Дмитрий Чугунов "Красный город. Певец-2"

Вот такими оказывались они – те, что ему нравились. Уже давным-давно знакомыми с парнями, за которых собирались через год-другой замуж.

А те, которым нравился сам Нико, производили на него впечатление, далёкое от любви. Разбитные крепкие девахи – с откровенным взглядом, в котором читалось много чего, помимо скромности, в красивых нарядах, от которых веяло неуловимой обыденностью, с кучей родственников, которые при первой же встрече с Нико обсматривали его не хуже заправского колдуна, выбиравшего жертву. Все они вызывали лишь опасение.

Даже прогулявшись с одной из таких поклонниц пару раз вдоль реки, Нико обыкновенно ссылался на необходимость съездить за мёдом на дальние пасеки, после чего откланивался навсегда. Он не хотел попасть под каблук.

Примерно так всё было и в тот вечер.

Нико умиротворённо слушал весёлую болтовню темноволосой и круглолицей дочки мельника, гостившей в Красном городе у своей тётки. Девушка гладила его по руке и вдохновенно фантазировала на тему их совместного будущего. Против совместного будущего Нико не имел ничего против, однако его настораживала роль, которую ему отвели.

– Отец отдаст нам небольшой домик рядом с мельницей. Всё равно он пустой стоит.

– А где же вы живёте сейчас? – удивился Нико.

– У нас другой дом есть, – сказала девушка. – А этот он построил для меня, когда я ещё маленькой была.

– Для тебя? – вытаращил глаза Нико.

– Ну да, для меня и моего будущего мужа. Отец меня очень любит. Он всё сделает, что я захочу.

Нико кашлянул смущённо, но дочь мельника ничего не заметила и продолжала:

– Согласись, это же очень удобно! Родители не заскучают без меня: дома-то рядом. И мне не придётся идти в чужую семью. Вдруг муж окажется дураком, который станет пить и драться. Нет, тут надо приглядеться сначала.

– И ко мне ты приглядывалась?

– Конечно. Ты хороший. Иначе бы я тут с тобой не сидела. Ты работящий, серьёзный, спокойный. Я с тобой ничего не боюсь.

– Я иногда долго не бываю дома, – сказал Нико. – Не заскучаешь? Я же бортник. Мне надо мёд привозить.

– А зачем тебе за мёдом ездить, когда ты можешь у отца на мельнице работать? – удивилась девушка. – Ему толковые ребята нужны: зерно принять, муку продать, расчёт сделать. А ты ведь совсем свой будешь, жульничать не станешь.

Нико помолчал некоторое время.

– Я привык к лесу, пчёлам. Вряд ли у меня получится на одном месте усидеть.

– Это ты ерунду говоришь! – надулась дочь мельника. – Я в тебя влюбилась, всё продумала уже, а ты глупости мне рассказываешь!

– Почему глупости?

– Да потому! Что должен делать муж? Обеспечивать дом и свою жену. А что я буду делать, когда медведь в лесу тебя задерёт? Лапу сосать, если папенька не поможет?

Нико развеселился, представив девушку с лапой во рту. И длинную зиму.

Проводив грозную барышню, он с облегчением распрощался с той, которая не стала особенной.

– Ты придёшь завтра? – спросила дочь мельника. – Тётушка хочет испечь пирог с гусятиной.

– Я завтра на пасеку уезжаю, – сказал беззаботно Нико. – Когда вернусь, тогда…

А сам мысленно прибавил: «Никогда» – и направился в кабачок на улице Шорников, где пиво имело просто отменный вкус.

Там его и застали беспорядки, вспыхнувшие в городе.

В окна кабачка полетели камни. Вышибала вдруг ввалился внутрь, прижимая руку к окровавленной щеке. Хозяин забегал взад-вперёд по зале, не зная, что делать: то ли баррикадировать дверь, то ли защищать окна…

«Эге, что-то необычное происходит», – сказал сам себе Нико и осторожно выглянул на улицу. Происходившее там его впечатлило настолько, что он подобрал увесистую палку, валявшуюся неподалёку, и отправился на Каменистую улицу, где снимал небольшой домик. Там же у Нико был и склад с подвальчиком, в котором он хранил бочонки с мёдом. И ему очень не хотелось, чтобы до них добрались чужие.

Пробегая рынок, Нико очутился в центре эпического сражения, в котором все сражались со всеми. Отмахиваясь от дураков палкой, корча пугающие рожи, он всеми силами стремился выбраться из свалки. Кое-как ему это удалось. Он перевёл было дух, но тут же заметил, как какой-то громила заносит здоровенный кулак над головой девушки, вжавшейся в стену дома.

Этого Нико не мог стерпеть.

Он подскочил к хулигану и со всей души огрел того по затылку. Потом схватил испуганную девушку за руку и потащил прочь.

Через некоторое время девушка пришла в себя и робко пробормотала:

– Пожалуйста, мне надо на Бархатный Бугор.

Когда они пришли, она сказала:

– Благодарю Вас, господин!

– Я не кавалер, – засмеялся юноша.

– Всё равно. Благодарю Вас.

Все слова, которые обычно произносятся в этом случае, вылетели из головы у молодого бортника. Впервые посмотрев в глаза спасённой, он испытал что-то непонятное. Будто его ужалил огромный шершень, но укус этот был не болезненным, а сладким. Или нет, не так: будто он в мгновенье ока взобрался на верхушку высокого-высокого дерева в лесу и увидел целую равнину из волнующихся зелёных крон. И, словно птица, полетел над ними, хотя очень боялся упасть. Нет, вновь не так. Просто внезапно наступило утро – солнечное, прозрачное, в котором всё вокруг было лёгким и душистым, как цветы, и даже он сам был таким цветком…

– Ну, я пойду, – сказала девушка, – мои, наверное, волнуются.

И исчезла за дверью.

Нико смутно помнил, как потом добрался до своего домика. Он бы вообще не пошёл к себе, а остался охранять дом Нины, но на её улице никто не бесчинствовал, не кидал камни в окна, не бегал с угрожающими криками. А просто так торчать у чужой калитки Нико счёл глупым.

Покормив дворового пса, Нико сел на крылечке и погрузился в размышления.

– Это что же получается? Влюбился я что ли? – сказал он, глядя на звёзды, высыпавшие на небо. – И имя-то у неё какое красивое!

Душа Нико возликовала бы, если бы он знал, что и Нина погрузилась в похожие размышления. По возвращении домой она три раза пересказала отцу и тётке историю своего чудесного спасения, выслушала от почтенной Тильды бесчисленное количество сетований на дурные нравы больших городов и дала такое же бесчисленное количество клятв быть впредь осторожнее. Хотя куда осторожнее – пойти вместе с подружкой на прогулку, да не в дикий лес, а на берег реки, где много людей. Или же выходит, что в диком лесу бывает безопаснее?

Нина сослалась на то, что ей нужно отдохнуть от пережитого волнения, и ушла к себе. А там села у окошка и тоже стала глядеть на звёзды. И по всему выходило, что она – влюбилась…

Глава одиннадцатая. Лики Красного города

Впереди была застава, за которой виднелся Город. Домчать до первых домов – невысоких, с красно-серыми крышами, было уже парой пустяков. А далее… Не будет же так, как в Римоне? «Откуда Вы, сударь?!» – «Из далёких южных краёв». – «Назовите своё имя или имя поместья, в котором Вы рождены!» – «А по какому праву Вы спрашиваете меня об этом?!» – «По праву начальника городской стражи!» – «Я из эквов, да будет Вам известно, и рождён я…»

Анн тронул поводья и поехал вдоль длинной вереницы людей, скопившихся перед воротами. Он был эквом, и ему не подобало ждать вместе со всеми.

Стражник окинул его испытующим взглядом.

– Откуда Вы, сударь, и зачем направляетесь в Красный город? – спросил он строго, впрочем, без враждебности.

Вспоминая уроки Фланка, Анн соскочил с лошадки. Учтивость ещё никому не вредила.

– Я кавалер Аой и направляюсь ко Двору.

– С какой целью?

– Простите? – высокомерно поднял бровь Анн, внутренне улыбаясь собственной игре.

– С какой целью?

– Мне представляется, что Вас это не должно волновать.

Стражник сделал знак, и к ним подошёл начальник караула.

«Неужели я взял неправильный тон?» – подумал Анн.

– Вы надолго в столицу? – любезно спросил Анн начальник, который оценил одеяние юноши – запылённое, однако сшитое из дорогих тканей.

– Да, я намереваюсь быть представленным королю, – отвечал Анн, обрадованный явным нежеланием собеседника раздувать конфликт.

– Издалека?

– Моё поместье лежит на юге. Кавалерство Аой.

– На юге? Хм, похоже оттуда и до нас докатились нехорошие дела, – сказал начальник каракула.

– Поэтому такие строгости? – понимающе поинтересовался Анн, показывая рукой на толпу перед проходом.

– Вчера в городе были серьёзные беспорядки. Прошу простить меня, но мне бы хотелось взглянуть на Ваши бумаги.

И начальник протянул руку.

– Со всей готовностью, – улыбнулся Анн и открыл свою дорожную суму.

Начальник пробежал взглядом бумаги юноши, затем с поклоном вернул их.

– Однако Вы не спрашиваете бумаг у них, – сказал Анн и показал на крестьян, ремесленников и прочих, которые общались со стражниками.

– Беспорядки устраивает не этот сброд, – пренебрежительно махнул в их сторону офицер. – Нужно ловить главарей.

– Уж не считаете ли Вы, что… – вспыхнул Анн и положил руку на рукоять своей шпаги.

Офицер ещё раз поклонился:

– Сударь, я просто выполняю приказ, данный герцогом Хоувеном.

– Простите мою вспыльчивость, – сказал Анн.

– Красный город приветствует Вас.

Анн вскочил на лошадь, выпрямился и с достоинством проехал под сводами заставы. Офицер же вытащил из кармана маленькую книжечку и вписал туда имя юноши. Анн оказался двенадцатым кавалером, направлявшимся в столицу.

Спустя несколько минут Анн уже позабыл и лица стражников, и сам разговор. Его глазам открывался огромный город, о котором он столько слышал от Учителя. Это был город, в котором ему предстояло найти прошлое и обрести будущее.

Анну вспомнилось, как когда-то – давно, в прошлой жизни – он так же въезжал в город, показавшийся ему невероятно большим. Тогда с ним был отец, и мальчик знал, что всё будет хорошо. Судьба его, конечно, развернулась очень круто, в совершенно другом направлении, но ощущение Анн не позабыл. Здесь, в Красном городе, он на какое-то мгновенье вновь пережил и чувство наивного любопытства, и робость при виде домов, чьи крыши подпирали небо, и недоумение, с которым он натыкался на вечно спешащих прохожих…

Между заставой и собственно городом оставалось ещё место, занятое выгоном для скота. Дорога здесь уходила вправо, к реке, от которой до путников долетали порывы влажного воздуха и крики чаек. Потом пошли уже улицы.

Всё выглядело иначе, чем у них, в Римоне.

В Красном городе больше строили из камня, и строили выше. Одноэтажные домики ютились только на самых окраинах, прячась за зелёными изгородями. Чем ближе к центру продвигался Анн, тем выше делались серые стены зданий. На первых этажах почти везде располагались торговые лавки и склады. Зазывалы старались от души, намётанным глазом высматривая и добрую упряжь на Райни, и золотые шпоры на сапогах всадника.

Возле одного из магазинов, в дверях которого стояла чисто одетая женщина, Анн придержал лошадку.

– Моё почтение, хозяюшка! – обратился он к ней.

– И Вам доброго здоровья, господин! – отозвалась она с достоинством. – Не хотите ли взглянуть на новые шелка, которые привёз вчера мой муж?

– Может быть, в следующий раз. А пока мне нужно добраться до места, именуемого Дубовой горой.

– Хорошее место. Там живут одни богатые господа.

– Далеко ли ещё ехать?

– Отнюдь нет, от силы – на пару поворотов песочных часов. Пусть господин на следующей улице свернёт налево, и тогда он попадёт к Королевскому мосту. Нужно будет переехать по нему Каменицу и снова взять левее. А там уже недалеко, всё время вдоль речки.

– Благодарю, хозяйка! – весело воскликнул Анн. – Как-нибудь загляну к Вам.

Дубовая гора на самом деле была небольшой возвышенностью, на которой в незапамятные времена росло множество могучих деревьев-великанов. Красный город, возникший у слияния двух рек, постепенно разрастался – и этот холм облюбовали представители знатных семейств. Мёрды, де Бройны, Гейеры, Мойлены и многие другие возвели здесь свои особняки, соревнуясь друг с другом в роскоши и фантазии.

В первый же день Анну открылись три лика Красного города.

Сначала он насмешливо посматривал на серые пространства южных предместий, однообразные и скучные до зевоты. Они ничем не отличались от таких же предместий Римона, Лаборики и даже Кандиокса. В предместьях обитали те, кто не мог похвастаться своей родословной и чья городская жизнь насчитывала лишь одно или два поколения. Эти люди нанимались чернорабочими для всяких нужд к более зажиточным горожанам, шли в гребцы на речные барки и в портовые носильщики, они брали на хранение товары у мелких купцов и трудились сезонными сборщиками фруктов на полях близ города. У большинства из них имелись родственники в окрестных деревнях, которые, оказываясь по случаю в Красном городе, восхищённо цокали языком и тоже мечтали перебраться в столицу.

Дома в предместьях почти все походили один на другой.