– Ой, молодец, Гришка. – Эмилия Григорьевна широко улыбалась, приложив ладони к груди. – Все молодцы!
– «Пятая колонна» лучше всех, – сказала Некрасова, глядя на Рихтера.
Саша тоже посмотрел на нее и улыбнулся в ответ. Палкин заметил эти переглядывания, демонстративно поднял вверх руки и пару раз громко хлопнул в ладоши, чтобы привлечь внимание.
– Не блестяще, конечно, но недурно. – Он повесил улыбку себе на лицо.
– Недурно? – возмутился Макаров. Он не играл с остальными, потому что чинил колонку. – Ты хоть что-нибудь понимаешь в музыке?
– Здорово, что у нас в школе есть такие талантливые ребята. – Палкин сделал вид, что не заметил слов басиста.
– Э! Слышь, я к тебе обращаюсь! – Макарова это разозлило. Он отложил инструменты и встал из-за колонки.
– Коль, не надо, – попытался успокоить его Рихтер.
– Не ну ты слышал? «Недурно», – Макаров передразнил снобистскую интонацию Палкина. – Типа понимает в музыке больше нашего и может кого-то оценивать.
– Я не хочу никого обидеть. – Володя нарочно даже не смотрел в сторону Коли. – Вы замечательные музыканты – это сразу видно. Но выбор композиции… Я думаю, это не совсем то, что может понравиться нашему гостю.
– Мы играем то, что нравится нам, – ответил Саша. – И нас слушают такие же, как мы.
– На ваших личных концертах – пожалуйста. Но тут, Саш, другой случай. Не вам выбирать, что играть. – На последней фразе улыбка Палкина перестала быть искусственной и стала искренней.
– А кому выбирать? Тебе, что ли? – Колю все больше задевало поведение президента школы.
– Я думаю, – Палкин поднял вверх указательный палец и повысил голос, чтобы перебить Макарова, – лучше всего сыграть гимн России.
– Что? – усмехнулся басист. Остальные участники группы удивленно переглянулись.
– Да! Уверен, это то, что нужно.
Палкин с удовольствием наблюдал за растерянными музыкантами. Боковым зрением он заметил, что Некрасова смотрит на него. Володя расстегнул пиджак и засунул руки в карманы брюк – так, по его мнению, выглядит поза уверенного в себе человека. Палкин слегка повернул голову в сторону окна, чтобы Аня могла видеть его профиль – он считал, что так кажется симпатичнее.
– Знаешь, Вов… Нет, это уже слишком. – Рихтер выдернул шнур из гитары.
В этот момент в актовый зал зашла директриса.
– Здравствуйте, ребята. – Она оглядела зал. – О, Эмилия Григорьевна, вы тоже здесь? Пришли послушать сына?
– Да. – Руновская подошла к ней поближе. – Ребята замечательно играют. Вот только ваш президент, – она пренебрежительным жестом указала на Палкина, – считает, что разбирается в этом деле получше, чем музыканты.
– Елена Николаевна, рад, что вы зашли! – Володя перебил Руновскую и радушно распростер руки, обращаясь к директрисе. – Как раз думал, хорошо бы вам все показать.
– Показывай, Володя, как вы расходуете наши тридцать тысяч. – Директриса прошла мимо Эмилии Григорьевны и встала рядом с Палкиным.
– Ты слышала? – спросила Аня у Матвеевой. Они обе стояли в стороне, у окна.
– Что?
– Директриса сказала, что дала на мероприятие тридцать тысяч. Володя говорил только о пятнадцати.
– Оговорилась, наверное, – Матвеева пожала плечами.
– У вас конфликт с музыкантами? – первым делом спросила директриса у Палкина.
– Ну какие могут быть конфликты, Елена Николаевна? Я предложил ребятам сыграть гимн России для нашего гостя. Думаю, в рокерской аранжировке это будет шедевр.
– Замечательно, – сказала директриса. – А у нас еще есть гимн области. Вы знаете его? Там замечательный патриотичный текст. – Она глянула на музыкантов. Парни собрались в центре сцены и, хлопая глазами, смотрели на директрису и президента.
– Точно! – воскликнул Палкин. – Гимн России и гимн области. Прекрасная идея. – Он смотрел на «Пятую колонну» и еле сдерживался от смеха: – Ребята, это будет бомба! Это ваша минута славы! Вы будете бесподобны! Я уверен, это очень понравится нашему гостю из министерства, – шепнул он директрисе, ударив на слово «очень».
– Прекрасно, – ответила Елена Николаевна.
Рихтер переглянулся с друзьями. Он поразмыслил минуту, потом вышел вперед и обратился к директрисе:
– Елена Николаевна, извините, но гимны мы играть не будем. Мы собирали группу как раз для того, чтобы перестать играть гимны, марши, классические романсы и серенады. Мы рок играем. Понимаете? Вот «ШАРЫ» только что сыграли, всем вроде понравилось.
– Да, ребята замечательно играют, – подтвердила Эмилия Григорьевна.
– Хотите, мы вам сейчас сыграем что-нибудь? – предложил Саша.
– Не нужно, – директриса жестом остановила музыкантов, которые уже направились к инструментам. – Вам, молодым, это, может, и нравится, но старшее поколение предпочитает более традиционные композиции.
– Мне нравится, хотя я тоже из старшего поколения, – подметила Руновская.
– Эмилия Григорьевна, я тоже мать и все понимаю, – снисходительно заметила Елена Николаевна. – Тут ваш сын играет. Вы априори не можете быть объективной. – Она снова посмотрела на музыкантов: – Ребята сыграют, что нужно. Я думаю, они без проблем подстроятся.
– Я тоже так считаю, – добавил Палкин.
Рихтер в раздумьях стучал пальцами по деке гитары.
– Ну ладно, – сказал он спустя минуту и повернулся к друзьям: – Собираемся, ребят.
– Что? – одновременно спросили директриса и президент.
– Уверен, вы легко найдете музыкантов, которые сыграют вам гимны, – пояснил Саша. – А мы – сцену для нашего репертуара.
– Вот как. – Палкин прикусил губу от злости.
– Да, вот так, – поддразнил его Рихтер. – Ищите другую группу.
– Это проблема? – директриса посмотрела на Володю.
– Нет. Ничуть, – ответил Палкин. – Музыкантов нынче как грязи. Найду других. А эти пусть играют, где им нравится: хоть в переходах, хоть в кабаках.
– Не вижу в этом ничего плохого, – сказал Саша.
– Тогда, – Елена Николаевна перевела взгляд на Рихтера, за спиной которого парни уже собирали инструменты, – можете идти. Творческих успехов.
– Ага, спасибо, – сказал Саша, повернувшись к ним спиной.
Первым спустился со сцены Руновский. Мама взяла его гитару, сам Гриша закинул на плечо рюкзак и откусил пирожок из просаленного пакета. Вместе они вышли из зала. Следом к выходу потянулись Назарук и Макаров, которые вдвоем выволокли барабаны и бас.
– Пацаны! – окликнул их Киреевский. – А вы что, где-то еще играете?
Не успели музыканты ответить, как его позвал Палкин:
– Ваня! В коридоре еще три стенда остались. Притащите их вместе с Сережей.
– Ладно, – ответил Киреевский и прошел мимо музыкантов. – Пойдем, Серега.
Уваров трусцой побежал за ним. Макаров и Назарук следом вышли в коридор в охапку с инструментами. Последним со сцены спустился Рихтер. Перед уходом он обернулся и посмотрел на Некрасову. Она стояла дальше всех, у окна, и тоже смотрела на Рихтера. Она пошла было ему навстречу, но на полпути ее остановил Палкин, схватив за локоть:
– Аня, покажи Елене Николаевне статьи, которые вы с Ваней подготовили.
– Да, я хотела бы взглянуть, – сказала Елена Николаевна.
Аня посмотрела на директрису, потом на Володю, потом на Сашу, который стоял у выхода, а затем снова на директрису. Некрасова нервно теребила воротник. Отчего-то застегнутая на все пуговицы блузка, узкая юбка и туфли на каблуках казались ей сейчас особенно тесными и неудобными.
– Хорошо, Елена Николаевна, давайте посмотрим, – сказала наконец Некрасова.
Она повела за собой директрису и Палкина к подоконнику, где лежали листы со статьями. Рихтер посмотрел ей в спину и, расстроенно опустив голову, вышел из зала.
Глава 6
– Володя, подойди на минуту, – подозвала президента Некрасова, когда все уже расходились из актового зала.
Палкин подумал о приглашении в кафе. Он пригладил волосы, поправил галстук, но потом вспомнил, что теперь у него другие приоритеты и на свидание денег нет. Вова подождал минуту, чтобы Матвеева, Уваров и Киреевский вышли из зала и оставили их одних, и только потом, смущенный, подошел к Некрасовой.
– Ты, наверное, про кафе хотела узнать? – спросил Палкин, потирая лоб. – Знаешь, сейчас мне немного не до этого, много забот навалилось. Давай отложим?
– Я не об этом. Я хотела уточнить, какой у нас бюджет.
– А-а… понятно. – Володя прокашлялся и почесал затылок. – Я же объявлял на собрании – пятнадцать тысяч рублей на все, – ответил он, не глядя на Некрасову.
– Просто я слышала, как Елена Николаевна говорила о тридцати тысячах…
– Когда? – резко перебил ее Палкин.
– Только что. Когда она зашла в зал. Сказала: «Показывайте, как вы потратили тридцать тысяч».
– Ну нет. – Володя помотал головой. – Ты ослышалась, наверное.
– Как же? У меня нет проблем со слухом. Вот она заходит, здоровается со всеми, – Аня шагала по залу и жестикулировала, будто руками передвигала воображаемую фигуру директрисы, – переговаривается с Руновской, потом подходит к тебе и спрашивает про тридцать тысяч.
– Нет, это точно не так. – Володя развел руками и снова помотал головой, как заведенная кукла. – Наш бюджет пятнадцать тысяч, сама же Елена Николаевна утвердила его. Я уже получил деньги в бухгалтерии. – Он опять прокашлялся в кулак и посмотрел время на телефоне. – Так, мне пора идти заниматься… ну, это самое… новых музыкантов искать, вот. Нет времени на разговоры, извини. – Володя прошел мимо Ани, взял портфель и, уходя, обернулся к Некрасовой: – Работай над статьями, Аня, и не отвлекайся. Иди домой.
Он ушел. Некрасова, сложив руки на груди, стояла посреди пустого зала и слушала удаляющиеся шаги Палкина в коридоре.
Она медленно подошла к окну, возле которого на столе были разбросаны статьи, потом так же медленно, словно под гипнозом, собрала листы в папку, уложила ее в сумку и вышла из зала. Сначала Аня направилась к выходу, но, уже видя дверь перед собой, развернулась и зашагала в другую сторону.
Некрасова перешла в административное крыло здания и постучалась в приемную директрисы.
– Елена Николаевна уже уехала, – доложила ей секретарша.
– Но она только что была в актовом зале…
– И сразу уехала, – закончила за ней секретарша. – У нее конференция в областной администрации. До завтра ее не будет.
Аня молча кивнула, вышла из приемной и постучалась в соседний сто второй кабинет – бухгалтерию.
– Привет, Анечка, – радушно поздоровалась главный бухгалтер.
Лидия Петровна, главбух школы, была подругой детства матери Ани. Если они встречались в коридоре, Лидия Петровна всегда с улыбкой приветствовала Некрасову. Первое время после смерти мамы Аня приходила к ней в кабинет, чтобы делать уроки, пока отца не было дома. Лидия Петровна помогала девочке с математикой и угощала печеньем.
– Печенье хочешь? Вот, возьми из пиалы, сама испекла вчера, – предложила главбух.
Аня взяла одно печенье. Она знала, что Лидия Петровна расстроится, если не взять.
– Можете мне помочь, пожалуйста?
– Конечно, Анечка. Давно ты ко мне с задачками по алгебре не подходила.
– Нет, у меня другое дело. Я же участвую в подготовке мероприятия для встречи проверяющего из министерства.
– Так…
– Я бы хотела уточнить: какой бюджет нам выделила школа?
– Это можно.
Лидия Петровна поднялась со стула, подошла к шкафу и вытащила толстую папку. Полистав минуту бумаги, она нашла нужный документ.
– Вот. – Она ткнула пальцем в напечатанную цифру. – Тридцать тысяч.
– Все-таки тридцать?
Лидия Петровна показал Ане документ.
– Да, все-таки тридцать, – повторила за собой Некрасова.
– А зачем тебе? Что-то не так?
– Подскажите еще, а Володя Палкин, президент школы, всю сумму забрал?
