– Я раньше мечтал после школы поехать в город и поступить в музыкальное училище. Конечно было бы не просто поступить, но мама научила меня всему, что она проходила.
– А почему бы сейчас тебе не поступить? Да ты играешь лучше, чем многие лауреаты знаменитых конкурсов! – воскликнула Варя.
– Ага, в лыжной маске что-ли? – горько усмехнулся Павел.
– А почему вы не обратитесь в клинику пластической хирургии? – не отступала девочка, – мне бабушка сказала, что ни сейчас чудеса творят!
– Мы пытались, сразу после травмы. Нам такую цену назвали, что стоимость нашего дома и третьей части бы не покрыла, – вздохнул Павел, а потом сказали, что после той самой дорогущей операции я все равно буду только немного лучше выглядеть. Зачем такое нужно?! – разоткровенничался парень.
Павлу казалось, что они с Варей уже очень давно знают друг друга и с ней можно, как с родной сестренкой говорить обо всем. Во время знакомства, он немного расстроился, что девочка слишком молода. Но теперь был рад тому, что может не думать о том, какое впечатление на нее произведет, ведь она была совсем ребенком, хотя выглядела и говорила почти как взрослая. Ее словарный запас и знания были намного больше, чем у большинства деревенских взрослых. И это несоответствие возраста и способа общения оказалось очень кстати. Павел мог разговаривать с ней как с равной, но не думать о Варе, как о девушке.
– Да, конечно жаль! – вздохнула Варя.
Больше она не говорила с Павлом о внешности, но в следующий раз, когда разговаривала с родителями по телефону, девочка поинтересовалась, можно ли узнать про операцию так, чтобы Павел не узнал. Но Варя лишь узнала о том, что даже для первого обсуждения с врачами нужна фотография парня. А она и сама еще не видела его лица.
Но однажды хозяйка пригласила Варю выпить с ними чаю и девочка согласилась.
Она не знала, как трудно далось это решение Павлу. Ведь это означало, что он должен был снять лыжную маску. А это было для него страшнее всего на свете!
– Мам, да она сразу убежит, если я сниму ее! – воскликнул парень, когда мать предложила в следующий раз пригласить девочку к столу.
– А что за дружба и сколько она стоит, если она будет принимать тебя только в маске? – спросила мать.
– Да какая мне разница, сколько чего стоит! Если она будет только едва терпеть меня, я и то буду счастлив! – с горечью воскликнул парень, – даже без моего уродства у меня никогда не было друзей! Значит, я в душе урод, а теперь это стало видно!
– Сын, прошу тебя, не говори так! – взмолилась женщина, – разве ты не понимаешь, какую боль причиняешь мне этими словами?! Да они все мизинца твоего не стоят! У тебя душа в сто раз красивее всех их вместе взятых!
– Что-то никто, кроме тебя этого никогда не замечал! – буркнул Павел.
– Они просто неотесанные мужланы и бабы! – жестко бросила женщина. Затем добавила, – я верю, что такая девочка как Варя не сбежит. Она же сумела оценить твою музыку, значит душу оценила, – рискнула отметить Виктория Владимировна.
Павел долго думал, затем рискнул и согласился. Но для него было мучительно и страшно даже думать о том, как он это сделает. И он решил сначала просто посидеть за столом, когда Варя и его мать будут пить чай.
Когда Варя сообщила бабушке, что ее пригласили на чай, женщина испекла пирог и подала его внучке.
– Чтобы не пила чай с их «харчами», – чуть сдвинув брови напутствовала Алла Яковлевна. – я тоже хочу их угостить.
Это напутствие женщина передала с внучкой умышленно, чтобы Виктория не отказалась от пирога. Алла Яковлевна знала, что семья кузнеца сейчас живет очень скудно. Зарплаты уборщицы хватало только на самое необходимое, а больше неоткуда было получить средства. А бабушка Вари получала пенсию, кроме того, дети всегда ей помогали из города, и у нее в доме был достаток. Женщина старалась жить по Писанию и рада была помочь нуждающемуся, чтобы не унизить и не обидеть его при этом.
Когда Варя подошла к столу, она не знала, как себя вести. С тех пор, как они с родителями стали посещать собрания, в их семье появился новый обычай – молиться перед едой и после нее. Но в чужом доме, за чужим столом Варя не знала, что делать? Она боролась с противоречивыми мыслями несколько томительных секунд, но потом спросила:
– А можно я помолюсь? Мы всегда дома так делаем.
– А нам что нужно делать? – брови Виктории Владимировны чуть сошлись к переносице.
– Ничего. Просто это я так делаю. У вас же другая семья и вы по-своему живете, – поспешно ответила Варя.
– Ну хорошо, делай то, что считаешь нужным. Я уважаю людей с твердыми принципами, – согласилась хозяйка дома.
Варя встала, коротко и тихо произнесла:
– Иисус, благослови, пожалуйста, эту пищу. Аминь, – затем девочка села за стол.
В кухне воцарилось неловкое молчание. Затем вдруг Павел произнес:
– Ну, тогда и я могу быть странным, – теперь Варя уже стала понимать, что парень усмехнулся.
И парень рывком снял с себя лыжную маску. Варя взглянула на лицо друга и что-то в ее груди болезненно сжалось. Появилось почти непреодолимое желание вскочить со стула на который она только приземлилась и убежать со всех ног из этого дома, чтобы никогда больше не видеть этого лица, вернее его части. Но девочка неимоверным усилием воли заставила себя не только не убежать, но и не отвести взгляд от лица Павла. Она не рассматривала то, что увидела, сконцентрировав взгляд на его глазах, как и раньше, когда он был в маске.
Но не думать о том, что девочка увидела, она уже не могла. И через несколько минут, когда можно было отвести взгляд и посмотреть на стол, она сделала это. Но Варя все еще видела перед собой не стол с пирогом, который передала ее бабушка, а странное искаженное лицо, вернее сросшиеся вместе его части.
Похоже было, что медведь ударил когтями мальчика от правого уха ко рту. Правая щека, нос и рот будто тупым ножом были разрезаны тремя полосами. Рваная рана, зашитая довольно грубо, проходила также по левой щеке почти до ее середины. Было видно, что в свое время медведь разорвал все мягкие ткани лица до самых костей. И рот, начало и конец которого были грубо стянуты, начинался от правого уха и заканчивался на середине левой щеки. Непонятно было, все ли ткани правой щеки врачи сумели собрать или часть ее осталась зверю? Когда-то парня зашивали в полной уверенности, что он не выживет, поэтому выполнили работу грубо «трупным швом», оставив для рта разрез больше, чем он был раньше, поэтому губы казались приклеенными сверху и снизу ротового отверстия.
Сейчас шрамы давно зажили, но на парня невозможно было смотреть без боли. И все же Варя выдержала. Она не только не сбежала, но даже смогла поддерживать беседу за столом, пусть и через несколько минут. Павел не обиделся. Он действительно настолько сильно нуждался в общении, что готов был принимать его даже как милостыню. И он был счастлив, что Варя так скоро оправилась от испуга.
В этот день Павел почти не мог ничего есть, но он умышленно выпил несколько глотков напитка, чтобы Варя могла привыкнуть к тому, как он это делает. Хотя парень все еще боялся, что завтра девочка не придет. Но Варя появилась у их дома как обычно, ближе к вечеру, когда обычная дневная работа была закончена.
Глава 4
Когда молодые люди обсудили маленькие события прошедшего дня, Павел спросил:
– Тебе сильно будет мешать, если я буду без маски?
– Ничего, конечно лучше без нее, – уверенно ответила Варя, – сейчас же так жарко! Представляю как под ней дышится!
– Да, дышится не очень, честно говоря. Но я так боялся, что ты убежишь, а потом больше не придешь, – с волнением сообщил парень.
– Разве ты изменился, сняв маску? – спросила Варя.
– Я не изменился, но все люди сразу меняются, – тихо ответил Павел.
– Честно сказать, я тоже сначала немного испугалась. Медведь сильно тебя порвал, – опустила глаза девочка. – Но потом я подумала, что ты – это ты. – Она вновь подняла глаза и добавила. – И какая разница, есть маска или ее нет. И вообще, в Евангелии сказано, что наше тело, как одежда становится старым и изнашивается. А душа вечна. И твоя душа мне очень нравится! Мне кажется, что она удивительно красивая!
– Тебя что, моя мама научила это сказать мне? – усмехнулся парень.
– Нет, мы на эту тему с твоей мамой вообще не разговаривали. Да и когда? Мы же только с тобой общаемся, – удивилась Варя.
– Просто мне такое в жизни только мама говорила. Больше никто. Но я не совсем ей верю. Она же мама. А для мамы ее сын – лучший всегда. – Слегка пожал плечами Павел.
– Ой ли! – горько усмехнулась Варя, – слышал бы ты как мать одного из наших одноклассников его называет, ты бы второй раз не повторил свои слова. «Отброс» и «падаль» самые милые слова, которые я от нее слышала в адрес сына. А пацан он – очень хороший. Но его мама ужасно к нему относится, только потому что он похож на своего отца, а тот их бросил. Мама с Тимкой редко разговаривает, но лучше бы и тогда молчала. Я Тимку пригласила к нам на собрание, так он поверить не мог, что Бог может его любить, – усмехнулась девочка. – Думал, что все, что говорят – это не про него.
– А потом? – глаза Павла смотрели на девочку очень внимательно.
– Потом поверил и как ребенок скакал. Мы с ним вместе тогда по городу бегали и смеялись как ненормальные. Тимка от счастья, а я ржала над Тимкой. Мне было странно, что для Тимки это новость. Я – то давно привыкла к тому, что Бог всех нас любит, – улыбаясь своим воспоминаниям, добавила Варя.
– А что Бог и правда всех любит? – с напряжением в голосе и в глазах поинтересовался Павел.
– Ну конечно! Ведь согласиться пойти на смерть не просто. А Иисус пошел на смерть ради того, чтобы с нами общаться, – уверенно ответила Варя.
– Ого! Я, конечно, многое бы отдал за наше общение, но, наверное жизнь не смог бы, – признался парень.
– Ну, Иисус, конечно, знал, что воскреснет, когда умирал. Но все равно жуткую боль и пытки, через которую Он прошел, это не отменяет. Но Его жертва дала нам возможность общаться с Самим Творцом Вселенной сейчас. и соединиться с Ним в вечности. Но знаешь, мне часто кажется, что мы, люди, не стоим того, чтобы за нас умирать. Мы бываем такими ужасными! – вздохнула Варя.
– Я слышал немного о Христе, но те люди, которые мне про Него рассказывали, так относились ко мне, что, прости, мне ни про кого от них не хотелось слышать, – Павел невольно отвел глаза. Затем добавил, – а про Бога я тоже думал. Но разве не Он послал того медведя, чтобы разрушить мою жизнь и изуродовать?! Ведь это даже не человек, который вечно твердит, что сам решает, что ему делать, а что – нет!
– Не знаю, почему в нашей жизни происходит так много всего непонятного? – вздохнула Варя. – Но я слышала о том, что люди влияют на землю. И поэтому то зло, которое мы накопили, живет в воздухе и влияет на животных. Мне рассказывали, что раньше, до потопа, земля была духовно плотно связана с людьми и они чуть не уничтожили ее своим грехом. Тогда во время потопа Бог уменьшил влияние людей на землю и поэтому планета все еще держится. Но все равно постепенно разрушается. Слишком много зла люди «натворили». Ведь во всей Вселенной только люди имеют творческое начало и им дано право творить нечто новое. Даже Ангелы не могут творить, – поделилась Варя. – А животные «впитывают» то, что живет в воздухе. Поэтому написано, что в тысячелетнем царстве, когда на земле будет только добро, лев и ягненок будут гулять вместе.
Девочка щебетала как ребенок, рассказывая о том, что слышала в церкви. Она весело размахивала сорванной травинкой, иногда «стегая» Павла по груди или по плечу. Ее голова чуть возвышалась над его худощавым, но сильным плечом. Варя всегда считала себя высокой, но рядом с Павлом, достигшим ста девяноста трех сантиметров, казалась малышкой. И девочке было приятно ощущать себя невысокой, ведь раньше она была почти самой высокой из друзей, даже ребята ее круга были или как она или даже чуть ниже.
– Ну если это так, тогда мы очень «криво» применяем свое «творческое начало», – вздохнул Павел.
– Нет, не все. Ты же так играешь, что душа как цветок распускается! Значит не все и не всегда используют на зло своё творчество! – горячо возразила Варя, – а кто-то эту чудесную музыку написал, тоже красоту творил.
– Может ты и права. Ты же тоже придумала, как меня из моей «скорлупы» достать. Это тоже нужно было что-то новенькое придумать, – добавил Павел и его глаза засветились радостью от новой идеи. – Если люди могут «наполнять воздух земли» своим злом, тогда и добром мы также можем его наполнять? – уточнил парень.
– Ну конечно! – уверенно ответили девочка. – Вот люди и борются между собой и в духовном мире, и в физическом. Одни наполняют жизнь и воздух на земле добром, другие – злом. Но только мы не полностью сами «творим». Просто мы, ну как сказать… – Варя замялась, пытаясь придумать образ, или вспомнить, как ей объясняли, – типа лампочки, можем «загореться», если подключаемся, к электрическим проводам. Если человек к злу «подключается», то зло «плодит», а если к Богу «подключаемся», тогда добро на земле «плодим».
– Интересная мысль, – усмехнулся Павел.
Он понимал, что девочка, хоть и развита не по годам, но сейчас просто пересказывает то, чему ее учил кто-то и Павлу захотелось познакомиться с тем, кто сказал эти мысли Варе.
– Ну да. Я поэтому стараюсь молиться и учиться творить только доброе. Но не всегда получается, – огорченно вздохнула Варя.
– А что за «тысячелетнее царство», про которое ты упомянула? – уточнил Павел.
– Ну, я не так много про него знаю, да и про все остальное. Но наш руководитель молодежи нам много что рассказывает и проповедники тоже, – немного смутилась девочка, понимая, что если сейчас парень начнет задавать много вопросов, то она не сможет на них ответить. – Но если ты захочешь, то можешь сам поехать со мной и бабушкой в город на служение и там спросить у нашего пресвитера, Андрея Львовича.
– Ну уж нет! – испугался Павел, – ехать в автобусе, чтобы все шарахались?!
– Ты же в маске можешь ехать, – напомнила Варя. – А еще, я могу попросить, чтобы мои родители тебя «захватили», когда они за мной и бабушкой на машине приедут.
Варя решила дать другу сразу всю информацию, которая поможет ему в борьбе со страхами, и поддержит желание съездить на служение.
– Ну ты как всегда, в «своём амплуа», – рассмеялся Павел. – Ты как хороший охотник не даёшь «дичи» «очухаться» и загоняешь куда запланировала.
– Ну я даже не приглашала тебя. Ты сам сказал, что хотел бы пойти! – Варя готова была обидеться.
– Прости, прости за сравнение, – Павел сразу перестал смеяться. Он действительно сильно боялся, что Варя на что-нибудь обидится и уйдет и сейчас пожалел, что расслабился и позволил себе шутить. – Ты так легко лишила меня моих отговорок, что я сразу вспомнил наше знакомство. Ты тогда просто не оставила мне выбора.
– И ты пожалел об этом? – поинтересовалась Варя.
– Нет! Ни одной минуты! – искренне ответил Павел.
– Надеюсь, что и сейчас не пожалеешь, – обворожительно улыбнулась девочка.
– О, хорошо, что ты еще ребенок! – рассмеялся Павел.
– Почему? – Варя не знала, воспринимать его слова как комплимент или обижаться на них.
– Да ты из меня «веревки вьешь»! В роли жены ты была бы опасна, – продолжал смущенно смеяться Павел.
– А я замуж не собираюсь, – засмущалась Варя. Как и всех подростков ее очень смущала тема замужества.
Девочка изобразила сильный замах и сделала вид, что бьёт Павла в живот. Он подыграл, изобразил, что получил мощный удар в живот и согнулся пополам. Затем разогнулся и довольно громко рассмеялся. В это время они шли в сторону леса и успели довольно далеко отойти от дома кузнеца, но мать все же услышала громкий смех сына и поразилась:
«Кажется он не смеялся во весь голос с самого нападения медведя – отметила Виктория Владимировна. – Как хорошо эта девочка влияет на Пашу! Только бы их дружба продолжалась! Он прям ожил!»
– Ну вот и хорошо, что тебе от этом думать совсем рано. – Продолжал смеяться Павел, обернувшись к Варе и шагая спиной вперед.
Варя тоже смеялась, но вдруг ее лицо резко стало серьезным, затем испуганным, после чего на нем появился явный гнев.
– Что с тобой? – Не понял Павел, но в этот момент он сообразил оглянуться и едва успел пригнуться от летевшего в его голову камня.
Варя не успела предупредить своего спутника о мальчишках, выскочивших из кустов. Сначала девочка подумала, что ребята случайно выбежали на дорогу и решила, что они сейчас испугаются. Но затем увидела в их руках камни и поняла, что они подкарауливали ее с Павлом, потому что приблизительно в это время молодые люди всегда здесь гуляли. Когда камень, брошенный в Павла пролетел мимо, Варя не на шутку рассердилась.
– Гошка, та что, тупой? Как ты думаешь, если он, – Варя кивнула в сторону Павла, – может разную порчу наводить, думаешь я не могу?! Да я в сто раз сильнее могу навести! Да ты не только писаться по ночам станешь, а какаться будешь каждую ночь, понял! И не только! У вас и дом и хозяйство, все рухнет, если я попрошу! – девочка кивнула вверх, к небу, показывая к Кому собирается обращаться за защитой. – Понял?! Сам Бог меня «дочкой» назвал. И его, – Варя снова кивнула на своего спутника, – защищать обещал. Так что берегитесь!
– Да ты! Да ты! – испуганно и возмущенно крикнул тот, кого назвали «Гошкой».
– Запомни, дурачок, я теперь сама буду следить, чтобы никто и слова против них не сказал! Иначе вся деревня ваша взвоет! – закончила Варя с вызовом.
Мальчишки со всех ног рванули к лесу. Они даже в деревню не побежали, ведь тогда им пришлось бы проходить совсем близко к Варе и Павлу.
– Ты что сделала?! – с ужасом произнес Павел, – они же теперь тебя ненавидеть будут!
– А они никогда меня не любили, к тому же ненавидят с тех пор, как я отказалась вам пакости делать, – отмахнулась Варя. – А теперь будут бояться. Так лучше. А то ненависть без страха опасна для нас обоих. Раньше ведь, пока они сами придумали, что ты можешь порчу навести, к тебе не лезли. А теперь, наверное, решили, что если у меня рога не выросли, значит и им можно стать смелее, – усмехнулась Варя, – Зато теперь если они решат, что я колдунья пострашнее тебя и может быть отстанут?
– Отчаянная ты! – поразился парень.
– Да это потому, что я здесь все равно чужая. Мне терять нечего. Может быть, и вам было бы лучше уехать. Ведь они не отстанут, – вздохнула девочка.
– Да знаю я. Когда я из больницы вернулся, даже попытался маму уговорить в Питер поехать. В большом городе легче затеряться. Но мама даже слушать не стала. Мне кажется, она слишком гордая. Боится, что ее родители скажут: «Мы же говорили». А ведь у мамы другой жизни нет. Она не может все вернуть и заново начать, – плечи парня опустились и он брел по дороге, едва переставляя ноги, словно груз всего мира лежал на его плечах. Он понимал, что не может исправить всего, что случилось. Затем он добавил, – когда-то в детстве я слышал, во время ссоры родителей, что мама сказала отцу: «Да если бы не ребенок, я бы давно от тебя ушла!» И получается, что я виноват во всем, что случилось!
– Как ты можешь так говорить! Разве ты мог решать за твою маму, когда она сбежала с твоим отцом? Да и сейчас, посмотри на нее. Она только ради тебя живет! Она же сказала, что если бы не ты, то давно бы свела счеты с жизнью! Да ты ей ежедневно жизнь спасаешь только тем, что дышишь и живешь рядом! – сейчас девочка говорила тем же тоном, что кричала на деревенских мальчишек и Павел не мог понять, что же так сильно сердит Варю?
Варя и сама не могла понять, отчего так «завелась»? Но ее действительно сердило то, что Павел, казалось, сдался и не строит никаких планов на жизнь. Девочке почему-то это казалось почти преступлением. Она, как и все подростки, была максималисткой, но по отношению к Павлу почему-то даже больше, чем с другими.
Глава 5
Молодым людям почему-то расхотелось гулять. Они знали, что больше никто сегодня не попадется на их пути, но все равно не хотелось уходить от дома и они повернули назад.
