– Конечно, приезжай! – зазвучал из трубки радостный голос Де?яна.
Я почти видела, как он тянется к стоящей за кроватью гитаре, чтобы перенести её в маленький хозяйственный домик в конце их двора и устраивать для меня ночные концерты.
– Надеюсь, ты надолго?
Хотелось бы навсегда.
– Пока не знаю. Нужно ещё с папой поговорить…
– Если нужно тебя отпросить – только намекни.
– Спасибо! Возможно, мне это даже понадобится, – на мгновение задумалась я, а потом перешла к остро интересующей меня теме: – Ты случайно со Стефаном не пересекался?
– Знаешь… нет. Давненько его не видел.
Я сникла. В груди зародилось неприятное чувство тревоги: не случилось ли чего дурного, пока я училась и думала о том, как признаться в своих чувствах.
– Вот приедешь – и узнаешь всё сама, – пообещал бодрый голос брата.
– Ладно. Я тогда позвоню позже, когда буду знать точную дату.
– Лады.
Отложив телефон, я почесала руку. Потом плечо. Но зуд всё равно не спешил проходить. Совсем уже изнервничалась! Пришлось выпить две таблетки валерьянки, чтобы не раздражаться ещё больше из-за желания почесаться.
В сегодняшний размеренный день буря пришла совершенно неожиданно. Я как раз загружала бельё в стиральную машину, когда в квартиру, сильно хлопнув дверью, ураганом ворвался папа. Услышав своё имя, выкрикнутое с порога, я снова автоматически потянулась к плечу, чтобы почесать его.
– Привет, – я опасливо выглянула из ванной и увидела злое лицо папы.
–Ты была вчера в своём приюте?! – рявкнул он и закатал рукава, отчего мне сразу стало не по себе. – Ты принесла эту заразу в дом?
Папа выставил передо мной руки, которые от запястий до локтей были в непонятной сыпи. Секундой позже он уже грубо закатывал рукава моей рубашки, чтобы увидеть расчесанные кисти рук в точно таких же, как у него, мелких пятнышках. Я забыла, как дышать, когда поняла, что в самом деле заразила нас чем-то.
– Ты что, с бомжами водишься?! Или по мусоркам лазишь?! – кричал отец.
От злости он мерил шагами коридор, не в силах стоять на месте.
– Нет… – только и смогла промямлить я.
Я не видела выхода из этой безумной ситуации. Мамы дома не было, а только ей под силу утихомирить разбушевавшегося отца.
– Мы ради тебя на старости лет поменяли место жительства и работу! Чего тебе не хватает, что ты никак не успокоишься?! Что нам с матерью ещё сделать, чтобы вбить в твою голову, что всё это, – он широко махнул руками, – ради твоего будущего?!
Нужно молчать. Не надо отвечать на агрессию: он слишком зол. Сейчас поругаемся, потом только хуже будет. Но как же противно и больно, когда тебя так упрекает родной человек… К чувству вины за непонятную сыпь прибавилась ещё одна вина: за то, что я якобы вынудила родителей пожертвовать чем-то ради меня. И вдруг, потеснив вину, во мне всколыхнулась тихая злость.
– Я не просила ни о каких жертвах, – сдавленно проговорила я.
К горлу подступил комок, а глаза были готовы наполниться слезами. Как ни старалась, я не могла успокоиться.
– И ты не рада, что можешь спокойно учиться и не думать как прокормить себя? – не унимался отец.
Теперь он стоял напротив и ожесточенно жестикулировал прямо перед моим лицом. Хотелось вжаться в стенку до полного исчезновения.
– Как бы ты вообще работала?! Только и умеешь, что за своим компьютером сидеть, да вши перебирать у дворовых котов!
Ах, вши перебирать?!
– Да я делаю хоть что-то, чтобы сделать мир добрее! Я вижу, как плохо бывает животным, о которых никто не может позаботиться. Почему я должна стесняться своей добросердечности? Я же не трачу на это миллионы и не прошу твоей помощи!.. Да, я виновата, что мы заразились чем-то, но дело ведь не в этом! Тебе же просто нужен повод! За что ты меня так не любишь, папа?! Что я такого сделала?..
Отец снова собирался разразиться гневной тирадой, но вдруг запнулся: будто смог осознать что-то важное за эти короткие секунды. Каким-то шестым чувством я поняла, что его настроение изменилось.
Он ушел в комнату, ничего больше не сказав. Наверное, так было даже лучше. Перейти черту, когда находишься на эмоциях, слишком легко. Только неизвестно, сколько времени нужно будет потом потратить на исправление ситуации. Семья на то и семья, чтобы не быть безразличными друг к другу; поэтому нас так сильно цепляет любое столкновение интересов.
Едва добравшись до кухни, я почувствовала, как сильно стучит сердце. Пульс подскочил буквально за мгновение, от чего в глазах сразу же потемнело. Уже сползая на пол, я зацепилась за ящик с лекарствами и смогла вытащить успокоительное. Да что это такое?! Понадобилось не больше пяти минут, чтобы лекарство подействовало. Хвала небесам, вроде всё обошлось. Я переползла на диван и взяла телефон: если что, позвоню маме. К отцу обращаться отчаянно не хотелось: он и так считает меня ни на что не способной.
К большой радости, ни к кому обращаться не понадобилось. Я пролежала до самого прихода мамы, больше не чувствуя сильного недомогания. По маминому спокойному состоянию я сделала вывод, что она либо растеряла весь гнев по пути домой, либо чесотка её не зацепила.
– У тебя есть сыпь? – это был первый папин вопрос.
– Немного, – ответила мама и поставила на стол пакет из аптеки, в котором находились три бутылочки серной мази. – В садике объявили карантин на десять дней.
– Из-за тебя?
– Нет. Так совпало, что у двух детей тоже обнаружили чесотку. Кто кого заразил – непонятно.
Ну, на меня хотя бы не наорали снова. Беда только с карантином для папы. Десять дней его абсолютно не устраивали. Сегодня он отпросился с работы под предлогом повышенного давления. Что делать ещё девять дней, если не хочешь светить у врача такую стыдную болезнь – непонятно.
Мама и здесь спасла ситуацию. Она пообещала достать папе через троюродную сестру больничный дней на пять – по более благовидной, чем чесотка, причине. Да, это было не бесплатно, но приходилось выкручиваться: иначе семья могла потерять значительно больше. Папа работал в престижной фирме, где многое зависело от связей и отношений между коллегами и руководством. Признаться коллективу, что ты подхватил чесотку от нерадивой дочери – это, возможно, не финал карьеры, но очень-очень плохой эпизод в ней.
На семейном совете было решено выждать оговоренные пять дней, утром и на ночь смазываться серной мазью и, конечно, сегодня же перестирать всю одежду и продезинфицировать поверхности.
После молчаливого ужина каждый приступил к исполнению своих обязанностей. Барабан стиральной машины крутился не переставая, влажной чистой одеждой завешивались все имеющиеся в квартире верёвки и батареи, до блеска отмывались поверхности шкафов, столы и полы. Плюше также не удалось избежать участи быть не только помытой, но и обработанной по всем вычитанным в интернете правилам.
К ночи в квартире были слышны только обиженное фырканье мокрой кошки и недовольное бормотание чешущегося папы. Впрочем, я тоже чесалась и бессильно злилась. На кого? На себя, наверное. Или на то, что обстоятельства сложились именно таким поганым образом. В перерыве между стиркой и уборкой мне удалось позвонить девочкам в приют и узнать о судьбе моего несчастного спасённого кота. На радость, со всеми, кроме Литы, всё было в порядке. Но она заверила, что знала, на что идет, когда лично принимала бездомыша. Оказалось, у моих коллег опыта побольше, поэтому питомец был своевременно отправлен в ветеринарку, а после неё – в отдельную комфортабельную клетку, чтобы не заразил остальных.
Когда волна злости и страха схлынула, меня до краёв затопило чувство невыносимого стыда. Из-за одного доброго дела случилось столько неприятностей! Хорошо хоть получилось скрыть свою самодеятельность в виде притаскивания бездомышей домой.
По-хозяйски устроившись на подушке прямо над моей головой, Плюша сладко мурлыкнула и потянулась, примостив пушистые лапки практически на мой лоб. Вот ведь эгоистка. Но такая любимая. Под одеялом было тепло и уютно, особенно сейчас: когда за окном вовсю неистовствовала непогода. Судя по всему, жара сменится затяжными дождями, как и два года назад. Я повернулась на бок, чтобы не смотреть в дверной проем, и подавила тяжелый вздох: долго же будет сохнуть выстиранная одежда. Что ж так невовремя все?.. Поездка в Радомнов отодвинулась на целых десять дней: не хватало еще заразить Стефана и брата, великодушно согласившегося меня принять.
***
От незапланированного родительского отпуска я не ожидала ничего хорошего, особенно учитывая его причины. К счастью, в этот раз я ошиблась. Смирившись с чесоткой, мы неплохо проводили время: готовили блюда по новым рецептам с мамой, всей семьей вечером смотрели фильмы и даже пару раз выбрались вечером на прогулку, когда было не слишком жарко.
После очередного позднего чаепития я решилась на разговор.
– Пап.
Он уже собирался уходить спать, но я решила, что поговорить нужно сейчас – пока в нашем доме снова воцарилась атмосфера взаимопонимания.
– Извини, что из-за меня получилось столько проблем. Я правда не хотела никому приносить лишние заботы и впредь обещаю быть осторожной. И тысячу раз подумать перед тем, как что-то сделать.
– Всё нормально, – быстро откликнулся папа, без тени злобы или раздражения в голосе.
Видимо, тоже всё переварил и понял, что мы оба были неправы.
– Мы тебя любим. Спокойной ночи.
Последние слова были сказаны им немного поспешно и уже на выходе из комнаты. Папа редко выражал словами любовь – так уж его воспитали. Но прозвучавшего хватило для того, чтобы вина в моём сердце уже не была таким неподъёмным грузом. «Мы тебя любим» – это не только признание, но и просьба о прощении за свою горячность.
Ситуация в семье как будто бы налаживалась. Я осознала свою эгоистичную ошибку и решила отказаться от бездомных животных в квартире. Иногда казалось, что важные знания доходили до меня только через какие-то критические ситуации. Это напрочь лишало возможности подготовиться к очередному изменению взгляда на мир. Но ведь опыт не экзамен – к нему не подготовишься.
Я попыталась уложить полученный урок в копилку своих знаний о жизни и глубоко вздохнула. Впереди ожидало не менее сложное приключение. Надеюсь, получится выяснить, что скрывает Стефан за своей отчужденностью.
Глава 2
Родной город встретил ласковым солнцем и приятным тёплым ветерком. Казалось, каждый дом и каждое дерево рады моему возвращению. Надеюсь, рад будет и Стефан… Мысль о том, что мы наконец встретимся, грела сердце трепетными надеждами.
До района, где я раньше жила и где по-прежнему живут Деян и Стефан, можно было добраться не больше чем за полчаса спокойным шагом. Поэтому с вокзала я решила уйти пешком. По пути с замиранием сердца вспоминала богатые на приключения летние каникулы. Мы с друзьями много времени проводили на озере или у речки: водили мыть собак, купались сами, плавали на лодках со старшими. Катались на велосипедах по просторной дороге в соседние деревни. Однажды мы уехали так далеко, что смогли вернуться домой только к ночи. Вся компания тогда получила от родителей по первое число! Было непонятно, кому досталось больше: мальчишкам, которые подговорили девчонок на такое путешествие, или девчонкам, которые так безответственно согласились на эту сомнительную затею.
Я шла и улыбалась: всё вокруг казалось особенным и напоенным чудесными воспоминаниями детства.
– Эми! Я думала, ты приедешь позже.
Мама Деяна встретила меня у самых ворот. Она только что вывесила постиранное бельё, поэтому провожала меня к дому, держа в руках пустой пластмассовый таз.
– Деян еще возится в летнем домике. Снова будете все ночи пропадать там?
– Такова уж традиция, – мило улыбнувшись, развела я руками.
Действительно, раз уж мы встретились летом, то без ночных посиделок под гитару никак нельзя было обойтись.
Деян – он же Дей для самых близких – при виде меня на пороге своего дома широко улыбнулся и заключил в крепкие братские объятия.
– Привет, сестрица!
– Привет! Прекрати, наконец, расширяться, – шутливо возмутилась я, когда почувствовала, что мои руки словно стали короче.
Но нет, это увеличился обхват груди брата. Хорошо, что мы были практически одинакового роста, иначе такими темпами он стал бы загораживать мне солнце.
– Ну… да. Нужно было сбросить напряжение. Ты же знаешь, гантели – мои самые верные подруги, – криво усмехнувшись, заявил брат и для большей наглядности согнул руку в локте, демонстрируя красивый рельеф мышц. Как будто майки без рукавов было недостаточно. В светло-серые глаза пробралась грусть.
– Опять Анжелика чудит?
Деян отмахнулся: мол, «потом расскажу», и проводил меня сначала в комнату – оставить вещи, а потом на кухню, где моя троюродная тетя и по совместительству его мама уже приготовила нам поздний обед. Она поинтересовалась делами моей семьи, успехами в учебе и личной жизни, а потом тактично удалилась, чтобы не мешать нам с братом откровенничать.
– Я никак не могу понять её поведение! – возмутился Дей, как только мы остались наедине.
Не успев прожевать кусочек котлеты, я лишь бросила на него вопросительный взгляд.
– Да я про Анжелику. Мы договариваемся о свидании, вроде вот-вот готовы сойтись и начать всё сначала, как буквально на следующий день я вижу её в крайне недвусмысленных объятиях другого чувака. Какого х… Кхм… В общем, ты поняла.
– И как долго у вас длятся эти непонятки?
– Месяца четыре. Может, пять.
– Послушай, она ведь тебя уже подставляла. Если вдруг вы действительно сойдетесь, разве ты сможешь ей доверять?
Деян задумался и начал ковырять вилкой оставшуюся на тарелке картошку. Я уж испугалась, что он выдаст что-то вроде «Моей любви хватит на двоих», но, к счастью, брат был более благоразумен. Хотя мне ли судить о правильности того или иного поступка в личных отношениях?
– Ладно, я подумаю, что с этим можно сделать.
– Не забывай, у тебя есть я и ещё два брата, которые всегда помогут, – напомнила я и подняла кружку с компотом.
Дей наконец улыбнулся и чокнулся со мной своим стаканом:
– Спасибо.
Как бы я ни любила своего брата, я, честно говоря, едва дотерпела до момента, когда можно было переодеться и наконец пойти к тому, ради кого вся эта поездка затевалась. Моя фигура была ещё далека от идеала, но я всё же решила надеть скромное летнее платье. На что надеялась – непонятно. Тем не менее, выглядеть сегодня хотелось по-особенному.
Я еще раз взглянула на себя в зеркало, пригладила волосы и поспешила к другу. В прошлый раз мы со Стефаном виделись в феврале. Тогда я была измотана сложной сессией, а он много работал. Нормально пообщаться не очень получилось. Интересно, насколько он изменился за эти месяцы?
Наша со Стефаном разница в возрасте была всего лишь год, а вот в росте – сантиметров пятнадцать. Помню, как удобно было захватывать его в объятия в моменты переживаний и прижиматься щекой к надежному плечу. Дурные мысли вмиг разлетались, оставляя только наслаждение запахом дерева или дыма, которым часто пахли футболки Стефана. Правда, чем больше я путалась в чувствах к этому человеку, тем меньше подходила к нему с такими объятиями: они были уже совсем не безобидно дружескими. Сложно не влюбиться, когда по соседству живет умный и красивый парень. Из худощавого подростка к выпускному классу Стефан превратился в высокого и крепкого парня. Большое количество физической работы, без которой никак не обойтись в частном доме с садом и огородом, помогло ему построить красивое подтянутое тело. Когда мы выбирались на пляж, далеко не одна девчонка заглядывалась на Стефана, что вызывало у меня внутри жгучую ревность.И всё-таки привлекательная внешность не стала решающей в моей влюбленности. То, что неизменно вызывало трепет в моей душе – это молчаливая заботливость Стефана и ответственность за каждое сказанное слово. С таким человеком хоть в огонь, хоть со скалы – если он говорит, что это необходимо, значит, так и есть.
Поздоровавшись с соседями, я завернула за угол, увидела знакомые коричневые ворота и с трудом сдержалась, чтобы не побежать. Калитка поддалась легко, но с привычным скрипом, на который тут же отреагировал хозяйский пес – Бер. Ну как можно пройти мимо собаки, когда она буквально выпрашивает ласку, весело размахивая хвостом и становясь на задние лапы. Я от души нагладила Бера, развернулась к дому и в нерешительности замерла.
Стефан возвращался с заднего двора и, судя по его реакции, не ожидал увидеть именно меня: только появившись из-за угла, он сразу же поспешно отскочил назад.
Будто бы я его совсем не заметила, блин!
Лицо тут же вспыхнуло от обиды.
– Стефан! Так ты меня встречаешь после долгой разлуки? – возмущённо позвала я и бросилась следом.
Оказалось, что парень не ушёл далеко: всего лишь прислонился к стене. Стоило лишь повнимательнее его рассмотреть, как желание скандалить и выяснять отношения исчезло. С друга спадали штаны, футболка висела на заострившихся плечах, поросшие неряшливой щетиной щёки впали, а под глазами залегли синяки. Меня настолько шокировала резкая перемена в его внешности, произошедшая за пару месяцев, что я даже не сразу нашла, что сказать.
– Я не думал, что ты приедешь вот так… – хрипло выдавил Стефан, избегая прямого взгляда. – Без предупреждения.
– Ты… поэтому не хотел со мной говорить?
Ответом мне было злое молчание. От внезапной догадки ноги стали ватными, но я устояла и – более того – вцепилась трясущимися руками в плечи парня.
– Ты болен? Это что-то настолько серьезное, что ты не хотел говорить мне?
На усталом лице Стефана отразилось удивление.
