– Вот, – он протянул мне фотографию. – С этим объектом.
Хм! На цветном глянцевом снимке стояла женщина в длинном, вечернем платье, с букетом цветов. Не очень красивая, и уже в годах. За сорок – точно. Правда, стройная, не похожая на большинство дам «бальзаковского» возраста.
«Не понял! Наш „государев человек“, что, свою жену (или кто она там ему?) прославить собирается?! А почему тогда тётка одна сфотографирована?!».
– То есть от меня требуется вставить это изображение в тот снимок, который является у нас основным?
Чиновник кивнул.
– Совершенно верно. Но не просто вырезать и перенести на новый слой….
Он помолчал, уставившись на свои руки отсутствующим взором, затем снова поднял взгляд.
– У этой женщины не должно быть лица.
– Э-э… То есть как это – не должно быть лица?!
– Замажьте его.
– Чем?!!!
Голенбоген деревянно усмехнулся.
– Мне, что, учить вас работе с графическими программами?!
– Нет, – смутился я. – Просто я должен знать – чем именно… э-э… замазывать. Каким цветом?
– Думаю, телесным. Пусть у неё вместо лица будет пятно телесного цвета.
– Хорошо. А как именно должна располагаться эта фигура, – я постучал пальцем по снимку. – Рядом с вами? Где-нибудь в стороне?
– Рядом со мной, – чиновник неожиданно улыбнулся, показав мелкие некрасивые зубы. – Не в обнимку, разумеется, но рядом.
– Понял. Вы отсканируете снимок?
– Берите, – отмахнулся Голенбоген. – нам он не нужен. У вас-то в конторе, надеюсь, сканер есть?
– Имеется.
Я запихал фотографию в сумку, вместе с так и не открытым блокнотом («а чего, спрашивается, записывать?! Такое пожелание, пожалуй, забудешь!»), поднялся с кресла.
– Сроки у нас остаются те же?
– Те же, те же, – вмешался до этого молчавший «Кощей». – Хотя, разумеется, оплата будет увеличена. Мы свяжемся с вашим начальством.
«Да они сумасшедшие!» – подумал я, выходя из администрации и двигаясь в обратном направлении. «Полные крейзи, если подобные картинки хотят в типографии распечатать и по кабинетам развесить! Интересно, этих говённых слуг народа на вменяемость проверяют? Ну, скажем, при вступлении в должность? У чувака с башкой явно – большие проблемы, если он желает видеть рядом с собой тётку с отсутствующим лицом! Интересно, кто она?».
Не выдержав, я остановился, достал из сумки фотографию и принялся её изучать.
«Баба, как баба…. Рожа не айс, конечно, но не всем же быть красавицами! Челюсть тяжеловатая и глазки маленькие, широко расставленные, лицо мрачноватое. Стоит на фоне какой-то покоцанной стены. В руках букет роз. Розовых. „Розовые розы Светке Соколовой….“. А, кстати…» – я перевернул снимок, надеясь найти имя сфотографированной женщины, но вместо него обнаружил довольно-таки странную надпись: «Мы тебя найдём. Мы тебя не забудем» – чёрными, корявыми буквами.
«Опа! Что значит – „мы тебя найдём“?! Угроза?! Интересно, где наш Гелентваген взял этот снимок? И кто она ему? Во, засада!».
Я покачал головой, сунул загадочную фотографию обратно в сумку, после чего машинально оглянулся и, разумеется, тут же заметил своего преследователя.
Хрен в чёрном сюртуке стоял на тротуаре метрах в ста от меня, и снова читал свой дурацкий талмуд.
«Ну, хватит!» – внутренне рявкнул я, после чего, резко развернувшись, направился к незнакомцу. Тот среагировал мгновенно. Захлопнув книгу, быстрым шагом, чуть ли не бегом, ломанулся назад и вскоре исчез за углом.
– Тьфу, чёрт! – вслух сказал я, затем остановился и поскрёб затылок.
Чувствовал я себя очень неуютно. И дело даже не в похмелье.
Во-первых, сам факт слежки, а то, что за мной именно – следят, я уже не сомневался. Во-вторых, способ передвижения этого «актёра»…. Ведь он даже бежал с сомкнутыми сзади кистями!!! Охренеть! Ну, и наконец, третье: куда он девал свою чёртову книгу?! В карман засунул?! Предположим. Только почему я этого не видел?! Вот он стоит – читает, вот уже бежит, заложив за спину руки, а где, так сказать, промежуточная стадия?! Да и какой должен быть карман, что бы в него влезла подобная хрень?!
«Нет, надо этим кренделем вплотную заняться! Всё-таки поймать, набить морду и допросить! …Или сначала допросить, а потом набить морду? Ладно. Разберёмся».
Настроение и без того далеко не безоблачное, испортилось окончательно, и в офис я вернулся злым, как собака.
– Вы представляете, – сказал я, обращаясь к Бакланову. – Этому Голенбогену – Урусу потребовалось добавить в календарь бабу!
– Голую? – хохотнул шеф, в отличие от меня, пребывающий в хорошем настроении.
– Если бы, – я вздохнул и продемонстрировал ему снимок.
– Да, не Моника Беллучи, – кивнул Григорий Александрович. – Она вообще кто?
– Не знаю. Не сказали. Зато потребовали замазать её лицо.
Бакланов выпучил глаза.
– Чего-чего сделать?!
Виталий, до этого особого интереса к нашему разговору не выказывающий, и тот выпрямился, оторвавшись от монитора и уставившись на меня.
– Замазать лицо, – повторил я.
– Чем?!!!
– Краской телесного цвета.
– А… – шеф поморгал, – а на фига это ему?!
Я молча пожал плечами.
– М-да. Тяжелый случай, – добавил от себя Виталий. – Тебе, наверное, фотку отсканировать надо?
– Угу.
– Тогда давай сюда. МФУ к моему компу подключен.
Перебросив изображение тётки к себе в рабочую папку, я принялся вырезать её из «стены», вставлять в основной файл, подгоняя по размеру, цвету, свету, контрасту и прочим параметрам. Кроме того пришлось, дабы всё выглядело естественным, копировать на прозрачный фон траву и потом вставлять обратно – поверх края платья.
Работа была кропотливой и долгой, поэтому, когда женщина с букетом, и теперь уже с мутным пятном вместо лица, заняла своё место рядом с Голенбогеном, часы показывали половину пятого.
«Ё-моё!» – спохватился я. «В семь же за мной Новослободская заедет, а у меня Виагра, бутылки пустые, посуда немытая, рожа небритая, голова грязная! Надо бежать!».
Я закрыл файл, повернулся к Бакланову.
Тот вот уже полтора часа резался в дурацкую игру с цветными шариками, время от времени шёпотом матерясь и слабо реагируя на внешние раздражители.
– Григорий Александрович! – позвал я.
– Чего? – не отрывая взгляд от монитора, откликнулся тот.
– Мне бы сегодня пораньше уйти…. Можно?
– А с заказом у тебя как?
– Ну, основною работу я сделал. Остались мелочи. Завтра закончу.
Шеф пожал плечами.
– Тогда иди.
– Спасибо!
Вскочив на ноги, я повесил на плечо сумку, попрощался с коллегами и, выбрался на улицу.
«Дежурящий» всё там же, у бывшей пожарной части, соглядатай, вновь повторил свой трюк с мгновенным исчезновением толстенной книги, после чего, выждав какое-то время, двинулся следом за мной.
«Ну и хрен с ним!» – сердито подумал я, вытаскивая айфон. «Сейчас позвоню домой, скажу Виагре, что срочно уезжаю в командировку и отдаю ключи друзьям. Якобы те приехали на неделю из области, и им надо где-нибудь перекантоваться. Прокатит? Прокатит!».
Я нажал кнопку, выводящую гаджет из режима ожидания, и чертыхнулся. Поскольку экран остался чёрным, мёртвым.
«Разрядился падла!» – скрипнул зубами я. «Ну, твою мамашу!!!… Гнилое яблоко хреново! Нет, меня когда-нибудь этот долбанный телефон в гроб загонит!».
Правильно говорят: Бог наказывает человека даже не за жадность, а за дешёвые понты! Понты же, как известно, не только дороже денег, но и здравого смысла.
Вот я, например, в своё время приобрёл себе айфон, не потому-что был фанатом Apple, а потому-что хотелось казаться солидным и упакованным. Мол, вы, лохи, все с самсунгами рассекаете, а я, весь такой красивый, весь такой в белом, пользуюсь статусным, дорогим, и следовательно – удобным гаджетом! Типа – жизнь удалась.
Потом ещё полгода я изображал, что всё в порядке, всё путём, теперь же только отсутствие средств не позволяет мне купить что-нибудь более вменяемое. И утопить изделие с обгрызенным яблоком на корпусе в самом вонючем, самом грязном деревянном нужнике, где-нибудь за городом.
Apple очень неудобная, очень НЕДРУЖЕЛЮБНАЯ по отношению к пользователю система. И дурная «винда» по сравнению с «иосами» просто образец легкости и вкуса!
Чуть ли ни каждое действие на айфоне – танцы с бубнами и матерными песнями. Почему, для того, что бы тупо скопировать СВОЮ музыку со СВОЕГО же компьютера на это, прикидывающееся крутым гаджетом недоразумение, я должен лезть в интернет – искать способы осуществить задуманное?! Постоянно отбрыкиваясь от навязчивых, как клопы напоминаний (а то и требований): зайти туда-то, сделать то-то, пароль ввести, обновить, сохранить, шнурки погладить! Не говоря уж о более сложных вещах.
В случае с айфоном (да и вообще – со всей продукцией шараги дедушки Джобса, царство ему небесное!) не человек управляет гаджетом, а гаджет – человеком.
А я не люблю когда мной управляют.
3.
Чёртов соглядатай тащился за мной по пятам, и уже переходя Волжский проспект, я поймал себя на очень неприятной мысли. Настолько неприятной, что мне даже пришлось остановиться.
«Вот чёрт! А что если этот хрен в сюртуке – знакомый или даже родственник нашей Оксаночки?! И теперь будет меня шантажировать?! А? Такое возможно? Да как два пальца об асфальт! Может я вообще стал объектом некоего заговора? Девица меня трахает, заявляет об изнасиловании, а её сообщники начинают разводить трахнутого лоха на бабло?! Причём, поэтесса – теперь знает, что я собираюсь выйти за… тьфу! …жениться на богатой тётке! Ой, мама дорогая!».
Тут справа истерично задребезжал звонком трамвай, и я, вздрогнув, двинулся дальше.
«И что теперь делать?! Ловить длинного и бить ему морду?! А толку-то? Но главное: зачем за мной следить?! Куда я с подводной лодки денусь?!».
Дома я обнаружил дрыхнувшую в моей рубашке Виагру, всё тот же бардак в комнате; на кухне – лужу кофе на столе и осколки разбитой чашки.
– З-зараза! – процедил я сквозь зубы, вернулся в спальню и воткнул тройник обратно в розетку. Очнувшийся телевизор заорал на предельной громкости что-то тошнотворное. В смысле – попсовое.
Я заорал вместе с ним:
– Подъём!
Оксана открыла один глаз, произнесла, судя по движению губ матерное и, повернувшись на другой бок, закрыла голову подушкой.
– Я сказал – подъём! – подушка полетела в сторону, одеяло тоже, затем я всё-таки убавил звук. Чего, спрашивается, соседей пугать?!
– Вставай, красавица! С добрым утром!
Виагра села и мрачно посмотрев на меня, буркнула:
– И тебе по тому же месту! На фига орать-то?!
– Времени нет! – я вытащил из шкафа свой единственный костюм и критично осмотрел его со всех сторон. Дешёвка, конечно, но куда ж ты денешься?! Дрескод, понимаешь!
– Времени на что? – девица, порывшись в пачке, всё-таки выковыряла оттуда сигарету и, щёлкнув зажигалкой, прикурила.
– На то, что бы собраться! И мне, и тебе! Я уезжаю.
Оксана подняла на меня взгляд.
– Куда это ты уезжаешь?
– В Москву. К нашим партнёрам, – соврал я. – В смысле – к партнёрам нашей фирмы. А ключи от квартиры я отдам своим друзьям. Они приехали из области на несколько дней, им жить негде.
– Ладно, – Виагра скривилась. – Ты мне денег на такси подкинешь?
– Нет у меня денег. Тебя же, вон…. – я кивнул в сторону окна, – твой родственник довезёт.
