Ещё раз недоверчиво взглянув на свою спасительницу, Самюэль дрожащей от голода рукой взял яблоко. Он медленно поднёс яблоко ко рту и откусил от него первый кусок. Неторопливо пережевывая яблоко, Самюэль то и дело поглядывал на девочку, опасаясь, что она подобно Жаку и прочим начнёт насмехаться над ним. Однако та лишь с интересом в глазах и нежной, в какой-то степени, материнской улыбкой наблюдала за его трапезой. Для Самюэля такое поведение по отношению к нему было в новинку. Оно сильно отличало незнакомку ото всех, кого Самюэль встречал в своей жизни, что очень ему нравилось.
– Ну, как? Лучше? – поинтересовалась девочка, когда Самюэль проглотил пережёванный кусок.
– Гораздо. Просто так мне еду ещё не давали.
– Неужто? Прям никогда-никогда?
– Ну, может, и давали, – усмехнулся Самюэль, – но было так нечасто, что я уже и забыть об этом успел. Спасибо тебе.
– Не стоит. Я лишь поступила так, как посчитала нужным. Я Изабель, к слову. А ты?
– Самюэль. Красивое у тебя имя.
– Спасибо, и у тебя ничуть не хуже, – несколько смущённо проговорила Изабель. – Кто же тебя так, Самюэль?
– Жак Коллетт и его друзья, – ответил Самюэль, продолжая поедать яблоко. – Может, слышала?
– Да, знаю такого, – помрачнела Изабель. – Видела, как он и ещё пара мальчишек закидывал нищего камнями. Они с тобой так же обошлись?
– Ага. У них это что-то вроде забавы. Я ведь «проклятый», «тот, чья душа принадлежит Дьяволу».
– Тебя считают проклятым? За что?
– За это, – пальцем показал Самюэль на свои волосы.
– Из-за волос? Понимаю тебя. Сама страдаю от того же.
– У тебя тоже белые волосы?
– Нет-нет. Но они тоже необычного цвета и их тоже все страшатся. Смотри.
Она немного приподняла свой чепец и достала из-под него локон тёмно-рыжих волос.
– И вправду необычный цвет, – прошептал Самюэль. – Но чего же тут страшиться?
– Не знаю. И всё же меня боятся. От этих волос, честно сказать, много проблем. Отовсюду гонят, кличут «бездушной» или «ведьмой», некоторые даже хотят убить, – с грустью в голосе ответила Изабель. Тут она заметила, что Самюэль немного улыбнулся, и спросила. – Почему ты улыбаешься?
– Нет! Ты точно не ведьма. Ведьмы и колдуны никому не помогают, а если и помогают, то обязательно что-то просят взамен. А ты перевязала мне рану и дала поесть просто потому, что хотела помочь. Ты не колдунья и не ведьма, ты – ангел.
Изабель покраснела и, улыбнувшись, отвернула голову.
– Ну, что ж. Мне пора идти. Ещё раз спасибо, Изабель.
Самюэль приподнялся на ноги, из-за чего боль снова ударила в голову. Он схватился за голову и опёрся на стену дома. Изабель подошла к нему, после чего произнесла:
– Слушай, Самюэль, пойдём со мной.
– Куда?
– Туда, где я живу. Тебе опасно бродить одному с такой раной. Побудешь со мной, пока боль не утихнет, заодно и поешь.
– Нет, что ты! Не стоит! Я только мешать буду! – начала отнекиваться Самюэль.
– Не бойся, всё в порядке. Ты нам никак не помешаешь. Я не могу вот так бросить тебя, – мягко улыбнулась Изабель и протянула ему руку. – Идём.
Взглянув на свою новую знакомую и немного прищурившись, Самюэль вдруг увидел в ней одну из кукол, явившихся к нему в видении. Он понял, что именно Изабель сможет дать ему ту ласку, тепло и любовь, дарованные мальчику куклой. Быть может, он повстречал тот самый огонёк надежды, что осветит Самюэлю его нелёгкий путь, лежащий через кромешную тьму мира, в котором он обитал всю жизнь. Взглянув на ласковое и доброе лицо Изабель, Самюэль осторожно, боясь ненароком навредить найденному им сокровищу, взял её за руку. Широко улыбнувшись, она потянула Самюэля за собой, и они оба направились к дому, где жила огневолосая спасительница.
Глава 3
Солнце садилось. Но даже вечером городская суматоха не утихала. Отовсюду слышался гул голосов. На улицах всё ещё было довольно людно. Некоторые горожане начинали собираться в кабаках и тавернах, устраивая там попойки и танцы. Другие же собирались в небольшие компании и бесцельно бродили туда-сюда. Пробираясь через немного редеющую толпу, Изабель провела ковылявшего за ней Самюэля к своему жилищу. Это был небольшой каменный двухэтажный дом с портняжной лавкой на первом этаже, находившийся на окраине городка. В доме этом жил и работал портной по имени Гастон.
В городке Гастон обладал не самой лучшей репутацией. Он был известен как редкостный богохульник, что, к слову, являлось правдой. Побитый жизнью портной давным-давно перестал верить в Бога, а вместе с этим и во всю нечистую силу и проклятия. «Коль нету Бога, то как может существовать то, что противостоит ему?» – говорил Гастон. За прожитые им долгие годы он успел невзлюбить общество, в котором жил. Людские пороки, царившие в обществе во все времена, сводили на нет все попытки Гастона вновь обрести веру в Бога. Он попросту не верил в то, что Бог может позволить процветать всему этому мраку. Людей портной тоже недолюбливал, особенно глубоко верующих и монахов, которых он воспринимал как круглых дураков, а также священнослужителей, считая их даже большими жуликами и врунами, чем правители. Причём Гастон нисколько не стеснялся своего мнения и всегда высказывал его человеку в лицо. Чрезмерная честность и прямолинейность его воспринимались всеми как грубость, из-за чего друзей у Гастона не было вовсе, да и просто общаться с ним не особо любили. Но даже со своей дурной репутацией богохульника и неприязнью к большинству людей, он, тем не менее, мог зарабатывать себе на жизнь благодаря таланту шитья. Шил одежду Гастон просто изумительно, а главное быстро и качественно, из-за чего много людей, хотя и без особого желания, обращались к портному. Пускай Гастон и не любил людей, но к своей работе относился со всей душой и выполнял любые заказы кропотливо и со всей ответственностью, что позволяло ему обеспечить себя заказами. Однако последний год клиентов у него стало гораздо меньше, чем обычно. Связанно это было с тем, что Гастон приютил у себя двух маленьких «ведьм».
– Гастон, я вернулась! – окликнула Изабель портного, всё ещё работавшего над очередной рубахой.
– А, малютка Изабель! – послышался немного хриплый голос Гастона, после чего за прилавком показалось его морщинистое небритое лицо. – Что-то ты долго сегодня. Я уже за тебя переживать начал. Купила нам яблок?
– Да, целую корзину.
– Замечательно! Значит, завтра за обедом отведаем. А что это за паренёк с тобой?
– Его зовут Самюэль. Он из приюта. Мальчишки разбили ему голову камнем, и ему стало плохо. Я привела его к нам, чтобы он посидел со мной, пока боль не уйдёт. Ты ведь не будешь против?
– А что за мальчишки бросались? Не сынок ли Гюстава Коллетта со своей шайкой, а, парень? – спросил Гастон у Самюэля.
– Да. Он самый, – ответил он.
– От ведь! Паршивец! Выпороть этого поганца мало! В самого бы камнями побросать! А что? Может, поумнеет да уважению научится! Ладно, пускай посидит маленько. Там как раз Элин суп заканчивает варить. Заодно и поест.
– Спасибо тебе! – обрадовалась Изабель. – Пойдём, Самюэль, не бойся.
– Постой, а кто такая Элин?
– О, это моя младшая сестра. Она тебе понравится. Элин у меня очень весёлая и озорная. Пойдём, пойдём! – потянула Изабель Самюэля за собой в дом.
Войдя в дом, они оказались в небольшом коридоре, освещаемом лишь небольшой свечой, стоявшей в углу, из-за чего он был практически полностью окутан тьмой. Справа в стене было два проёма, ведущих в кладовую и кухню. В конце коридора вилась лестница, ведущая на второй этаж, где находилась спальня. Из комнаты, расположенной ближе к лестнице, доносился аромат готовящегося супа. От этого запаха у Самюэля свело живот. Оттуда же слышался тихий детский голос, напевающий какую-то мелодию.
– Элин, я вернулась! – крикнула сестре Изабель, закрыв за собой дверь на улицу.
– Иду, сестрёнка! – отозвался звонкий голосок.
Из кухни выбежала девочка лет восьми с такими же тёмно-рыжими волосами, как и у сестры, и небольшими веснушками на щеках, одетая в старенькое зелёное платьице и запачканный белый передничек. С лицом, наполненным радости и веселья, она подбежала к Изабель и крепко обняла её. Та обняла её в ответ и погладила Элин по голове.
– Как ты тут? Не скучала без меня? – ласково спросила Изабель.
– Нет, нисколько! У меня было куча работы по дому, так что я целый день на ногах, – задорно ответила Элин, но тут она заметила гостя. – А это кто?
– Элин, познакомься, это Самюэль. Я встретила его, когда возвращалась. Он ранен и посидит с нами, пока ему не полегчает.
– Здравствуй, – слабо улыбнулся Самюэль девочке.
– Привет! Я Элин! Рада знакомству! М-м… У тебя красивые волосы.
– Правда что ли? – усмехнулся Самюэль.
– Ага. Я вообще люблю белый. Он успокаивает, заставляет забыть обо всём плохом. Жалко, что его так редко встретишь. А он у тебя с рождения, и будет с тобой всегда. Да ты прям везунчик какой-то!
– Ну, хватит тебе уже, – оборвала её Изабель. – Ты, кажется, готовкой занималась.
– Ой, точно!
Элин встрепенулась и побежала на кухню. Смотрящий ей вслед Самюэль неловко улыбался. Ему стало стыдно за то, что он так не любил свои волосы. Он и подумать не мог, какой смысл могли прятать они в себе.
– Хорошенькая она у тебя.
– Знаю. Пойдём, посидишь с нами на кухне.
Изабель отвела Самюэля на кухню и усадила за стол, на котором горела восковая свеча, после чего направилась в кладовую отнести корзину с яблоками. Кухня оказалась небольшой комнатой с одним маленьким узким окном, находящимся около каменной печи, где готовила Элин. Около печи лежали дрова, а также стояла пара вёдер, одно из которых было до краёв наполнено водой. У стен стояли деревянные полки, где располагалась утварь, маленькие корзины, а также хлеб и пряности, а в углу стояли мешки, наполненные различными крупами и злаками. Для Самюэля, привыкшему к виду чердака, на котором он ночевал, кухня казалась очень необычной, и он внимательно осматривал всё, что было в комнате.
Как только Изабель вернулась, Элин подозвала её к себе. Заявив, что суп готов, она попросила сестру попробовать его. Попробовав суп и убедившись в том, что он действительно готов, Изабель сказал Элин, чтобы она позвала Гастона ужинать. Когда её сестра выбежала из кухни, Изабель сняла суп с огня и начала накрывать на стол. Увидев, что она поставила тарелку с ложкой и ему, Самюэль заволновался и спросил:
– А это зачем?
– Для супа. Зачем же ещё? – ответила Изабель, продолжая накрывать на стол.
– Нет, не надо. Мне не нужна ваша еда.
– Почему это?
– Не знаю. Но мне кажется, что всё это неправильно. У вас, наверное, и так еды немного, а тут ещё и я появился. И мне как-то не по себе. Будто бы лишаю вас еды
– Вовсе нет. Ешь столько, сколько душе угодно.
– Так мы ведь с тобой даже толком не знакомы. Я понимаю, что ты хочешь помочь, но зачем давать столько еды тому, о ком ничего не знаешь?
– А почему я не должна этого делать? Ты голодаешь, мучаешься от этого, тебя отвергли все. Я не могу спокойно смотреть на это. Неважно, хорошо ли я тебя знаю или нет, люди должны помогать любому, кто окажется в таком положении. Неважно, кто был бы на твоём месте. Я поступила бы также.
– Но какой в этом смысл? – не понимал Самюэль. – Ты ведь сама ни с чем можешь остаться.
– Потому, что никто не должен страдать, – закрыв глаза, ответила Изабель. – Я хочу, что бы все в этом мире были счастливы.
– Это невозможно. Уж поверь мне. Люди они такие. Один не может быть счастливым, пока счастлив другой.
– Пускай так, но я не отступлю. Пусть я не смогу осчастливить всех, но я хотя бы попытаюсь. Уж лучше сделать хоть что-то, чем просто смотреть, как страдают другие.
– Ты и вправду ангел! – восхищённо прошептал Самюэль, усаживаясь на скамейку. – И почему я не встретил тебя раньше?
Изабель вновь улыбнулась и покраснела. В этот же момент в кухню вбежала Элин и сообщила, что Гастон уже идёт, после чего уселась за стол напротив Самюэля. Вслед за ней вошёл и сам портной. Самюэль заметил, что он немного хромал на правую ногу. Немного прокашлявшись, Гастон уселся рядом с Элин и сказал Изабель, чтобы та налила всем супа. Девочка взяла чугунок, поставила его на стол и стала разливать всем суп. Заметив, что Самюэль засмущался, Гастон обратился к нему с вопросом:
– В чём дело, парень?
– Мне… мне неловко от того, что вы усадили меня с собой за стол и…
– А, вот оно что! – перебил его портной, – Ты не переживай. У нас еды достаточно. С нами ничего не будет, если один мальчишка поужинает вместе с нами. Ешь на здоровье!
Тем временем Изабель поставила на стол тарелку с овсяным хлебом и села рядом с Самюэлем. Однако на тот момент Элин уже с аппетитом уплетала суп из своей миски, да и Гастон тоже уже принялся за трапезу. Посидев немного и понаблюдав за ними, Самюэль последовал их примеру и тоже принялся за суп. Как только тёплый бульон оказался у него во рту, он понял для себя, что ничего вкуснее в жизни не пробовал. Сразу же после первой ложки, Самюэль залпом опустошил примерно половину миски. Впервые в жизни он мог наесться вдоволь, а потому сдерживать себя был не в состоянии.
Самюэль поднял голову и увидел несколько изумлённые лица Гастона и Элин. Быстро проглотив бульон, он принялся извиняться за свои манеры.
– Ничего-ничего. Мы всё понимаем. Просто не привыкли к такому. Ну, знаешь, мы не каждый день голодающих кормим, – начал успокаивать его Гастон.
– Спасибо. Элин, твой суп изумителен! Я ничего вкуснее в жизни не ел!
– Ну что ты! По сравнению с мамой, я готовлю просто ужасно, – усмехнулась Элин.
Самюэль взглянул в сторону Изабель и увидел, что та даже не притронулась к супу. Она сидела, склонив голову, крепко зажмурившись, сложив руки в замок, и что-то тихо шептала. Самюэль прислушался и смог разобрать её слова. Исходя из услышанного им, Самюэль понял, что Изабель читает молитву пред тем, как приступить к еде, возносимую некой Лунарии.
– Изабель, прости что отвлекаю, но кто такая эта Лунария? – перебил её Самюэль.
– Это её «богиня». Она ей молится по любому поводу. Не обращай внимания. Она у нас странная.
– Элин! Зачем так грубо о своей сестре? – осадил девочку Гастон. – В её возрасте нормально грезить и воображать. Пройдёт ещё.
– Это не выдумка! Она правда существует! Я видела её своими глазами! – возразила Изабель, закончив читать молитву.
– Изабель, дорогая моя, давай мы не будем снова спорить по этому поводу. Ты ведь знаешь, что не переубедишь меня. Ну, не верю я в то, что тот или та, кто создал или создала нас и олицетворяет добро позволяет существовать разной погани.
– Ей это тоже не нравится, и она хочет очистить мир от зла. Но это ведь не делается по щелчку пальцев, верно? Это требует огромных усилий и много времени.
– Так, давай уже ешь! Ты ещё маленькая и не видела этот мир. Рано или поздно ты поймёшь, что все эти истории – ложь, – сказал Гастон, после чего взял кусок хлеба и продолжил трапезу.
На лице Изабель появилась грусть. Она склонила голову над своей тарелкой и тяжело вздохнула. Причём в этом вздохе чувствовалось, что она была в шаге от того, чтобы расплакаться. Заметив печаль своей сестры, Элин принялась извиняться за то, что назвала её странной. Изабель успокоила её, сказав, что всё в порядке, и, наконец, съела свою первую ложку супа. Несмотря на скептическое отношение Гастона и Элин к рассказам Изабель о некой Лунарии, Самюэль очень заинтересовался ей.
– Изабель, расскажи мне о Лунарии. Мне очень интересно узнать о ней, – попросил он у Изабель.
– Ты правда хочешь этого? Не из жалости ко мне? – Изабель заметно посветлела.
– Да, правда. Кто знает? Может, и я уверую в неё.
– Ну, хорошо, слушай, – с этими словами Изабель начала свой рассказ.
Впервые она повстречала богиню незадолго до смерти её мамы. Ту ночь Изабель запомнила на всю жизнь. В ясном ночном небе, усыпанном бесчисленными звёздами, стояла полная луна. В доме, где жила семья Изабель, стояла такая тишина, что девочка буквально слышала, как бешено колотится от страха её сердце. Любой, даже самый тихий шорох в такой тишине вызывал у неё чуть ли не панику, из-за чего та долго не могла уснуть. Сложно сказать, сколько она так пролежала, но в какой-то момент Изабель заметила, что свет от луны стал гораздо ярче обычного. Послышался звон оконных стекол, которые, казалось, вот-вот разобьются. Изабель вся оцепенела от страха настолько, даже закричать и позвать на помощь не могла. Вдруг стекла разбились вдребезги, и она услышала голос. Он сообщил девочке, что некая богиня желает ей лишь добра и ей не стоит бояться. Изабель попыталась разбудить маму, но она не просыпалась. Тут всю комнату залил яркий лунный свет и, как будто из тумана, перед девочкой предстала прекрасная дева, высокая, с серебристыми волосами, светящимися ярким светом глазами и белоснежной кожей, одетая в тёмно-синее изысканное платье, которая будто бы парила над землёй. Это и была Лунария.
Подойдя к Изабель, богиня наклонилась к ней и мягким, ласковым голосом, отдающим эхом, принялась успокаивать её. Даже просто слушая голос Лунарии, Изабель чувствовала себя так, будто бы попала в Рай. Никогда в жизни она не чувствовала себя так хорошо, как во время разговора с Лунарией. Изабель заметно посмелела и уже не боялась её. Лунария сообщила девочке, что своей добротой и состраданием ко всему живому, она привлекла огромное внимание богини, после чего спросила, не желает ли она наведаться в её обитель поболтать. Будучи под огромным впечатлением и желая пообщаться с прекрасной девой как можно дольше, Изабель согласилась.
