Эштон вывел машину на дорогу. Редкие прохожие при виде них расходились, но особого внимания на машину не обращали. Будто привыкли.
Дорога к кафе заняла минут десять и за это время они проехали весь городок насквозь. Меланья смотрела на ряды улиц и только теперь поняла, что Листовка действительно стремительно растёт. Если в центре городка дома были в основном старые, то на окраине три улицы были из новых одинаковых домов. Значит, тут строят не только дома, а и целые улицы! Поразительно!
– Мы думаем, не закрыть ли свободный въезд. – Вздохнул Эштон. – Столько людей приезжает… Иногда не знаешь, за что хвататься, столько дел наваливается. В особо сложные времена хочется отсюда просто сбежать. – Он хмыкнул. – Но это же мой родной город. И бросить не могу и везде успеть тоже не могу. Городской совет ломает себе голову, но тоже ничего предложить не может. В смысле, из того, что сработает. Только работать больше.
– Закрыть свободный въезд? – Повторила Меланья. – Значит, мне повезло успеть сюда приехать. Значит, кому-то не повезет.
– Пока тянем. – Он крутанул руль и машина резко завернула за угол и остановилась у сплошной кирпичной стены. – Мне это тоже не нравится. Проблема в том, что наша идея разрослась так далеко, что перестала быть нашей. А терять над своим любимым детищем контроль, отпускать его в свободное плавание очень сложно.
Меланья улыбнулась. Он с таким сожалением говорил о проекте, будто тот действительно был его ребенком, живым человеком. Интересно, у него есть дети? И может, жена?
Улыбка невольно сползла с её губ. Почему Меланья не подумала, что у Эштона может быть семья? Или просто любимая женщина? Он не юный, ему под тридцать. Он такой интересный и привлекательный. Сильный и умный. Он как столб, который держит крышу. "На столбах держится весь мир". Эта фраза была написана на входе малой арены в запрещёнке. Меланью она никогда не трогала, но прямо сейчас фраза приобрела глубокий смысл, которого в ней не было видно раньше.
Неважно, есть у него жена или нет. Меланья всё равно будет считать его крутым.
– Вот и они. – Эштон посмотрел мимо нее.
Почти сразу к машине подошли двое мужчин. Увидели на переднем сидении Меланью, кивнули и спокойно уселись на заднее. Наверное, занятое переднее сиденье для них было в порядке вещей. Значит, Эштон часто кого-то тут возит.
– Меланья, знакомься. Это Велимир, это Крокус. Ребята, это Меланья, наш выездной секретарь.
– Раз познакомиться. – Коротко сказал Велимир, который оказался серьезным и хмурым мужчиной с поджатыми губами и небольшим шрамом на лбу.
– Приятно познакомиться. – Второй, блондин с пухлыми губами и почти без ресниц улыбнулся, но улыбка с его лица сползла, как только он посмотрел на Эштона.
– Мне тоже очень приятно. – Сказала Меланья.
– Они предлагают для продажи мех. – Тут же заговорил Велимир. – Соболь, лиса, медведь.
– Много? – Спросил Эштон.
– Прилично.
– Значит, они тут давно. – Эштон нахмурился и взялся за руль. Машина медленно тронулась с места и развернулась.
– У них база в Дмитровке. – Продолжил рассказ Крокус. – Но я думаю, баз две. Особенно если они занялись продажей. Одна база – рабочая, вторая – для торговли. И если они вышли в торговлю… Значит, им чего-то не хватает.
– Они могут просто налаживать связи. – Вставил Велимир.
– А это значит, что они планируют тут обосноваться надолго. Но что их может привлечь в наших местах с нашим климатом? У нас ничего нет, мы почти ничего не производим, только потребляем.
Они все задумались. Так, в тишине, машина выехала за город и свернула на просёлочную дорогу. Меланья смотрела в окно. Это не та дорога, по которой она приехала в город. Эта совсем старая, она настолько заросла, что ветви деревьев почти касались крыши машины, которая еле переваливалась по кочками.
– Вон за тем кустом поворот. – Указал вперёд Велимир. – Сразу останавливайся, лучше пешком пройтись. – Он замялся и добавил. – Мы не знаем, сколько их.
– Понял.
Эштон завернул за куст и остановился, заглушил мотор. Посмотрел на Меланью.
– Жди здесь.
Она кивнула. Конечно, было очень интересно узнать, что там, в домах, которые виднелись метрах в тридцати от поворота, но она же теперь на работе и не должна спорить с начальством. Не в первый же рабочий день!
Мужчины вышли из машины и пошли вперёд. Вначале она смотрела им вслед, но вскоре они ушли далеко и исчезли за высоким забором. И чтобы не ждать понапрасну, Меланья открыла папку с бумагами, которые ей выдали, и стала их изучать. Формы… Никаких форм не было, лишь пустые листы с полосами, на которых нужно писать текст и небольшой надписью в правом верхнем углу. “Администрация свободного северного города Листовка”. И всё.
Ну ладно. Придумает что-нибудь.
Странно это всё-таки… Меланья пощупала лист бумаги. Такая хрупкая? И в чём смысл писать на ней что-то важное? Всё равно надолго не сохранится. А писать неважное ещё более глупо. Зачем время тратить?
И всё же в идее переносить информацию на бумажный носитель было что-то свежее и заманчивое. Видимо, потому что это придумал Эштон.
Меланья положила ладонь на пустой лист и попыталась разобраться в себе. Ей нравился Эштон. Кажется. То, что он сделал, как организовал Листовку и навёл в ней порядок – это было здорово. Очень трудно. Меланья примерно представляла, сколько сил уходит на поддержание порядка в городе такого размера. Пусть даже у него помощники. В общем, она испытывала к нему уважение. Но разве это тоже самое, что испытываешь, когда гладишь кота? Или то странное чувство, которое прошлось по её спине, когда она увидела в коридоре общежития кривую ухмылку Ковбоя? Дурацкая кличка у него. Но взгляд… Будто что-то будит внутри. И всё же это чувство какое-то… тревожное. Будто ей не понравится то, что будет дальше.
А если понравится? Не попробуешь, не узнаешь, так ведь?
Значит, нужно понять, кто из двух мужчин может стать тем самым, кого искала Меланья. И дело даже не в личности, ведь у Эштона может быть семья, а Ковбой может оказаться пьяницей и психом, а в том, что чувствует Меланья. Чего хочет?
Наверное, просто нужно подождать, со временем всё станет на свои места.
Но Меланья не привыкла ждать. Жизнь научила её, что надо всегда действовать, если хочешь держаться на плаву, ты должен всегда быть начеку и в любой момент прекрасно ориентироваться в том, что происходит. Что творится вокруг. Поэтому просто ждать… это как-то странно. Но что, если просто попробовать? Меланья нахмурилась. Она привыкла, что должна делать всё сама. Должна хватать, вырывать зубами, отбиваться, защищать своё… должна!
Она снова провела рукой по бумагам. Потом перевела взгляд на дома. У забора стоял Эштон и махал рукой, подзывая к себе. Меланья тут же собрала бумаги обратно в папку и вышла из машины.
На улице было свежо. И, конечно, очень приятно пахло. Она глубоко вздохнула и только тогда сделала первый шаг.
К тому времени, как Меланья подошла к забору, вышли остальные. Эштон был хмур и сосредоточен, внимательно слушал Велимира.
– На территории всё чисто. Повода их выгонять у нас нет. – Успела услышать Меланья.
Крокус посмотрел на неё, но так рассеянно, будто она прозрачная.
– Я понял. – Коротко ответил Эштон и обратился к Меланье. – Там несколько человек, которых нужно записать и оформить в нашей базе. Чисто номинально. Дата, имя, возраст, цель прибытия. Пошли.
Он снова направился за забор, Меланья пошла за ним, следом двинул Крокус, а Велимир остался стоять на месте.
За забором располагалась большая открытая площадка, на которой стояло три машины, ещё более громоздкие, чем машина Эштона. Одна из них, наверное, вообще вездеход. Серьёзная техника. А вот дома в отличие от машин были старыми и неухоженными. Их едва подлатали. Ремонтом точно никто не заморачивался, одно из окон вообще было закрыто фанерным листом. Много хлама на земле вокруг и запах… вонь. Меланья повела носом и напряглась. Трупы. Так воняют трупы. Этот запах ассоциировался с запрещёнкой, со всем тем, что Меланья хотела бы забыть. Но как это сделать, если тут эта жуткая вонь?
– Шкуры это, процесс дубления. – Пояснил Эштон, когда заметил гримасу на лице Меланьи.
– Ясно.
– В доме не пахнет.
Их никто не встречал. Эштон по-хозяйски зашёл на крыльцо ближайшего дома и открыл дверь, потом вошёл первым.
Значит, не совсем доверяет тем, кто внутри.
Меланья молча зашла следом и заметила, что Крокус остановился на крыльце и повернулся к двери спиной.
Грамотно действуют. Но Меланья на их месте не разъединялась бы, держалась вместе.
Внутри дома была большая комната, в которой за столом сидел мужчина и двое парней. Судя по остаткам еды, они завтракали. Меланья увидела куски хлеба и толстые полоски солёного сала, луковицу и чай в кружках.
Спиртного не было. Мужчины, хотя и выглядели потрёпанными и неухоженными, что при такой жизни неудивительно, однако перегаром от них не пахло. Значит, не пьют. Хотя есть и другие препараты… Меланья посмотрела ближайшему мужчине в глаза. Он слегка улыбался и щурился, но следов того, что он принимается что-нибудь этакое не было.
– Садись, пиши. – Эштон отодвинул ей пустой стул и встал между ней и чужаками. – Назовитесь.
Меланья села и достала бумаги, разложила на свободной от еды поверхности стола.
– Григорий Литвинов. А это мой сын и племянник – Аркадий и Дмитрий Литвиновы. – Сказал мужчина.
Он назвал даты рождения, город, название которого было Меланье незнакомо. Но ничего подозрительного. Интересно даже, почему всполошился Эштон со своими помощниками? Меланья ничего такого не видела.
– С нами ещё двое, они на охоте. – Вдруг добавил Григорий. Меланья вскинула глаза, но Эштон лишь кивнул, видимо, уже это слышал.
– Кто?
– Анатолий и Патриот Звягинцевы. Они братья. Мои дальние родственники.
– Получается, вы из одного клана?
– Да.
Аркадий и Дмитрий тем временем почти не отрываясь смотрели на Меланью. С интересом. Но молчали. И правильно, не самое подходящее время для дружеской болтовни.
– Меланья, запиши, что они остаются до зимы. Там снова встретимся… если ничего не вынудит нас встретиться раньше.
– Приезжайте за мехами. – Невозмутимо ответил Григорий и взял со стола кусок сала. Быстро сунул в рот и стал жевать. – У нас хорошие меха. И недорого.
– Мы ничего такого… просто не хотим жить в городе. Народу многовато. – Заговорил один из братьев, который Аркадий. Меланья подумала, что у него странная причёска – будто его стригли под горшок. У второго была похожая, только длиннее, так что уши полностью закрыты.
– Посмотрим. – Расплывчато ответил Эштон.
Как только Меланья закончила, они ушли. Встретились по дороге с Крокусом и Велимиром, направились к машине.
И тут навстречу вырулила другая машина. Она до самой крыши была в грязи, так что непонятно даже, какого машина цвета. Стёкла тоже грязные.
Машина, не останавливаясь, поехала к воротам. Бибикнула пару раз и на улицу выскочили сыновья Григория, быстро открыли створки.
– Это Звягинцевы. – Крикнул один из них. – Вернулись.
– Передайте им, что я сказал. – Эштон проводил взглядом людей в машине, которая уже заезжала во двор. Двух здоровых бородатых мужчин.
Меланья тоже посмотрела на них. Водитель сонно смотрел на дорогу, а тот, кто сидел рядом, в куртке цвета хаки, поднял на них глаза.
Это лицо было ей знакомо.
Дыхание замерло.
В памяти всплыла чёткая картинка: тёмный угол очистных, по которому гулял ледяной сквозняк и где жутко воняло канализацией. Стул, к которому её привязали. Фонарь, который узким целенаправленным лучом слепил ей глаза. Голос, который хотел знать, где она спрятала Мышь. Мышь Меланья оставила в условно безопасном месте специально, потому что напарница, которую ей выдали, была слабой и боялась, и Меланья не хотела из-за неё попасть в беду. Правда, всё равно попала. Но сейчас была рада, что одна. Мышь боялась… а эти звери сразу чувствуют страх. Они стали бы её мучить, и Меланье пришлось бы смотреть и слушать. Нет. Этого она не хотела. Самой не так страшно, как отвечать за кого-то слабого.
– Так где вторая? – Спросил мужчина и наклонился так близко, что стали видны его гнилые зубы. – Ну?
Меланья улыбнулась.
Тогда этот садист сломал ей руку.
ГЛАВА 4. Коты и мужчины
По возвращению в город Эштон с помощниками куда-то ушли по другому делу, а Меланью Марина проводила в архив – большое помещение с высоким потолком, света в котором было катастрофически мало, а вот стеллажи зато высились до самого потолка.
– Можешь как-нибудь систематизировать тут всё, если будет желание. – Сказала Марина и вся прямо засияла. И сбежала так быстро, что пятки сверкали.
Меланья осмотрела большое помещение более внимательно. Три окна были закрыты решёткой. Она нащупала выключатель и включила свет. Ага! Света тут много, целых две больших люстры. Красивые. Старые. А вокруг… Чего тут только не было! Но больше всего – бумаги. Бумагами были забиты коробки и ящики. Видимо, переход на бумажные носители шёл не так просто, как хотелось Эштону. Их ведь не только нужно заполнить, но и сохранить. И положить так, чтобы в случае необходимости сразу найти и достать.
Здесь порядок, судя по всему, навести пытались. На некоторых полках были приклеены пластиковые ярлыки с надписями. На одном стеллаже – буквы в алфавитном порядке, на другом, почти полностью забитом цветными папками – с надписями. Реестры автомашин, налогоплательщики, арендаторы, мелкие правонарушения и т.д. и т.п. Всё вразнобой.
Между стеллажами сиротливо стояла складная лестница. Судя по всему, если на неё залезть, до верхних полок всё равно не достанешь, наверное поэтому они пустые.
Меланья уселась на стул с зелёным сидением, который нашёлся под папками и неторопливо осмотрелась ещё раз. Какой великолепный бардак! Хм. Это было словно… какой-то вызов! Ей и её способностям держать всё под контролем. Это вот безобразие.
И прекрасный способ отвлечься.
Там, на выезде, когда Меланья увидела мужика в машине, она почему-то решила, что это один из игроков в запрещёнку. Не таких как она, вынужденных, а из тех, кто играет для удовольствия. Но Меланья ошиблась, приняла его за другого человека. Из-за его бороды. У того бугая бороды не было, а у этого отросла так сильно, что почти лежала на груди. И ещё когда этот мужчина посмотрел на неё, на его лице ничего не отразилось. Конечно, в запрещёнке она была чуть иной, но не настолько, чтобы её не узнать. В общем, никакого узнавания в его глазах не промелькнуло. Тогда и Меланья успокоилась, подумала холодной головой и поняла – показалось. Глаза у него другие, нормальные, а не как у бешеного быка. И губы не дёргаются, как у того. Если бы дёргались, и борода бы не помогла такое скрыть.
И главное – этот наверняка её не знал. В тот раз, когда ей сломали руку, она очень нехорошо с тем гадом поступила. Он должен был гореть от жажды мести, а он всего лишь мазанул по ней ровным взглядом и отвернулся.
Это всё её страхи. Встретить кого-нибудь из прошлой жизни. Но на самом деле вероятность такого совпадения невысока. Не в таком месте, как Листовка. Те, кто ходят в запрещёнку ради удовольствия, не живут вот так вот, своим трудом. Обычно они в верхушках больших кланов или изгои, которые сумели сколотить вокруг себя банду таких же садистов. Последнее, что они станут делать – торговать добытыми шкурами и жить в лесу. Нет, запрещёнка для них и есть жизнь, они так плотно присели на эти тёмные эмоции, что не способны обходиться без них долго. Они никогда не сменят род деятельности на ту, где нет доступа к капсулам. А у этих охотников их явно нет.
Значит, это просто её страхи. Которые, если их не отодвинуть, испортят ей жизнь. Меланья снова взглянула на бумаги и стеллажи. Она ведь даже забыла про Эштона, когда увидела того мужчину… даже про него. И про кота забыла.
Она провела в воздухе ладонью. Жаль, что кота у неё пока нет.
Мужчины, кстати, тоже. Меланья вздрогнула. Если вдруг однажды ей попадётся настоящий садист из запрещёнки, или её поймают старые хозяева… она может не успеть выполнить то, что запланировала. Исполнить свои заветные желания. А она должна. Иначе в чём вообще смысл существовать на белом свете? Значит, надо поспешить.
Ещё один взгляд на бумаги. Но этот вот вызов… Хм. Значит, вот что она сделает. Сегодняшний день потратит на бумаги, а вечером всё решит. Нет, вечером ещё зайдёт в магазин одежды. Ей нужно быть красивой, если она хочет получить мужчину.
В груди заныло. Меланья не могла сказать, чего хочет больше – мужчину или кота. Наверное потому, что ни того, ни другого у неё ни разу не было. По-настоящему. Был Рыжий… но с ним всё проходило как-то слишком спокойно. Секс странная штука, вроде даже приятная, но всё равно этот процесс почти не отвлекает от дурных мыслей. Не так, как прикосновение к кошачьей спинке. В моменты, когда гладишь кота, всё становится таким хрупким и милым, будто сам начинаешь мурлыкать. Так что же лучше?
Меланья улыбнулась. Ладно, хватит отлынивать. Она приведёт этот архив в порядок, или она не она!
