Драконья жрица
Мирослава Раевская
С тех пор, как драконы покинули мир, оставшись лишь схематичным рисунком на страницах истории, драконьи жрицы превратились в пережиток прошлого. Когда-то давно они танцевали и пели, чтобы усмирить гнев огнедышащих ящеров, а ныне – развлекали своим искусством невежественных крестьян и священнослужителей Белого Солнца, которые считали их блудливыми грешницами, прислужницами зла.Эва была выбрана настоятельницами, чтобы исполнить ритуальный танец на Фестивале Огня. Но она и подумать не могла, чем в итоге обернётся торжественная церемония…Теперь она пленница огромного огнедышащего ящера, который смотрит на неё так, будто бы она – всё, что у него есть.
Мирослава Раевская
Драконья жрица
Драконья обитель
Когда лютая зима возвращалась на Есинейский континент с ветрами и стужей после долгого горячего лета, жители Риницы начинали возносить молитвы к небу, уповая на благоденствие природы. Они плотнее закутывались в шубы и подкладывали под входные двери куски ткани, завешивали ими окна, надеясь уберечь остатки тепла в своих домах. На западе континента климат был до того непостоянным, что простые люди на стыке времён года выстраивались в целые очереди перед храмом Белого Солнца. Они падали ниц перед ликом богини-творительницы, умоляя её о жалости к своим нерадивым детям. Недавние засухи обрекли народ на голод, а жуткие морозы могли вбить последний гвоздь в гроб бедных крестьян…
Однако когда первый снег коснулся земли, в Драконьей обители вдруг началась суета и оживлённое веселье. Молоденькие девицы, красивые, словно тропические птички, с криками и смехом выпорхнули на улицу. Они валялись в сугробах, закидывали друг друга снежками и не ведали о тревогах простых жителей. С тех пор, как драконы покинули эти края, драконьи жрицы стали пережитком прошлого. Когда-то давно они танцевали и пели, чтобы успокоить разбушевавшихся огнедышащих ящеров, а ныне – выступали для невежественных крестьян, которые воспринимали их как самых обыкновенных уличных танцовщиц. Едва ли они понимали святость древнего ритуала, вложенного в их движения. Но для девушек, которые всё своё детство скитались по улицам и бродяжничали, столь оскорбительное отношение имело не такое уж и большое значение.
У них была тёплая постель, вкусная еда утром и вечером, а ещё добрые настоятельницы, которые воспитывали их как родных дочерей. А большего и не нужно. Счастьем было уже то, что им не приходилось продавать свои тела и творить разные мерзкие вещи ради краюшки плесневелого хлеба.
– Эва, смотри сюда!
Эва, вытряхнув из своего сапога несколько комков снега, непонимающе обернулась на зов – и тут же получила снежком прямо в лицо. Холод обжёг щеки, и она коротко взвизгнула от этой неожиданной подлости. Сапог выпал из замёрзших пальцев, а сама Эва рухнула обратно в тот же сугроб, из которого мгновение назад едва смогла выбраться.
– Хелен, да чтоб тебя Нечистый в котле утопил! Нельзя так делать! – обиженно закричала она, смахивая с покрасневших щёк талую воду.
Хелен заливисто рассмеялась, глядя на её недовольное лицо, но быстро переключила своё внимание на других девочек, которые самозабвенно скакали по снегу, ловя снежинки кончиком языка. Но вскоре и они стали с визгом разбегаться, потому что на неугомонную Хелен не действовали слова «стоп!» и «перестань, пожалуйста!».
Эва, недовольно морща нос, с кряхтением поднялась на ноги, стряхивая со своего плаща, отороченного лисьим мехом, комья снега. Она с наслаждением втянула в себя свежий морозный воздух, который позволил жителям королевства Риница впервые за последние девять летних месяцев выдохнуть спокойно. Минувшая засуха опустошила их, пронеслась по некогда плодородным полям подобно духу поветрий, сжигая дотла посевы и даже леса. Настоятельницы поговаривали, что такие стихийные ненастья случались давно, тысячелетия назад, когда драконы ещё топтали эти земли, закрывая небеса своими гигантскими крыльями. В те стародавние времена считалось, что засушливое лето предвещало драконью свадьбу, но ныне, в эпоху Белого Солнца, оно обещало лишь новые смерти крестьян.
Чем горячее лето, тем страшнее зима. Народные приметы, к несчастью, не лгали.
– Негодницы, а ну быстро зайдите в храм! – басовитым голосом прокричала престарелая Фелиция, с ужасом оглядывая их снежное баловство. – А если простудитесь? Как будете петь и танцевать на Фестивале Огня?! А ну бегом в помещение!
Юные жрицы тут же вскочили на ноги и, стряхивая по пути с себя комья снега, поспешили скрыться в храме. Настоятельница Фелиция к пятидесятому году своей жизни стала ещё более раздражительной и строгой, чем в молодости, а потому противиться ей девушки не хотели. У неё была дурная привычка заставлять девочек, свершивших какую-нибудь шалость, убираться в Чешуйчатом зале. В нём столетиями хранились необычайно ценные экспонаты, которые их предки собирали на протяжении многих лет с тех пор, как драконы покинули эти края. Это место занимало большую часть храма, а потому никто из девушек не хотел полировать его до блеска. Ведь тогда они не успеют поужинать и потанцевать на вечерней практике…
Храмовые стены встретили их теплом и запахом свежеприготовленной еды. Драконья обитель, в отличие от священных строений, посвящённых богине-творительнице Мирастэль, была построена из скуары, особого камня, который в большом количестве находили в местах былых скоплений драконов. Считалось, что скуара – это окаменевшее тело умершего ящера, которое со временем обращалось в горную породу. По крайней мере, это объясняло, почему строения, созданные с его помощью, сохраняли тепло даже в самые лютые морозы. В этом плане жрецы Мирастэль завидовали хранительницам драконьих секретов чёрной завистью, особенно, когда наступали холода. Их-то храмы строились из белого камня, который считался одним из символов их светлооликой богини.
Эва с наслаждением рухнула на свою постель, небрежно скинув мокрый плащ у порога. В её комнате было неприлично тепло, а потому она, жмурясь от удовольствия, скинула с себя практически всю верхнюю одежду, оставаясь лишь в тоненькой сорочке. Сейчас в Драконьей обители наступил официальный час безделья, а потому настоятельницы не будут ругать её за столь неприличное поведение. Эва, напевая себе незатейливую мелодию под нос, выудила из своего деревянного шкафа несколько свитков и кисточек. Чернила и уголь для рисования обнаружились в соседнем ящике.
Комнатка у неё была крохотная, как и у всех девочек, а потому стол сюда не поместился. Но выход нашёлся, когда она подтащила скрипнувшую скамейку к подоконнику, достаточно широкому, чтобы растянуть на нём свиток. Эве нравилось рисовать столь же сильно, как и танцевать. Очень давно, кажется, в прошлой её жизни, когда она была совсем маленькой, мама учила её держать в руках уголёк. Сама она в это время сидела подле со свечкой в руках, направляя свет так, чтобы у неё получалось выводить ровные линии. Но это было до того, как мама, окончательно отчаявшись, повесилась прямо в том борделе, в котором долгое время обслуживала клиентов. После этого Эва практически не рисовала – нечем было.
Она аккуратно провела кистью вниз, завершая изящную линию, и критически оглядела получившийся результат. Огромный дракон, раскрывая клыкастую пасть, нёсся по небу, рассекая облака, и чешуя его сверкала в лучах рассветного солнца. Ну, по крайне мере, именно так Эва себе всё и представляла, просто красок у них не водилось – дорого это. Поэтому довольствоваться ей приходилось лишь чёрно-белыми рисунками.
Она задумчиво подпёрла голову ладонью и глянула в широкое окно, за пределами которого сновали люди, стремящиеся поскорее скрыться от снегопада в тёплых домах. Эва пыталась представить себе мир, в котором были драконы, но современные реалии будто бы отторгали саму эту идею. Огнедышащие ящеры покинули земли Есинейского континента в 132 году, незадолго до пришествия Белого Солнца, которое озарило своим ласковым светом грехи человеческого рода. Именно в тот день люди впервые увидели снег, потому что до этого их земли полыхали из-за драконьего огня.
Учёные мужи, деловито покручивающие в своих пальцах острые перья и со снисходительностью поглядывающие в сторону священнослужителей, сходились во мнении – драконов, несомненно, погубила зима и резкая смена климата. И, несмотря на то, что жрецы Мирастэль плевались в чопорных исследователей ядом, с пеной у рта утверждая, что именно их великая богиня-творительница изгнала этих тёмных ящеров с благодатных земель, серьёзных доказательств в пользу своей теории предоставить не могли. Но, пожалуй, в этом и крылась суть слепой веры.
Жрицы Драконьей обители же лишь лукаво улыбались на эти бессмысленные предположения – у них на все вопросы был свой ответ. Драконы не погибли, не покинули родные края по велению божественного промысла – они лишь ждали удобного случая, чтобы явить себя этому миру. И пусть драконьи жрицы ныне считались никчёмным пережитком прошлого, у них было право верить в то, что былое могущество огнедышащих ящеров однажды вернётся.
– Эва, что за вид?! А ну бегом переодевайся и в танцевальный зал! Час безделья давно прошёл!
– Ой! Бегу, настоятельница Фелиция, – торопливо пролепетала Эва и бросилась к шкафу, вытаскивая из него свободное белое платье.
Золотые монетки и камешки, которыми была расшита лёгкая газовая ткань, звонко забренчали, когда она принялась втискиваться в него. Одежда для ритуальных танцев всегда была довольно неудобной и вызывающе-открытой, но им приходилось носить её даже на танцевальные практики, чтобы тело постепенно привыкало к ней. Считалось, что одежду танцовщиц намеренно украшали драгоценностями, чтобы порадовать драконий взор роскошью и богатством. Нацепив на себя последний браслет, Эва скрепила его с рукавом платья, как и полагалось, и бросилась в сторону зала для практики, путаясь в юбке, которая так и липла к босым ногам.
В комнате для практик стоял таинственный полумрак – лишь многочисленные свечи озаряли своим мягким огнём изящные витражи. Выложенные из цветного стекла, они изображали драконов – яростных, могущественных и свирепых, как природное бедствие. Эва встала подле остальных девочек, понурив голову под строгим взглядом настоятельницы Фелиции.
– Милые мои, вам сегодня было весело на улице? – с улыбкой спросила их наставница Виктория, которая, несмотря на седину в висках, выглядела безукоризненно прекрасно. – Я вижу по лицам, что снег пришёлся вам по душе.
Юные жрицы заулыбались и весело переглянулись, вспоминая свои недавние забавы. Эва поймала хитрый взгляд Хелен – и, не сдержавшись, показала ей язык. Завтра она непременно закинет ей этот злосчастный снежок за ворот.
– Говорят, что драконы не любят холод и зиму, – сказала Виктория, зажигая свечи, которые образовывали широкий круг – их своеобразную сцену. – Но мне бы не хотелось, чтобы вы верили в эти глупости, навязанные жрецами Белого Солнца. Драконья чешуя не чувствует ни жара, ни холода. Они – это несокрушимая мощь, способная обратить мир в хаос. И я хочу, чтобы вы показали мне в своём танце ту силу, которая способна укротить ярость дракона.
Наставница усмехнулась – и её зелёные глаза сверкнули в полумраке зала таинственными огнями.
– Выступайте по очереди. Та, чей танец я сочту лучшим, будет танцевать на Церемонии Чёрного Дракона. Приступайте.
Эва смотрела на своих подруг с замиранием сердца и волнительно потирала потные ладони. Каждая из них усиленно тренировалась, чтобы добиться впечатляющих результатов, но танец Чёрного Дракона был необычайно сложным. Эва постоянно сбивалась на моменте, где требовалось опуститься на колени, а после изящно подняться, не забывая при этом о ладонях, которые должны двигаться столь же плавно, как драконьи крылья.
И когда прозвучало её имя, Эва почувствовала, что сердце резко ухнуло куда-то в пятки. Она, глубоко вздохнув, ступила в круг свечей и развела руки в стороны, слегка согнув колени. Белые церемониальные одеяния обнажили её светлые ноги. Браслеты на запястьях тихонько звякнули, словно давали знак музыкантам. Запела флейта, барабаны, вторя ей, грянули, разрывая священное таинство тишины.
Эва шагнула вправо, выбрасывая левую ладонь в сторону, – это движение она помнила превосходно. Вновь бахнул барабан – и она замерла, ровно на секунду, чтобы после вновь закружиться в диком танце, где сливались воедино человеческая плоть и драконий огонь. Эва рухнула на колени, словно грешница пред священным алтарём, когда флейта своим пронзительным звуком залила комнату, повествуя о чём-то печальном и древнем, как сам этот мир. Подняв руки над головой, она изящно развела их в стороны, как некогда свирепые огнедышащие ящеры раскрывали свои крылья во время полёта.
Всё закончилось, когда барабан грянул в последний раз – и она замерла, спрятав глаза за ладонями. Капелька пота невольно скользнула вдоль её виска. Сердце судорожно колотилось где-то в горле.
Где-то неподалёку зазвучали хлопки, и Эва робко развела пальцы, разглядывая сквозь них довольное лицо наставницы Виктории. Она смотрела на неё с горделивой улыбкой, словно ни капли не сомневалась в её успехе.
– Браво, Эва, это было прекрасно, – произнесла она и кивнула каким-то своим мыслям. – Я боялась, что ты допустишь ошибку в своём любимом месте, но в самый последний миг ты смогла преодолеть волнение. Танец был идеален, благодарю.
Эва широко улыбнулась и, совершенно счастливая, направилась в толпу девочек, где её уже ждала восхищённая Хелен. Она тут же принялась трясти её за плечи, вполголоса лепеча о том, как же здорово у неё вышло исполнить движение, имитирующее полёт. У самой Хелен именно на этом моменте всё пошло под откос. Оставшееся время, пока остальные жрицы тряслись от волнения и старательно танцевали, они бездельничали, переговариваясь и подшучивая друг над другом. Эва не имела на свой счёт особых надежд – даже невзирая на похвалу от наставницы. Среди её ровесниц было достаточно талантливых девочек, которые танцевали гораздо лучше неё. Поэтому она не считала чем-то зазорным посвятить остаток вечера бесполезной девичьей болтовне.
Когда последний на сегодня барабанный набат отгремел, Виктория вновь встала в круг из свечей и внимательно оглядела каждую из них. Судя по всему, увиденное её порадовало, потому что улыбка с уст наставницы не сходила ни разу за сегодняшний вечер.
– Я безмерно рада, что мои уроки не прошли для вас даром, – сказала она и, переглянувшись с настоятельницей Фелицией, метнула в их сторону хитрый взгляд. – Пришла пора выбрать жрицу, которая исполнит танец на Церемонии Чёрного Дракона…
Виктория вдруг посмотрела на Эву и, прищурив глаза цвета свежей весенней травы, протянула к ней узкую бледную ладонь.
– Подойди ко мне, моя милая. Я расскажу тебе, как умилостивить Чёрного Дракона.
Фестиваль Огня
Тысячелетия назад Драконья пустошь была необычайно оживлённым местом – здесь собирались сотни огнедышащих ящеров, которые танцевали в облаках и играли друг с другом. По крайней мере, так Эве говорили её наставницы. Ныне же Драконья пустошь стала очередным символом минувшей эпохи. А ещё традиционным местом для проведения Фестиваля Огня – грандиозного празднества, которое устраивалось королевской семьёй в первые зимние дни. Люди считали, что драконье пламя священно, а потому сможет защитить их от лютых холодов.
И, несмотря на то, что жрецы Мирастэль крайне раздражительно воспринимали абсолютно все праздники, так или иначе связанные с драконами, против народных верований они ничего не могли противопоставить. Крестьяне любили фестивали, коих в их жизни было не так уж и много, а к любым традициям, проверенным временем, относились с должным почтением. Несмотря на то, что подавляющая часть населения Риницы славила Белое Солнце, многие сохраняли веру и в драконов.
А потому сегодня на Драконьей пустоши вновь царила оживлённая суматоха.
Эва с интересом высунула голову из палатки и оглядела долину, на которой не росло ни единого дерева. Со всех сторон их окружали молчаливые скалы, а под ногами вместо земли был лишь идеально-ровный камень – скуара, драконьи останки. Поэтому даже в разгар зимы, когда снег валил с неба крупными хлопьями, здесь было тепло, как возле жаровни. Снежинки таяли, не успевая коснуться каменной поверхности, а все драконьи жрицы ходили здесь босые.
– Эва, ты можешь сесть, в конце-то концов?! Я что, за тобой бегать должна?
Настоятельница Фелиция без тени жалости ударила её по обнажённой спине влажной тряпицей, и Эва, испуганно ойкнув, торопливо вернулась на своё место. Её ругали уже пятый раз за четверть часа, потому что от волнения она совершенно не могла усидеть на месте. А ещё Эве хотелось погулять и порезвиться вместе с остальными девочками на ярмарке, где продавали самые разнообразные безделушки. В этом году на Фестиваль Огня прибыли даже купцы с южных островов, которые привезли с собой уникальные цветочные талисманы, помогающие привлечь прекрасные сны, и всевозможные экзотические вкусности.
Но она вынуждена была сидеть в душной палатке и терпеть многочисленные издевательства над своим лицом. К сожалению, традиционная одежда – это далеко не все трудности, с которыми приходилось сталкиваться драконьим жрицам. Гримм тоже входил в список этих недостатков, потому что каждая линия на её теле имела своё уникальное значение. Алая краска в уголке глаз – пылающий драконий взгляд, золотистый символ на лбу – мудрость и просветлённость священных созданий. А значение остальных она, если честно, не помнила – просто тело её было разрисовано с ног до головы. При всём желании не упомнишь.
– Какая красавица, – восхищённо пролепетала наставница Виктория и аккуратно поддела её подбородок кончиками пальцев. – Подними-ка глазки, да, вот так. Умница! Потерпи, остался последний штрих.
Она почувствовала, как женские пальцы скользнули в её светлые волосы, заплетённые в косы, и принялись украшать их какими-то гремящими драгоценностями. Эва сама себе напоминала не человека, а разряженное праздничное дерево – и теперь она, увешенная всевозможными цацками с ног до головы, могла физически ощутить этот груз на себе. Даже лёгкая газовая ткань одеяний не спасала от тяжести многочисленных украшений…
– Ну вот, теперь ты готова. Иди-иди, поглядись!
Эва вскочила со стула, который смертельно надоел ей за всё это время, и крутанулась пару раз возле высокого зеркала в полный рост. На босых ногах звенели браслеты, в светлых косах виднелись многочисленные кольца и ленты, а монетки, украшающие шов одеяний, позвякивали каждый раз, стоило ей сделать шаг. Губы её теперь алели ярче королевских знамён.
Пожалуй, краше были только шуты придворные.
– Я могу теперь пойти погулять по ярмарке, наставница? – с мольбой воззрилась на Викторию Эва, готовая пасть перед ней на колени, лишь бы её выпустили из душного шатра. – Обещаю, что не испорчу наряд! И причёску тоже. И украшения не потеряю…
– Иди-иди, только не опоздай, – засмеялась настоятельница, игнорируя недовольный взгляд Фелиции. – Будь аккуратна – цени наш многочасовой труд!
– Клянусь семью драконьими ликами, вернусь такая же, какая ушла! – прокричала Эва уже с улицы.
Её тут же захватила с головой праздничная атмосфера – и она, улыбаясь во весь рот, кинулась в ту сторону, где виднелась стайка девушек в белых нарядах. Хелен, стоящая возле лавки со сладкими вкусностями, заметила её первой и приветливо махнула рукой.
– А вот и наша красавица, – лукаво засмеялась она, оглядывая её с ног до головы. – Тяжёло, да?..
– Невероятно, – прохныкала Эва, и кольца на её голове утвердительно забренчали в ответ. – Хочу поскорее раздеться. Ещё эта краска кожу стягивает!
– Терпи, дорогая. Наши предшественницы терпели – и ты сможешь, – засмеялась Хелен и вдруг недовольно нахмурила брови. – Глянь-ка, кто на тебя смотрит.
– М? О ком ты?
Хелен кивком головы указала ей за спину, где высился белый роскошный шатёр, украшенный серебряной росписью. Подле него стояли люди в светлых бесформенных рясах. Они буравили драконьих жриц презрительными взглядами и складывали пальцы в молитвенных жестах, в мыслях, видимо, прося великую Мирастэль покарать невежественных грешниц. Хотя мать и творительница мира всегда учила людей любви и состраданию к ближним.
Обычно жрецы Белого Солнца демонстративно не посещали Фестиваль Огня, но в этом году, по настоянию королевского двора, вынуждены были поехать. Так уж получалось, что король Риницы больше любил красочные драконьи празднества, чем чопорные церемонии жрецов Белого Солнца. Хотя и подтверждал главенство владычицы Мирастэль над иными другими божественными сущностями.
– И чего только явились? Настроение людям портить своими кислыми лицами? – раздражённо поинтересовалась Эва, но демонстративно послала в сторону священнослужителей кокетливую улыбку. Раз они считали их блудливыми грешницами, то стоило держать планку.
От её взгляда не укрылось то, как юноша в белой рясе, поймав её взгляд, зарделся от смущения и скрылся в тени шатра, бормоча себе под нос очередную молитву. Забавные они в этой своей напыщенной строгости. В Драконьей обители всегда царило веселье, хаос и звучал женский смех, а их серые и скучные кельи дозволяли лишь изредка скупую улыбку на тонких губах. Какая скука.
Впрочем, более они на них внимания не обращали – и бегали от одной ярмарочной лавки к другой. Хелен и остальные жрицы набрали себе всяких вкусностей, миролюбиво делясь ими с Эвой, которой, вообще-то, есть перед ритуалом не дозволялось. Но чуть-чуть карамельных ягод ведь не считалось, верно? А когда на горизонте замаячила королевская процессия – грянули барабаны, знаменующие начало торжественной Церемонии Чёрного Дракона. Эва судорожно выдохнула и под одобрительные и поддерживающие взгляды подруг двинулась в сторону шатра, где её уже ждала Виктория. Её выступление неминуемо приближалось. Всё то время, которое королевская семья тратила на приветственный этикет, она металась по палатке, как ужаленная, и мысли – одна хуже другой – скакали внутри её головы.
А если она испортит всё с самого начала? А если забудет случайно движения? А если упадёт? А если украшения слетят? А если одежда порвётся? А если, если, если…
Виктория наблюдала за её безмолвной паникой с ласковой полуулыбкой, но вмешиваться не спешила. Понимала, что этот этап ей, как и многим другим жрицам, предстояло преодолеть самостоятельно. И когда грянуло время, Эва была совершенно измотана и пуста от бесконечных переживаний. Но, несмотря ни на что, хотела свернуть горы и показать всем собравшимся зрителям идеальное выступление. А иначе зачем её, несчастную голодранку, вообще подбирали с улицы добрые настоятельницы? Хотя бы ради них она должна была сделать всё возможное.
Под громогласный отзвук барабанов Эва вышла на улицу, ступая по дороге из сухих цветочных лепестков, которые рассыпали перед ней остальные драконьи жрицы. Поднимать взгляд ей запрещалось, но она интуитивно почувствовала Хелен, которая как бы ненароком бросила лепесток прямо ей в лицо. Бессовестная девчонка. Снежинки сыпались ей на волосы, на оголённые плечи и таяли от человеческого тепла.
Цветочная тропа привела её к каменной площади, на которой был изображён алой краской замысловатый знак, по контуру которого тянулись зажжённые факелы, как символы огня и солнца. Это, конечно, не стояло и близко с их танцевальными практиками при свете свечей. Эва ступила в круг и замерла вместе со всем миром. Она чувствовала на своей спине взгляд короля, который с интересом ждал начала представления. Весь высший свет Риницы собрался здесь, чтобы увидеть её танец. И ей совсем не хотелось их разочаровывать.
«Я хочу, чтобы вы показали мне в своём танце ту силу, которая способна укротить ярость дракона».
Когда тишину разрезал первый звук флейты, Эва внезапно ощутила ледяное спокойствие в груди и сделала первый танцевальный шаг. Казалось, все тревоги, терзавшие её всё это время, вдруг замолкли, внимая священному ритуалу. Ей невольно вспомнилась легенда о Чёрном Драконе, в честь которого была создана церемония почтения. Наставницы рассказывали, что тысячелетия назад он посещал эти земли лишь в те дни, когда танец исполняла одна конкретная жрица. История и легенда её имени не сохранила, но Чёрный дракон, по всей видимости, помнил о ней всегда. Когда она завершала ритуал, он проводил с ней дни и ночи, наслаждаясь обществом смертной женщины.
Однако счастье мимолётно – как мимолётна человеческая жизнь. Смерть забрала у дракона его жрицу, а люди, жестокие и алчные, втоптали её имя в грязь. Когда Чёрный дракон прилетел на место проведения ритуала в условленный день, то увидел там мёртвое девичье тело – и впал в ярость. Горели города, полыхали сёла, рушились людские судьбы. Но драконий гнев был неутомим. Народ просил его о милости, посылал ему других жриц, но он отвечал им лишь пламенем.
И однажды, как и все драконы, пропал.
Теперь в его честь вновь танцевала иная жрица, но Эве хотелось верить, что он смог простить человеческой род за то зло, которое они причинили его возлюбленной. Это слово, пожалуй, было странно употреблять, говоря о драконе, но Эва не запрещала себе мечтать. Она танцевала удивительно легко, отдаваясь музыке с головой. Её руки сами двигались в нужную сторону, а ноги знали наперёд все шаги. Когда завыла флейта, пронзительная и печальная, Эва опустилась на колени.
Она скрыла глаза ладонями и, сама не понимая почему, невольно прослезилась. Эва была даже рада, что зрители видели лишь её спину в ту секунду. Что-то эфемерно-острое вонзилось ей прямо в сердце. Но задуматься над этим она не успела, потому что неожиданный ветер почти сбил её с ног.
В резко грянувшей тишине вдруг прозвучал испуганный вопль:
– Дракон!
Первое время никто не шевелился, но спустя мгновение люди, испуганные и ошарашенные, стали вскакивать со своих мест. Они кричали, толкались и пинали друг друга, проталкиваясь к каретам и лошадям, но Эва будто бы не могла поверить собственным ушам. Ровно до тех пор, пока не опустила ладони.
