Дмитрий Чугунов "Красный город. Певец-2"

Слеплены они были из глины и крупных камней, грубо оштукатурены. Перед входом по обыкновению имелся навес, закрывавший часть двора от солнца и дождя. Там же на натянутых верёвках сушилось бельё, играли дети, расхаживали суетливые и бестолковые куры. Где-то в глубине двора, за фруктовыми деревьями, можно было приметить белеющий сарай и прочие хозяйственные постройки.

Анн нарочно съехал с широкой мощёной дороги в сторону, чтобы увидеть всю столицу, даже тот её облик, что открывается лишь не равнодушному путешественнику. Жить ему предстояло не с каменными домами и парадными трактами, а с людьми.

А они присматривались к нему, удивлённые внезапным вторжением в их обыденную действительность хорошо одетого всадника, не похожего ни на придворного щёголя, ни на сынка одного из столичных богатеев, ни на переодетого офицера из городской стражи… Анн несколько раз замечал настороженные взгляды, бросаемые на него из-за кустов малины, густо росших вдоль заборов…

Так же вели себя и те, с которыми он общался в Римоне и в Приволье, в Лебедином Стане и прочих маленьких городках и селеньях… Кажущиеся поначалу неприветливыми и недоверчивыми, позже они всегда открывались с другой стороны. Сколько раз по вечерам в обычной таверне Анн слышал от них проникновенные песни и чудесные истории! Сколько раз они предлагали ему бесплатный ночлег, когда непогода заставала его в пути! Сколько раз он помогал им, а они помогали ему!

– И всё же: если это – Красный город, то почему о нём столько говорят?! – насмешливо сказал Анн. – Люди как люди…

Его мнение стало стремительно меняться, как только Анн выехал к Королевскому мосту. Это был уже совсем иной город – насыщенный весёлым разноязыким гомоном моряков с речных судёнышек и плавной, певучей речью квартала швейников и торговцев глиняной посудой, наполненный разноцветием тканей и переливами флагов. Дома, мимо которых проезжал Анн, вдруг выросли, словно дети, перешедшие в возраст юности, и каждый из них стремился отличиться от прочих. В одном взор притягивали милые балкончики, с которых, верно, приятно вечерами любоваться речным простором. В другом совершенно очаровательны были арки для проезда конных экипажей во внутренний двор. В третьем вызывали улыбку претенциозные скульптуры львов на фасаде…

Одна речушка здесь впадала в другую, как подросток тянется к опыту взрослой жизни. В результате их слияния образовалась огромная спокойная гладь, по которой взад и вперёд сновали лодки, перевозившие товары с судов на берег. Отдельные барки и струги были пришвартованы прямо к каменной набережной. Возле них девушки перебрасывались шутками с молодыми купцами. Не обходили вниманием они и Анна. Юноша ехал по набережной и почти физически ощущал бурление здешней жизни.

Перебравшись по Королевскому мосту на левый берег Каменицы, Анн задумался. Старый город лежал перед ним на возвышенности, дорога от моста поднималась вверх и скрывалась среди высоких деревьев, за которыми виднелись симпатичные черепичные крыши окраинных домиков. А за ними возвышались купола и островерхие шпили дворцов, принадлежавших столичной знати, матово поблёскивали чердачные окошки в домах горожан. Анну захотелось поехать дальше, к самому Примейону, чтобы полюбоваться и на него, однако он вздохнул и повернул Райни налево. Сперва следовало почистить одежду от дорожной пыли, дать отдохнуть лошадке, хорошо служившей ему в долгом пути, а самое главное – встретиться господином Летуаном, в поэзии носившим имя Орнелий Бюсси.

На дороге вдоль Каменицы тоже было на что посмотреть.

Пространство между Королевским мостом и мостом Менял занимали ещё более красивые здания. Даже таверны здесь выглядели иначе. Слуги, одетые в белоснежные фартуки, встречали гостей у самых ворот, а внешние дворики для гостей были прикрыты от солнца зелёными навесами.

Не удержавшись, Анн остановился у заведения «Семь зелёных роз». К нему тут же подошёл мальчик, чтобы позаботиться о лошади. Анн бросил ему повода и поинтересовался:

– Неужели розы бывают зелёными?

Мальчик кивнул и повёл Райни к коновязи.

– Что желает господин? – спросил появившийся хозяин.

– Чего-нибудь прохладного.

– Могу предложить господину разбавленный сок здешних ягод.

– Это вкусно?

– Попробуйте! – улыбнулся хозяин. – Ещё никто не оставался разочарованным.

Анн, не утоливший своего любопытства, и у него спросил о зелёных розах. Хозяин снова улыбнулся и показал гостю на невысокий кустарник рядом со столом.

Это точно были розы. Такого удивительного оттенка, что их цвет сливался с цветом листьев и стебля! Если бы хозяин не ткнул в них пальцем, Анн бы и не заметил.

– Господин никогда не видел подобных?

– Никогда, – подтвердил Анн. – Я вообще был убеждён, что в мире не существует зелёных роз! Как и чёрных.

– Половина правды в этом есть, – философски заметил хозяин.

Анн утолил жажду и продолжил путь.

Дорога далее сворачивала от реки и поднималась уже на саму Дубовую гору, чтобы там разбежаться на несколько улиц и переулков. Анн очутился в окружении величественных особняков с не менее величественными и прекрасными оградами. Замок римонского графа-наместника смотрелся бы рядом с ними, пожалуй, всего лишь как грубое военное укрепление, совершенно не предназначенное для мирной жизни.

По лужайкам перед особняками бегали вежливые псы, охранявшие покой владельцев. Изредка показывались слуги, ухаживавшие за деревьями в саду или поправлявшие что-то по хозяйству. Слышался детский смех: юные отпрыски знатных фамилий забавлялись игрой в мяч или взлетали на качелях к кронам деревьев.

Где-то здесь находился и особняк старого поэта, извещённого Фланком о приезде Анна.

Глава двенадцатая. Дом господина Летуана

Ворота из потемневшей меди, перед которыми остановил свою лошадку Анн, украшал герб с летящей птицей на синем поле. Столбы, на которые опирались тяжёлые створки, поросли мхом. Анн спешился и толкнул изящную калитку. Она легко открылась. Сбоку звякнул колокольчик.

К дому вела посыпанная мелким камнем дорожка.

Однако что было делать с Райни?

Из затруднения юношу вывел неизвестно откуда появившийся слуга – упитанный крепыш в синей ливрее. Он бросил беглый взгляд на гостя и, не задавая вопросов, взял поводья из рук Анна.

– Добрый день, – сказал Анн. – Правильно ли я понимаю, что это дом господина Летуана, ибо на воротах висит его герб?

Слуга молча указал на дом и куда-то повёл Райни.

Между воротами и домом лежало живописное озерцо неправильной формы. Берега его были выложены разноцветными камнями.

Дорожка огибала водоём с обеих сторон, превращая его в центр всей композиции. Направо и налево от этого места разбегались лучами ещё четыре или пять тропинок, обсаженных цветами. Среди декоративного кустарника кое-где виднелись резные скамьи.

Сам дом господина Летуана представлял мрачноватое сооружение в три этажа. Сложенный из больших грубых камней, дом был построен давно, вероятно, ещё в пятом или шестом колене до нынешнего хозяина. На это намекала боевая башня, выглядывавшая сзади. Однако хозяин, будучи поэтом, придал своему жилищу соответствующий оттенок. Тёмные стены он украсил фигурами и головами легендарных зверей, о которых часто заходила речь в его стихах. По краю левой стены садовник пустил весёлый вьюнок, разросшийся во все стороны. Рядом с суровыми проёмами окон появились ящики с нежными цветами. Вход же в дом, когда-то напоминавший оборонительное сооружение, был превращён умелой рукой архитектора во впечатляющую арку с декоративными вазами, изгибами лестниц и даже двумя фонарями.

– Я рискую произнести банальность, однако прежний мальчик превратился в достойного юношу, – посмеиваясь, произнёс хозяин дома, когда Анн подошёл к парадному крыльцу.

Анн вежливо поклонился.

Они прошли через зал приёмов, миновали два коридора, затем свернули и оказались в небольшой, со вкусом обставленной комнате с балконом, выходившим в тенистый сад. В углу комнаты виднелась ещё одна дверь. Она вела в ту самую башню, что изумила Анна. Хозяин приспособил её для встреч с самыми близкими людьми, устроив здесь кабинет и хранилище важных вещей.

– Прошу, располагайтесь! – сказал господин Летуан. – Скоро нам подадут обед, а пока мы можем поговорить.

– Благодарю Вас, – отвечал Анн, опускаясь в уютное кресло, стоявшее у самого окна.

– А ведь и тогда мы сидели почти так же, – сказал господин Летуан, чуть прикрыв глаза. – Как поживает мой друг Фланк? Он по-прежнему набирает себе учеников?

– Да, ничего не изменилось.

– Всё такой же.

Анн поведал все новости, которые могли быть интересны столичному жителю. Тот слушал с живым интересом, изредка задавая уточняющие вопросы.

Когда Анн дошёл до обретения им дневника Эллингтона, старый поэт в невероятном возбуждении вскочил на ноги:

– Я всегда был уверен, что его речь не умолкнет бесследно! Это просто чудо! Невероятное чудо!

Он заставил юношу дважды пересказать некоторые подробности.

– И теперь выходит, что Вы…

– Да, я – сын…

– Тсс, в Красном городе не следует необдуманно произносить некоторые имена! – приложил палец к губам господин Летуан.

– Даже здесь не следует?

– У всех стен во всех домах есть уши.

– Я буду осторожен!

– Дневник с Вами?

– Нет, я оставил его у Учителя.

– Это разумно, – кивнул хозяин. – Кстати, я не спросил: что привело Вас в столицу? Мой друг ограничился в письме весьма и весьма туманными намёками. Я не сразу догадался, что кавалер Аой – это Вы и есть.

Анн рассказал историю своего знакомства с дамой из столицы, которую он случайно спас.

– Я не знаю её имени, а она – моего. Несомненно, это она так заинтриговала короля, что в Школу прислали высочайшее повеление прибыть мне в Красный город.

– Да, скорее всего, так и было, – согласился господин Летуан и потёр виски. – Однако Вы должны проявлять осмотрительность в выборе слов, когда станете рассказывать о случившемся.

– Осмотрителен? Я и не собирался ничего приукрашивать!

– Само собой, само собой… И всё же… Порок так же не стоит преувеличивать, как и добродетель.

– Кажется, я понимаю Вас, – сказал Анн.

– Вот и отлично!

В дверях возник слуга.

– Позволите подавать обед?

– Да, конечно, мой гость проголодался в дороге, – сказал господин Летуан. – Кавалер, прошу Вас отдать должное моему повару!

Обед и впрямь оказался замечательным.

Анн с наслаждением поглощал сначала суп из раков, а затем жаркое из перепелов в особенном фризийском соусе.

Дав гостю время насытиться, господин Летуан велел слуге принести лёгкое охлаждённое вино. Затем спросил:

– Чем Вы думаете заняться в Красном городе?

– Я хочу разыскать ту нить, которая поможет размотать мне весь клубок в одной истории, – ответил Анн.

Господин Летуан помолчал, ничем не выдавая своих эмоций. Затем он поставил бокал с вином на стол и откинулся на спинку кресла.

– Это будет невероятно трудно.

– Я знаю.

– И так же невероятно опасно.

– И к этому я готов, – решительно отвечал Анн.

– Вы, конечно, не станете расспрашивать людей напрямую?

– Разумеется, не стану. Мне потребуется время. Сколько – не знаю, но я готов ждать.

– Значит, вы рассчитываете задержаться при дворе?

– Да. Надеюсь сойти за обычного провинциала, потерявшего голову от счастья быть при дворе, а потому не озабоченного возвращением в родные пенаты.

– Фланк просил меня помочь Вам и советом, и делом, – со всей серьёзностью сказал господин Летуан. – И вот как, на мой взгляд, следует поступить. Вы переночуете здесь, а завтра снимете себе квартиру поблизости от Примейона. Если я просто помогу молодому человеку из провинции по просьбе старинного друга, это ни у кого не вызовет подозрения. Однако если этот молодой человек поселится у меня, то логичным окажется вопрос: кто он мне? И тогда Ваше сходство с отцом, и моё участие в Вашей судьбе могут вызвать опасные воспоминания. Прошло много времени, портреты уничтожены, однако кто-нибудь непременно да вспомнит образ…

– Да, Вы правы, – ответил Анн.

– Поэтому на людях я буду относиться к Вам очень спокойно, не удивляйтесь. Вы сможете подумать, что я и имя-то Ваше позабыл, если вдруг меня спросят о Вас.

– Главное, чтобы Вы не позабыли меня по-настоящему!

– Этого не случится. Кстати, чем Вы займётесь в Красном городе? Фланк писал мне, что Вы хорошо поёте.

– Несколько дней мне давал уроки великий Бродель…

– Положим, не такой уж он и великий! – фыркнул господин Летуан. – Недавно он так извратил мои строчки, что мне дурно стало.

Анн вспомнил некоторые моменты своего общения с Броделем и не смог сдержать улыбки. Собеседник заметил это.

– Не подумайте, будто бы я вовсе отрицаю его искусство. Из ныне живущих Бродель – самый умелый певец в Инии. Вы многому сможете научиться у него. Однако он склонен усложнять простое.

– Господин Летуан, – сказал Анн, – я был бы очень благодарен Вам за пару советов относительно поведения при дворе.

– Не уверен, что они окажутся толковыми, – с сомнением покачал головой поэт, – я стараюсь бывать там как можно реже, и поэтому совершенно не в курсе всех интриг.

– Люди редко меняются в одночасье, как говаривал мой Учитель.

– В этом он прав! Негодяи остаются таковыми при любом короле. Я бы посоветовал Вам остерегаться семейства Хоувенов.

– Сразу всех?

– Герцог ещё имеет остаточные представления о чести, а вот его отпрыск со своим незаконнорождённым сыном…

– Надеюсь, что наши пути не пересекутся.