смерти путём отравления даже единственного сына Столыпина, которому было всего 2 года. Среди погибших от революционного террора были друзья и ближайшие знакомые Столыпина. К последним следует отнести, не только В. Плеве, но и В. Сахарова; и в том, и в другом случае убийцам удалось избежать смертной казни вследствие судебных проволочек, адвокатских уловок и непонятной гуманности российского общества к преступникам.
Последней каплей, переполнившей чашу терпения, стала террористическая атака 12 августа 1906 года. Это была суббота, приёмный день Столыпина на казённой даче на Аптекарском острове в Санкт-Петербурге. Приём начался в 14.00. Около половины третьего к даче подъехал экипаж, из которого вышли двое в жандармской форме с портфелями в руках. В первой приёмной террористы бросили к следующим дверям портфели и бросились прочь. Раздался взрыв огромной силы, пострадали более 100 человек: 27 человек погибли на месте, 33 были тяжело ранены, многие потом скончались. Сам премьер и находящиеся в кабинете посетители получили ушибы (была сорвана с петель дверь). Пострадали и двое детей Столыпина – Наталья (14 лет) и Аркадий (3 года). В момент взрыва они вместе с няней находились на балконе и были выброшены взрывной волной на мостовую. Ранение дочери было очень тяжёлым, у нее оказались раздроблены кости обоих ног. Врачи настаивали на срочной ампутации, но Столыпин просил подождать с решением. Доктора согласились и ножки юной девушки удалось спасли. Но несколько лет она не могла ходить. Ранения сына Аркадия оказались не такими тяжелыми, а няня детей погибла. Это покушение на Аптекарском острове осуществила петербургская организация «Союза социалистов-революционеров максималистов», образовавшаяся в начале 1906 года. Организатором был Михаил Соколов. После взрыва на Аптекарском острове Николай II предложил Столыпину большую денежную помощь для лечения детей, но получил отказ и ответ: «Ваше Величество, я не продаю кровь своих детей».
Уже 19 августа, по предложению Столыпина, в стране были введены военно-полевые суды, вместо предшествующих, военных, которые затягивали расследование дел террористов, выслушивали многочисленных свидетелей и адвокатов и нередко ограничивались лишь мягкими наказаниями, не соответствующими серьезности преступления. Так, например, случилось в деле революционерки-террористки Веры Засулич, которая стреляла в упор из револьвера в петербургского градоначальника Ф. Трепова, но решением суда присяжных была оправдана. Военно-полевые суды рассматривали дела террористов без промедления – в течение 2 дней и приводили приговор в исполнение в течение последующих 24 часов. За самые тяжелые преступления назначалась смертная казнь через повешение.
В своем выступлении во второй Думе 13 марта 1907 года Столыпин обосновывал необходимость действия этого закона так: «Государство может, государство обязано, когда оно находится в опасности, принимать самые строгие, самые исключительные законы, чтобы оградить себя от распада».
Результатом введения этой чрезвычайной меры, действительно, стало наступление в стране относительного покоя. Гениальный Столыпин сумел совершить, казалось бы, невозможное и притушить огонь разгоревшегося терроризма. А ведь в годы первой революции 1905—1907 годов опустились руки даже у сильного духом и мудрого обер-прокурора К.П.Победоносцева, который стал признаваться в том, что, по-видимому, революцию в России невозможно предотвратить и она неизбежна.
Однако тут же раздались истерические вопли либералов по поводу решительных мер Столыпина. Смертная казнь у русской интеллигенции вызывала неприятие и возмущение, в обиход вошли термины «скорострельная юстиция» и «столыпинская реакция». Впервые оскорбительное выражение «столыпинский галстук» о виселицах допустил во время своего выступления в Думе кадет Ф. И. Родичев. Оскорбленный премьер-министр Столыпин вызвал его на дуэль. Родичев струсил и публично принёс свои извинения, которые были приняты. Несмотря на это, выражение «столыпинский галстук» широко использовалось революционерами в своей пропаганде. Против военно-полевых судов выступили многие видные люди того времени: в первую очередь великий русский писатель Лев Толстой, а за ним Леонид Андреев, Александр Блок, Илья Репин.
Лев Толстой, который когда-то был другом семьи Столыпиных, опубликовал статью «Не могу молчать!» против военно-полевых судов и решительной политики правительства: «Ужаснее же всего в этом то, что все эти бесчеловечные насилия и убийства, кроме того прямого зла, которое они причиняют жертвам насилий и их семьям, причиняют ещё большее, величайшее зло всему народу, разнося быстро распространяющееся, как пожар по сухой соломе, развращение всех сословий русского народа. Распространяется же это развращение особенно быстро среди простого, рабочего народа потому, что все эти преступления, превышающие в сотни раз всё то, что делалось и делается простыми ворами и разбойниками и всеми революционерами вместе, совершаются под видом чего-то нужного, хорошего, необходимого, не только оправдываемого, но поддерживаемого разными, нераздельными в понятиях народа с справедливостью и даже святостью учреждениями: сенат, синод, дума, церковь, царь». Это было несомненно эмоциональное преувеличение Толстого, ведь известно, что в 1905—1907 годах были совершены десятки тысяч террористических актов, в результате которых погибло более 9000 человек. Военно-полевыми судами было вынесено лишь 1102 смертных приговора, а казнено и того меньше – 683 человека.
Естественно, что Лев Толстой с его теорией непротивления злу насилием, не мог поддержать Столыпина, несмотря на страшный революционный террор, который царил в стране. Вообще, точка зрения и призывы Толстого сыграли в это время на руку революционерам, так как они нейтрализовали и обессилили интеллигенцию, заставляя «толстовцев» отказываться от активной борьбы с нарастающим в стране беспределом. Согласно учению Толстого надо было покорно принимать удары судьбы и обиды: ударили тебя по правой щеке – подставь левую. Владимир Ленин в статье «Толстой, как зеркало русской революции» ядовито констатировал, что толстовская критика государственной системы была для революционного движения полезна и выгодна, в то время как его «юродивая проповедь „непротивления злу“ насилием» никуда не годилась. Революционерам она была не нужна, они доказывали каждый день, что готовы на любое кровавое преступление ради достижения своих целей.
Так что великий русский писатель Лев Толстой подставил подножку Петру Столыпину в его борьбе в распоясавшимися молодыми людьми, которые в эти страшные годы терроризировали Россию. В результате этого столыпинский закон о военно-полевых судах не был внесен правительством на утверждение в III Думу и автоматически потерял силу 20 апреля 1907 года. И в стране постепенно снова разгорелся пожар преступности и терроризма.
***
На фоне наступившего относительного спокойствия в стране, Столыпин смог приступить к осуществлению экономической реформы. Одним из своих указов Петр Столыпин распорядился о выдаче паспортов для крестьян, что уравняло их в правах с остальными сословиями Российской империи. Теперь крестьяне могли свободно менять место жительства и выбирать место учебы для своих детей. Министр говорил: «Главная наша задача – укрепить низы. В них вся сила России. Их более ста миллионов». Надо отметить, что после октябрьского переворота, в советское время, крестьянские паспорта были снова отменены, то есть революционеры по сути ввели новое «крепостное право».
Хозяйственником Столыпин был гениальным, он разработал уникальную аграрную реформу. Предложил отдать крестьянам еще не освоенные земли Поволжья и Сибири, и предоставлять им в Крестьянском поземельном банке дешевый кредит на 50 лет для выкупа земли у помещиков. Так формировались рыночные условия: землю у помещиков не отбирали, а продавали наиболее эффективным собственникам. Крестьяне получили возможность выходить из общин и вести отдельное хозяйство. Поначалу дело шло туго, крестьяне не отваживались, а общины тормозили их выход, но постепенно наладилось. Таким образом в стране увеличивалось число свободных и богатых землевладельцев. Задача, которую ставил перед собой государь с подачи Столыпина, состояла в превращении крестьянства в класс мелких, но достаточно обеспеченных собственников, которые могли бы стать новой социальной опорой страны.
Государственная дума не соглашалась с мерами Столыпина, она требовала отобрать земли у частных владельцев и бесплатно раздать крестьянам. Это постоянное противостояние законодательной и исполнительной власти мешало Российской империи выйти из кризиса после поражения в Русско-японской войне и революции, поэтому в 1906 году Николай II решил распустить Госдуму и заодно правительство. На пост председателя Совета министров он назначил Столыпина. На этом посту он действовал весьма энергично. Его запомнили как блестящего оратора, многие фразы из речей которого стали крылатыми, а также как талантливого реформатора и бесстрашного мужественного человека.
