– Гаврюк, вот всё, что ты спросил у меня, можешь спросить у комдива. Он тебя пошлёт, а потом скажет обратиться выше. Тебя и там пошлют, а потом пойдёшь дальше наверх спрашивать. Устраивает тебя такая перспектива?
– Я всё понял, Валерий Алексеевич.
– Вот и хорошо, тёзка, – сказал Томин и отложил в сторону бумаги. – Не вы первые задаёте такой вопрос. Я сам не знаю, почему. Наверняка того состава, что находится в Афганистане, не хватает для решения задач.
Прав командир. Если верить истории, изначально в Афганистане думали управиться быстро и потом вывести войска, когда работа по наведению порядка будет выполнена. Да только всё оказалось сложнее.
Партизанская война духов, которых готовили, в том числе пакистанские и британские инструктора, будет вестись ещё очень долго. А британцы по части диверсий, ударов в спину, умению нагадить и провоцировать, впереди планеты всей уже давно.
– Так, вы ещё здесь? Отдыхать и завтра на работу, – указал в сторону двери командир, и мы не смели больше задерживаться в его кабинете. – Родин, останься на минуту.
А я ждал этого! Не сомневаюсь, что сейчас мы с Валерием Алексеевичем поговорим по поводу моей «чудесной» беседы с Пуповым и неожиданной встречи с Поляковым.
– Слушаю, товарищ командир, – сказал я, подойдя ближе к столу.
– Догадываешься, почему задержал тебя? – спокойным голосом спросил Томин, когда Валера захлопнул дверь.
– Есть пара вариантов.
– Тогда начну с твоей встречи с особистами. Заставлять рассказывать тебя я не имею права. Однако мы с тобой в одном коллективе находимся и скоро снова полетим на задание. Мне бы хотелось, чтобы я мог тебе доверять полностью.
– Доверять вы мне можете, товарищ командир. Особый отдел интересовался нашей с Гаврюком атакой…
– Это я уже с вами обсудил и высказал всё, что по этому поводу думаю, – сказал Томин, пристально посмотрев на меня.
Тогда чего меня спрашивать? В остальном, никаких особых моментов в разговоре с Пуповым я не заметил. Разве только…
– Товарищ полковник, смею предположить, что где-то вы не нравитесь товарищу Пупову. Зуб он на вас точит сильный…
– Да я его знать не знал, пока ты с ними не поговорил, – сказал Томин и встал со своего места. – Двести тридцать шестой полк мало кто жалует, поскольку работаем мы много. И времени у нас на комиссии нет с их тетрадками и бумажками. Вот и пытаются нагадить со всех сторон.
– Понятно, – сказал я.
– Чего понятно? – опешил Валерий Алексеевич. – Работать надо, а не уши распускать у меня здесь. Кругом и отдыхать, Родин.
То работать, то отдыхать – не поймёшь этих начальников! Сами не знают, чего хотят.
– Ой! Что вы себе позволяете? – вскрикнула девушка, которую я чуть было, не опрокинул на пол.
Товарищ Вещевая стояла в пикантной позе прямо за углом в коридоре. Оттого и наскочил на неё сзади жеребец вроде меня. Жаль, не успел рассмотреть получше вид сзади Оленьки Онуфриевны.
За размышлениями о сказанных словах Томина, я не заметил её наклон и сшиб с ног в коридоре. Создание, в погонах лейтенанта медицинской службы, полетела носом вперёд.
Не разбила бы только свой вездесущий и миниатюрный прибор для обоняния.
– Перестаньте… меня хватать, – отталкивала меня Вещевая, когда я помогал ей подняться и оттряхивал её от пыли.
– Я прошу прощения, Ольга Онуфриевна, но вы та-а-ак остановились, что я не мог пройти мимо, – попытался я её поддёрнуть, поднимая с пола серебристую серёжку.
– Конечно, кобель, да и только! Мимо девичьей задницы пройти не может, – ответила она, поправляя воротник рубашки.
Естественно! Особенно мимо такой-то задницы! На её правом ухе отсутствует одна серёжка, которую я, похоже, держу сейчас в руке.
И ведь будет отпираться, что не теряла.
– А вы чего там потеряли? Сережку, небось? – спросил я, готовясь протянуть ей потерянную драгоценность.
– Нет, у меня… шнурки развязались, – волнуясь, соврала Ольга, касаясь правой мочки уха своими аккуратными пальчиками.
Хм, а наш Вещий Олег, похоже, посетил маникюрщицу! Ноготочки аккуратные и покрашены светлым лаком. Симпатично смотрятся.
– Никогда не думал, что на женских туфлях есть шнурки, – сказал я, кивнув на ноги Вещевой, которые были обуты в чёрные туфли на низком каблуке. – Вот ваша серёжка.
Отдав Ольге её вещь, я пошёл дальше, чувствуя на себе виноватый взгляд красавицы. Эх, намучается кто-то с ней.
– Сергей… Сергеевич! – позвала меня Ольга.
– Да, слушаю вас, – медленно повернулся я, когда Вещевая подходила ко мне ближе.
Ну, вот и молодец! Сейчас наша сестра милосердия должна сказать, что была не права. Мол, прости, Серёжа, и давай поужинаем в нашем общежитии. Романтический стол со свечами на кухне, макаронами-рожками из красно-белой коробки и молочными сосисками. Хотя, нет! Мне больше по душе сардельки.
– Вы… вы углублённый медосмотр не прошли. Если завтра не пройдёте, буду…
Вот только скажи «это», и я тебя убью, Айболит в юбке!
– Если не пройдёте, то я… я вас отстраню от полётов, – быстро протараторила она окончание фразы и заспешила вперёд по коридору.
М-да, зато задницау неё – огонь!
В общаге первым делом я принял душ и планировал лечь поспать. Да только как тут отдохнёшь, если за стенкой кураж-бомбей с самого утра.
Ритмы Битлз и Антонова, звон стаканов и танцы – знатное застолье там идёт. После нескольких минут безуспешных попыток уснуть, решил прибегнуть к самому лучшему снотворному в авиации – чтению учебника по аэродинамике.
Не заметил, как провалился в сон. Палящее солнце сверху, а под крылом снега горных хребтов. Мой самолёт прекрасно себя ведёт в простейших условиях и ничто не может нарушить этой безмятежности.
Сильный удар в правый бок и вот всё закрутилось. В кабине дым, а я не слышу самого себя. В ушах только сирена, а над головой пронёсся чёрный самолёт…
Проснулся я от громкого стука в дверь. За окном уже темно, а на часах девять вечера. Соседи по-прежнему на волне радости и не знают печали.
К чему был этот сон? Причём здесь какой-то самолёт.
– Серый, я долго буду ждать? – кричал Марик пьяным басом, колотя в дверь.
Не самый желанный гость, но не открывать тоже нельзя.
– Чего тебе? – спросил я, открыв дверь.
– Поговорить хочу… ик, – еле стоял на ногах Барсов. – Ты чё, такой… ик… крутой, что сразу духов с пушки расстрелял?
– Так уж сложилось. У тебя всё?
– Не-е-ет! – крикнул он. —Я…я более перс… пекперс… венти…
Сомневаюсь, что в таком состоянии он сможет сказать слово «перспективен».
– Я более хорош. А ты лишь сосунок…, – сказал Марик и припал к стене.
– У тебя всё? – спросил я.
– Нет, мы ещё… не договорили!
Разговаривать дальше не было смысла. Я перекинул руку Марика поверх своей шеи и довёл это пьяное тело до его комнаты. Там по-прежнему был праздник. Трое мужиков рассуждали о проблемах с женщинами и о пути коммунизма. Очень схожие темы, хочу заметить.
– Чего празднуете? – спросил я. – Новый год через неделю только, – продолжил я, но никто из собравшихся в нашу сторону не посмотрел.
– А ты кто? – крикнул мне лысый парень в грязной майке и серых семейках.
– Я вам пять секунд даю, чтобы не объяснять. Живо отсюда!
Ну, хоть здесь силу не пришлось применять. Уложил Марика на кровать, и когда был уже возле двери, Барсов слегка очухался.
– Я всё равно лучше тебя… ик. Ты конченый. Так комэска… ик… сказал.
Пьяному сейчас ничего не объяснишь. С утра он даже и не вспомнит, кто его притащил в комнату.
На следующий день после постановки задач, Гнётов, исполнявший сегодня обязанности комэски, строго указал мне пойти в санчасть и пройти УМО.
– Родин, чего боимся идти-то? Какие-то проблемы со здоровьем? – спросил он, вызвав меня к себе в кабинет.
– Никак нет. Я сам не знал, что мне нужно проходить УМО именно сейчас. Только с училища пришёл и опять?
– Мы неизвестно, насколько в Афган перебазируемся, а выйдет медицина у тебя и где ты там её будешь проходить?
Я почему-то думал, что на войне такие мелочи опускаются. Ошибался.
– Разрешите идти? – спросил я.
– Погоди, – сказал Гнётов и достал какой-то лист из ящика в столе. – С дивизии командиру полка, сказали, написать список отличившихся во время операции. Буянов предложил вас с Гаврюком. Не против?
– А кто был бы против? – улыбнулся я.
– Само собой, что никто. Я предложил тебя наградить медалью «За боевые заслуги». Как ты к этому отнесёшься?
– Большая честь, товарищ капитан.
И правда – как ещё отнестись к тому факту, что тебя представляют к награждению государственной наградой?
– Иди. Будем тебя представлять.
Интересно, если мне столь высокую дают награду, что тогда ожидает Валеру? Может, к званию Героя Советского Союза представят? Но это вряд ли. А вот если в самом Афгане что-нибудь с ним сделаем, вот тогда точно дадут.
Хотя, по мне так лучше бы войны не было.
Санчасть нашего полка – это небольшое двухэтажное здание с облупленными стенами и подгнившими окнами. А вот внутри – образец чистоты и порядка. Растительности в горшках столько, что кислорода, как мне кажется, здесь больше, чем на улице. Красочные плакаты, нарисованные от руки, вещают о вреде курения, употребления алкоголя, пользе закаливания и занятий спортом. Особое место уделялось прививкам от всего, чего только можно. Даже отдельный вход был с улицы в прививочный кабинет.
Второй этаж выделен под лазарет, а на первом расположены кабинеты врачей. Здесь же обитает Склифосовский нашего полка – Ольга Вещевая.
По рассказам фельдшеров и врачей, Ольга Онуфриевна очень тщательно следит за здоровьем военнослужащих полка, чистотой помещений санчасти и регулярностью прививок.
Вот и сейчас, она объясняет двоим лётчикам, насколько необходимо и важно делать вакцинацию.
– Оленька Онуфриевна, всё у нас сделано. Вот, и штампики стоят, – показывал один из них Вещевой книжку с прививками.
– Мальчики! Ну детский сад! – негодовала Ольга, покачивая головой. – Меня не проведёшь. Я видела, как вы сбежали. Буду вынуждена доложить командиру вашей эскадрильи. Вы из какой, кстати?
Ага, так они тебе и сказали, принцесса!
– Сестрица! Ты что, издеваешься? – улыбался второй. – Вот книжки с отметками.
– Мне нужен номер вашей эскадрильи, – настойчиво повторила Ольга, но парни только махнули на неё рукой.
– Записывай, номер четыре.
– Пишу… стоп, а такой нет, – удивилась Ольга. – Зачем же вы… обманываете? – чуть уже не плача говорила Вещевая, но парни всё улыбались.
– Оленька Онуфриевна, ну идите. Хотя, давайте, мы вам прям тут наши попы покажем, и вы проверите сами, – сказал один из них и оба заржали, словно кони.
Надо выручать девчонку. Я парней понимаю, но даму в обиду дать не могу.
– Здорово, ребят! – поприветствовал я их.
– Серёга! Как сам? Поздравляю с первым боевым.
– И ещё каким! Хорошо вы с Валерой Гаврюком с пушки постреляли.
– Всё, как учили, – сказал я. – Ольга Онуфриевна, я бы вам хотел сказать спасибо, – подмигнул я Вещевой, но она посмотрела на меня непонимающе, и отошла к регистратуре.
Ребята тоже не поняли этой благодарности. Типа, за что можно благодарить нашего противного начмеда?
– Серый, а ты чего такой благодарный? – шепнул мне один из ребят. – Колись, ночку провёл с врачихой?
– И как она? – спросил второй.
– Да она-то хорошенькая, только у нас с ней ничего. Короче, мужики. Прививка реально помогает. Я тут недавно однокашника встретил, так он какой-то заразой переболел. Тоже не ставил прививки. А теперь всё, – печально вздохнул я.
– Что, всё? Умер?
– Ну не ври, Серый?! Сейчас ещё скажи от гриппа он «кони двинул»? – махнул второй руками.
