Толстая книга авторских былин от тёть Инн
Инна Ивановна Фидянина
Жили-были все на свете: мужики, деды и дети. Только бабы не было ни одной, даже завалящей какой. Не было баб и не надо! Только какая ж отрада дедам, мужикам и мальцам шастать без баб по дворам? А дворы то у нас большие: на них лавочки. Мысли крутые о щах, борщах и капусте да чтоб в округе было не пусто. Не пусто в деревне и ладно – скажут они прохладно, вздохнут тридцать третий раз и друг другу выколют глаз. Вот так мы и жили, значит, друг от друга пряча заначку, детей никогда не целуя, на пьянках совместных балуя. Жили б мы так и дальше, да какой-то маленький мальчик во сне вдруг что-то увидел: " Мама, мама! – кричит. – Поймите, есть ещё бабы на свете, они как мужики и дети, только с губами такими и волосами прямыми, длинными волосами, они их зовут косами". Слушали старики, дивились: вот нам бы такие приснились! А мужики осерчали, в путь далёкий собрались, на лошадей и в поле:надоела им така доля! Доскакали до первой кочки, (а дома ведь плачут сыночки) и развернулись обратно…
Инна Фидянина
Толстая книга авторских былин от тёть Инн
Ты не привык отступать, ты не привык сдаваться, тебе и с бабой подраться не скучно, но лучше всё же на князя ехать, руками махать и брехать: "Один я на свете воин!"
Я и не спорю…
Емеля еси на небеси
Было дело,
лежал на печи Емеля,
а что делать теперя
он не знал.
Ходил, в кулак собирал
свои прошлогодние мысли:
– В доме чисто,
хата побелена
не чужая, Емелина!
И на селе дивились:
– На Емелю б мы матерились,
да не за что, вроде.
Был Емеля уродом,
а теперячи Емельян!
Глянь, мож во дворе бурьян?
Мы во двор к Емеле заглядывали,
бурьян да репей выглядывали,
но ни крапивы, ни чертополоха,
лишь капуста да репа с горохом!
Но что же это такое?
– Дело есть непростое
у меня до тебя, Емельян,
сооруди-ка мне эроплан! —
царь-батька пристал к детине
и план той махины вынул.
Долго тёр ус Емеля
и промолвил: «Дай токо время
да наёмных работников кучу
и самый быстрый получишь
ты, царь-батюшка, аэроплан!»
– Хороший у тебя план!
Но Емеля, он не дурак,
чтобы думу думать за так,
поэтому речь зашла о целковых.
– Ну ты кумекать здоровый! —
лоб почесал царь-батька. —
А не легче тебя сослать-ка?
И выслал Емелю в Сибирь.
Эх, после поговорим!
А в Сибири народец дружный:
топориком самых ненужных
и закопать ближе к речке,
чтоб поалкать сердечней.
Вот в тако душевно село
Емелю на печке несло.
А там его уже ждали:
строганину строгали
да колья вбивали в землю,
чтоб ссыльный не бегал
далече отсюда,
царь кумекал покуда.
Встретили с плясками, хороводами,
заговорами и обводами
по осиновому кругу:
– Да кто ж его знает, паскуду?
Емеля ж не удивлялся,
лежал на печи, ухмылялся
и знал ведь, собака,
что хошь не хошь, будет драка!
