Вадим Ледов "Корректировка"

Я, не давая спуску, мигом распоясал на ней халат и извлек на свет чудные грудки, каждая размером с небольшую дыньку. Тут же стал их целовать и нежно покусывать, одновременно избавляя от остатков одежды себя и ее. Через минуту мы, уже голые хлопнулись на кровать.

Как все быстро случилось, думал я, раздвигая ей ноги, и влетая своей ракетой во влажно хлюпнувшие глубины женской вселенной.

Вселенная у Раисы оказалась что надо – компактная! Моей ракете было тесно, и у меня родилось другое сравнение. Теперь я ощущал себя шатунным механизмом, обеспечивающим возвратно-поступательные движения могучего поршня. Кровать под нами скрипела и ходила ходуном. В какой-то миг, Раиса рывком освободилась от меня и сжалась в дергающийся комок, кусая подушку, чтоб не закричать. Я решил, что сделал ей больно, но это был всего лишь оргазм.

Через минуту девушка расслабилась и требовательным жестом пригласила продолжить. Мне хотелось целовать ее мокрые от слез щеки, и продолжать я решил в миссионерской позиции. Это был просчет: через десять минут моей безостановочной бомбежки, она кончила второй раз и выгнулась всем сильным телом, сделав «мостик». Не успев что-либо сообразить, я слетел с нее, и вообще с кровати.

Лежа на коврике, увидел над собой ее испуганное лицо. Девушка пришла в себя и обнаружила пропажу любовника. Минут пять мы тряслись от смеха, потом она упала на меня сверху, и мы продолжили борьбу на полу. Здесь я утратил инициативу, в атаку пошла Раиса. Она вертелась на мне, прыгала, терлась, извивалась, в перерыве между оргазмами спрашивала, не устал ли я и почему не кончаю?

Я чувствовал себя половым гигантом, выполняющим свой сексуальный долг. Изрядное количество поглощенного алкоголя снизило чувствительность моего отбойного молотка, но при этом не мешало железному стояку. Молодость, что тут скажешь. Мне уже стало казаться, что мы будем трахаться всю ночь, но тут Раиса подобрала правильный угол, амплитуду и ритм и я, наконец, взорвался вулканом Кракатау, выпустив миллионы тонн пепла и раскаленной лавы, ну и спермы, конечно, грамм десять.

Мы долго молчали, обнявшись на полу, потом перебрались на кровать и начали разговаривать.

– А ты не боишься… э-э, залететь? – проявил я несколько запоздалый интерес.

– Нет.

– Почему?

– Аборт сделала в семнадцать лет… Врачи сказали – детей не будет. Удобная любовница, правда?

Из дальнейшей беседы выяснилось, что по национальности Раиса – татарка. Что она терпеть не может, когда ее называют Райкой. Что ей двадцать шесть лет, а в Обнорск она приехала из Казани. Поссорилась с родителями, назло им бросила спортивный институт на последнем курсе и уехала. Устроилась работать водителем троллейбуса. Так третий год и работает. Почему водителем троллейбуса? Потому что водить очень любит, а женщин никуда кроме как на троллейбус не берут. Ну, еще на трамвай, но это вообще пародия на вождение – даже руля нет.

Раисин отец большой спортивный начальник и у них всегда была машина, так что она с восемнадцати лет за рулем. Отец на служебной «волге», а она на «москвиче». А сейчас у них «жигули-копейка». Хорошая, говорят, лайба.

Родители усиленно зовут вернуться, восстановиться в институте и все такое. Раиса пока держится, хотя злость уже прошла и соскучилась очень, да и на «жигулях» погонять охота. Так что скоро, наверное, поддастся на уговоры.

– А у тебя, в этом твоем Новосибирске, девушка есть? – вдруг спросила она.

– Есть, – честно сказал я. Кто за язык тянул? Тем более девушка не у меня, а у моего э-э… оригинала – Наташка – моя будущая первая жена.

– А ты ее не любишь! – горько констатировала Раиса.

– Почему? – глупо спросил я.

– Потому что, когда любят, не ебутся с первыми встречными! – с этими словами она от меня отвернулась.

– А ты, что ли, не с первым встречным? – зачем-то начал спорить я.

– Нет!

– Как это?

– А вот так, это! Когда парень девушке нравится, он не может быть первым встречным! Или ты думаешь, что я со всеми так, через полчаса в койку прыгаю?

– Это, я что ли понравился?

– Ужасно! – внезапно созналась она. – Как увидела тебя, чуть с катушек не соскочила. Подумала, что-то будет…

Я замер от этого неожиданного признания, а потом прижал ее к себе, поцеловал за ухом. Я ее почти любил.

– Что во мне такого?

– Не знаю… такое впечатление что ты светишься. Будто ты не отсюда. С тобой свежо, а от остальных болотом воняет…

Опаньки, – подумалось мне, – нарвался на женскую интуицию… «не отсюда…»

От Раисиных слов у меня поневоле опять все поднялось. Я, было, начал потихоньку к ней пристраиваться, но, к своему удивлению, услышал лишь тихое сопение – девушка спала. Таким сладким сном, который и потревожить-то грех. Ну и ладно, – подумал я, – утром продолжим. Уткнулся лицом в ее волосы и тут же провалился в сон.

* * *

Мне приснился рыжий кот. Он терся об мою ногу и требовательно мяукал. Жрать что ли хочешь, сволочь? – спросил я его, – Сейчас что-нибудь найду.

И тут я выпал из сна, как из окна.

А на окне, открытом на ночь из-за жары, на фоне серого рассвета, сидел рыжий кот и требовательно мяукал.

– Брысь! – сказал я ему и протер глаза. Кота не было. И Раисы рядом не было.

Мои вещи лежали на тумбочке аккуратно сложенные, а на столе записка: «Извини, мне рано на смену, не хотела тебя будить. Будешь уходить, захлопни дверь. Спасибо за вчерашнее. Прощай!»

Почему прощай, зачем прощай? Не собирался я ее прощать, напротив, хотел повторения случившегося с нами сексуального безумия.

К Генке заходить не стал, так как в упор не помнил в какой комнате мы вчера гуляли. Его телефон был записан на ресторанной салфетке – звякну позже. Вышел через вахту вместе с шоферами, угрюмо бредущими на смену.

На остановке топтались несколько человек в ожидании первого автобуса. Мужчины хмуро курили, а женщины зябко ежились в легких платьях. Утром выпала роса, намочив скамейки, поэтому садиться я не стал. В похмельной голове царила пустота. Ныл кобчик, отбитый об пол во время скачек на мне лихой наездницы. Переднее хозяйство я тоже основательно натер. Побаливали натруженные вчера мышцы пресса и задницы. За все в жизни приходится платить, грустно заключил я.

Наконец, подошел автобус, чистый и пустой, оттого насквозь прозрачный.

Я ехал и вяло размышлял. Денег после вчерашнего загула осталось еще около сотни. Надо купить каких-нибудь шмоток, плюс поесть, плюс обещанный подарок для Женьки. Но сперва, поспать хотя бы пару-тройку часов.

Первым кого я встретил возле своего подъезда, был рыжий кот. Он сидел на лавке и имел такой вид словно запарился меня ждать. Кис-кис, иди сюда, гад! – сказал я ему и протянул руку почесать за ухом. Зверюга, недовольно мявкнув, спрыгнула с лавки и скрылась в кустах сирени.

Осторожно ступая, словно боясь разбудить Женьку с ее бабкой, поднялся по лестнице и отпер дверь. Разулся, прошел в зал и остолбенел – из-под межкомнатной двери снова пробивалась полоска света.

Ожидал ли я, что портал откроется вновь? Не то слово, я был в этом почти уверен. Почему? Ведь те, кто дал мне возможность шагнуть через время, могли сделать это просто так, из любви к искусству, а настоящее искусство, как говорит Генка, лишено цели. Что я знаю про их логику? Тем не менее, как бывший ученый (хотя ученые, как и шпионы «бывшими» не бывают) я имею основания полагать, что участвую в чьем-то эксперименте, и при этом не в роли подопытной крысы, а в качестве их коллеги младшего уровня.

Вероятно, неведомые экспериментаторы желают воздействовать на прошлое, а мне отводится роль разумного жука, брошенного в человеческий муравейник. Но чтобы жук мог не просто посеять хаос, а действовать целенаправленно ему необходима устойчивая обратная связь иначе муравьи, посуетившись некоторое время, просто-напросто его сожрут. Система вернется в равновесное состояние, возможно в еще худшем варианте чем до пришествия жука.

Ну что ж: эксперимент, как говорится, есть эксперимент.

Уже готовясь шагнуть в открывшееся мне белое марево, я вдруг сообразил, что одежка Женькиного брата на мне просто-напросто лопнет. Разделся до трусов, свернул рубашку с брюками и сунул под мышку. Зачем? Ну надо же иметь доказательство, что действительно побывал в прошлом, а не просто сошел с ума. В таком странном виде и вошел в портал.

Глава 3

Я опять стоял задом к двери, только в этот раз на своих двоих.

Все то же самое в том же виде, как и оставил.

Мой ноутбук, телевизор, бокал с коньяком и остатки бутербродов, раздвинутый и застеленный диван, а на часах половина первого. Снова ночь за окном и где-то воет беспокойная собака.

Обернулся, дернул дверь и убедился, что она опять была заперта.

Подошел к зеркалу: на меня смотрел обрюзгший старик с чужими шмотками под мышкой.

Н-да, после того как побывал в молодом теле, вновь превращаться в старую развалину прискорбно вдвойне. Почему не втройне? Да потому что у меня теперь есть шанс вновь вернуться в молодость!

Понюхал коньяк, затем попробовал – вроде не выдохся. Куснул бутерброд – хлеб свежий. Обуреваемый подозрениями, включил ноутбук и сверился с календарем. Хм, так и есть – седьмое июня.

Значит за те сутки, что я гулеванил в прошлом, в моем настоящем, время не сдвинулось с места. Как такое возможно? Да господь с тобой, а как вообще возможно попасть в прошлое? Если забивать голову вопросами, на которые нет и не может быть ответа, не останется времени подумать о действительно актуальном. Например, о том, что делать дальше?

Итак, какие у нас варианты?

Можно забить на тайные желания неведомых экспериментаторов и, сбежав в прошлое насовсем, прожить новую интересную жизнь. Я и старой-то до поры до времени был вполне доволен, а теперь зная будущее, можно и вовсе устроиться по высшему разряду. Хороший план?

Хороший, но тупой. Такое поведение подопытного просчитывается на раз, поэтому он может сработать только в одном случае: если экспериментаторы именно этого и хотят. А они не хотят, иначе не открыли бы портал назад.

Хотят – не хотят… любит – не любит… чего я буду голову ломать, пусть как-нибудь донесут до меня свои желания. А пока, как обычно, прислушаюсь к внутреннему голосу.

Внутренний голос сказал мне, как Василиса Прекрасная в сказке: «Ложись-ка ты спать Феликс Константинович, утро вечера мудренее!»

Я засадил колпачок «новопассита», запил коньяком, стеная и охая, добрел до дивана и через десять минут забылся тяжелым сном пожилого младенца.

Спал я на удивление крепко, как давно уже не спал.

Проснувшись в девять, некоторое время лежал, прислушиваясь к ощущениям и, с удивлением обнаружил причину хорошего сна: во всем теле ничего не ныло, не болело и не тянуло, что само по себе было удивительно. Может меня малость починили в процессе перехода? Встав с дивана, долго разглядывал в зеркало свою физиономию, всю в седой щетине, ища признаки омоложения.

Не нашел и вздохнув, отправился умываться и бриться.

Принимая душ, во всех подробностях вспомнил Раису и, с удивлением, ощутил прилив крови в паху. Грубо говоря, у меня встал. Пусть на полшестого, но и этого не наблюдалось уже несколько лет.

Вышел из ванной в прекрасном настроении. Насвистывая бодрый мотивчик, на всякий случай проверил дверь в портал – заперто, как и предполагалось. Ничего, откроют куда денутся. Ясно же, что имеют на счет меня, какие-то планы. А пока прошвырнусь по магазинам, подготовлюсь к следующему визиту в комсомольскую юность.

К обеду я стал счастливым обладателем целого вороха дешевых азиатских шмоток. Взял джинсы разных фасонов, рубашки и майки нейтральных расцветок. Примерить я их, разумеется, не мог, поэтому ориентировался на размер одежды Женькиного братца. Решил, что не подойдет загоню по спекулятивным ценам. Из обуви взял неприметные кроссовки и сандалии, ну и о нижнем белье не забыл. На подарки купил индийской бижутерии, косметический набор, духи, несколько пар колготок, да десяток одноразовых зажигалок с голыми девками.

Подумав, приобрел Женьке джинсовую юбку, благо стоила копейки, а молоденькая продавщица комплекцией была один в один, и бесплатно дала кучу ценных советов.

Потратив на все, про все около пятнадцати тысяч, рассудил, что, неплохо было бы наладить взаимовыгодный обмен между прошлым и настоящим. Что ценного можно вывезти из Союза на машине времени? На ум кроме золотых украшений ничего не шло.

Вернувшись домой, я засел за ноутбук. Выходило, что золотишко советское обходилось гражданам дороговато. Зато современные российские скупки брали золотой лом за сущие копейки. Овчинка выделки явно не стоила. Оставались всякие сайты для коллекционеров и просто ностальгирующих личностей, где покупались и продавались разные вещицы родом из СССР.

Там среди прочего, встречалась даже экзотика вроде предложения купить презервативы производства семьдесят седьмого года по пять тысяч рублей за единицу товара. Старательно напрягся, но так и не смог представить себе градус ностальгии, который заставит человека, купить сей резинотехнический раритет за пять штук, а потом напялить его на конец.

Когда часовая стрелка достигла половины пятого, стало совсем томно. Мой дух рвался в эпоху светлого социалистического застоя. Туда же, к радостям жизни, стремилось и бренное тело. Каждые пятнадцать минут я вскакивал и проверял дверь в портал, хотя умом понимал, что скорей всего она откроется, как и в прошлый раз, ближе к полуночи. Еще раз перебрал свои обновки, тщательно проверил этикетки на предмет даты выпуска и упаковал все в неприметную холщовую сумку. Решил, когда буду проходить портал, трепетно прижму ее к груди.

Чтоб скоротать время, заставил себя читать разную инфу о начале семидесятых. Таким образом убил еще три часа, совсем изнемог от нетерпения и решил пойти прогуляться, а заодно и перекусить где-нибудь. Весь день из-за отсутствия аппетита, обходился чаем. К тому времени погода испортилась, сделалось хмуро и закапал дождик. Ну и пусть, упрямо подумал я, взял зонтик и вышел на улицу.

Гулял недолго, ноги сами собой привели к заведению с многообещающим названием «Стоп-сигнал».

Посижу немножко, решил я, покушаю артишоков, выпью стопочку коньяку, глядишь, и время пролетит.

* * *

«Просто подари мне один только взгляд, – гундосил на эстраде метросексуал в кудряшках, – и волшебный свой поцелуй подари…»

Забрел я сюда, буквально, на полчаса, но по странной случайности засиделся. В графинчике коньяку осталось на донышке, зато мне, наконец, стало весело. Тарелка с рыбным ассорти была почти не тронута – аппетит так и не проснулся.

Гриль-бар пьяно гудел. Музыканты утомились терзать инструменты и сделали перерыв. Вспотевшие от танцев посетители рассаживались за столики.

Незнакомец появился словно из ниоткуда. Не успел я на несколько секунд отвлечься на разглядывание симпатичных девчонок за соседним столиком, как он уже сидит напротив и наливает в мою рюмку мой же коньяк из графинчика. Одет в неопрятный длинный плащ. Рыжие, как костер, волосы мокрые от дождя – значит, только что с улицы. Выцветшие прозрачные глаза, навыкате, неотрывно глядят на меня – словно ниткой привязаны. Боже у него еще и брови и ресницы рыжие. Как не стыдно быть таким мерзким? – подумалось мне с брезгливым сожалением.

Прочтя отразившуюся на моем лице гамму чувств, незваный гость заухал мефистофельским смехом, опрокинул в себя коньяк, бесцеремонно закусив последней маслиной, сплюнул косточку под стол и поинтересовался:

– Ну, что уставился как хeр на бритву?

Экий наглец!

– Э-э… уважаемый, – холодно начал я, – вы ничего не перепутали?..

– Нет, – перебил он меня, – не перепутал. По твою душу я, гражданин Неверов, – и поскольку я растерялся и молчал, добавил глумливым тоном. – Ну что, грешный, дрожишь перед лицом вечности?

Я сидел и чувствовал, как струйки холодного пота текут по спине. С ними вместе меня покидали силы. Стекали по ножкам стула и впитывались в кафель. Неужели все-таки нашли? Но как? Я огляделся, ища глазами сообщников внезапного визитера, а сам стал примеряться к графинчику. Он хоть и небольшой, но тяжелый. Таким если дать по башке – мало не покажется.

Незнакомец перехватил мой взгляд и сменил тон.

– Нервный, да?

Нет – подумал я, – не похож он на киллера. Таких бомжеватых киллеров не бывает.

– У всех нервы, – примирительно сказал ржавый тип напротив, и по птичьи заглянул в пустой графин, – а не выпить ли нам по маленькой? Выпьем, закусим, погодка подходящая. Погодка, типа, займи и выпей. Давай не жмоться, угости коньячком, а то у меня денег ваших нет.

– Не имею привычки пить с незнакомцами, – упорствовал я.

– Так давай познакомимся. Тебя, как ты понял, я уже знаю: Феликс Константинович Неверов, потрепанный старый хрен, у которого все в прошлом. Сказать, когда умрешь? – и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Через год, шестнадцатого июля у тебя случится обширный инсульт. Позвонить в скорую будет некому, и ты, прежде чем умереть, пролежишь парализованный еще два дня на полу в кухне. Еще через неделю, соседка почувствует запах и вызовет полицию, – говоря все эти гадости, он продолжал пялиться на меня, прозрачными линзами глаз, будто изучал под микроскопом.

Наверное, надо все-таки врезать ему графином, – подумал я, – но не врезал, а подозвал официанта и заказал еще полкило коньяку и вторую рюмку. Что-то подсказывало мне, что он не врет и не прикалывается.

– Ну, допустим… а ты сам-то, кто такой будешь, таинственный незнакомец?

Он прищурился, сразу став похожим на стервятника.

– Об этом нетрудно догадаться, в свете недавно произошедших с тобой событий. Кто может знать будущее? Ну, шевели мозгами! Все еще не всосал? Я твой коллега, Феликс Константинович. Пришелец из будущего!

– Ишь ты, – только и нашел, что сказать я и выпил не чокаясь.