– Они односторонние? Только от наших волшебников?
– Как тебе сказать. Мудрейшие тоже не проявляют активности по этой теме, считая, что Хэфдоун больше нужен Сколладии, чем наоборот. Но я бы не стал ставить вопрос таким образом.
Мол-Габур сделал небольшой глоток вина, посмаковал вкус и продолжил:
– Всё не так просто, Фильт. Добираться из Сколладии в Хэфдоун та еще задачка. Если маги могут воспользоваться порталами, то для сколладцев это долго и накладно. И для хэфдоунцев, соответственно, тоже. Поэтому северяне редкие гости у нас, а торговцы из Сколладии, попав в Хэфдоун, стараются задержаться там подольше и как можно больше продать, иначе поездка будет совершенно невыгодна.
– Это единственная причина? Или им тут не нравится?
– В том-то и дело, что нравится, и это палка о двух концах. Когда две страны торгуют между собой, обмениваются в культурном плане и так далее, это, безусловно, полезно для их развития. Но Мудрейшие опасаются, что сколладцы начнут тут обживаться, обустраиваться, так как поймут, что в Хэфдоуне по многим причинам жить лучше. Поэтому здесь очень внимательно следят за сроками пребывания чужаков. Обычный визит – неделя, по торговым и прочим делам – месяц. Хочешь задержаться тут дольше – обоснуй необходимость.
– Не понимаю, что в пребывании здесь может быть плохого, – пожал плечами юноша.
– Мудрейшие прекрасно осведомлены о жизни в Сколладии, и они не хотят, чтобы у них под носом началось примерно то же самое, в том числе преступность. В Хэфдоуне ты можешь гулять хоть поздней ночью, совершенно не беспокоясь о собственной безопасности. Как с этим в Кафтелии, ты сам знаешь, и столица это еще не самый худший вариант.
– Зачем же сразу думать о преступниках? – не понял Фильт.
– Потому что, мой дорогой ученик, если, условно говоря, распахнуть настежь ворота города и пускать всех без разбора, то в Хэфдоун хлынут мошенники, грабители, воры и убийцы, а не только нормальные люди. Многие преступники в Сколладии в розыске, и их вполне устроит такое место, особенно если между странами не будет соглашения о взаимной выдаче нарушителей закона. Тем более что они будут считать, что местные жители наивные люди, то есть им не составит труда обвести их вокруг пальца или путем обмана подговорить на какие-нибудь темные делишки. В Сколладии-то народ уже ученый, хотя и там до сих пор полно облапошенных жителей. Мудрейшие не хотят этого, и их можно понять. Они всегда будут выбирать то, что перевесит в пользу Хэфдоуна.
– Не верю, что эту ситуацию невозможно разрешить, – сказал разведчик, но старый волшебник не успел ответить: принесли «Ярость ската».
Юноша, попробовав салат, сразу понял, почему его так назвали. Нежное мясо ската вступало в схватку с маленькими, но очень острыми стручками красного перца, в то время как хэфдоунская капуста, сбрызнутая лимонным соком, сочно хрустела на зубах, а креветочный соус словно полировал вкусовые ощущения. Фильт подумал, что с удовольствием бы слопал еще пару порций салата, но понимал, что надо оставить место и для других, основных блюд.
Он сделал большой глоток «Рассвета Хэфдоуна», и его мысли потекли в совсем ином направлении.
«Эх, вот бы сейчас на месте Наставника была какая-нибудь симпатичная штучка. Да та же Клэр. Вот так славно угоститься, а потом переместиться в гостиницу или сначала погулять по вечернему Хэфдоуну…»
Фильт, естественно, не знал о сведениях, добытых Мол-Габуром у зачарованной девушки, однако он вдруг понял, что присутствие Клэр было бы тут совершенно неуместным. Лучше бы, конечно, кто-то из местных. И надо – нет, просто необходимо! – изучить этот вопрос, несмотря на предостережения волшебника. Что он вообще в этом понимает?
Занимательные планы разведчика были прерваны волной густого и теплого аромата: подали похлебку.
Мол-Габур с наслаждением втянул воздух и сказал:
– Советую с ржаным хлебом.
И взял себе ломтик из корзинки.
Отправляя в себя суп ложку за ложкой, Фильт блаженствовал. Ему было всё равно, что за семь видов рыб составляли основу похлебки, ибо вкус ее был просто волшебным, так что он даже не задумывался над тем, из чего именно ее приготовили. Да, в Хэфдоуне знали толк в кулинарном искусстве, и юноша не мог не признать, что он не пробовал ничего подобного даже в лучших заведениях Кафтелии, которая славилась на всю страну своими рыбными тавернами. Однако теперь в его голову пришли другие мысли.
«Хорошо быть волшебником. Живешь тысячи лет, ничем не болеешь, состариться тебе не грозит. Странствуешь себе по всему свету и никуда не торопишься. Даже можно порталами воспользоваться для экономии времени. А в перерывах между путешествиями можно читать, учить других или самому писать книги про увиденные страны и встреченные диковинки. Интересно, были ли у Наставника другие ученики до меня, и если да, то что с ними сталось? Действительно ли Мол-Габур заботится только о безопасности Гефетрона, как он утверждает, или у него есть иные интересы? Что он делал раньше в Хэфдоуне и что разузнал? Почему он так срочно рванул именно на Север, и в чем причина столь уважительного отношения к нему здесь?»
Голова Фильта постепенно и куда быстрее, чем он рассчитывал, заполнялась новыми вопросами, которые он с трудом мог ранжировать по степени важности. Практически их все следовало задавать учителю, однако юноша опасался, что тот начнет опять увиливать от ответов, мол, еще не время, сейчас это неважно, потом поговорим, пока тебе рано об этом знать, и всё в таком духе. Ему приходилось признавать, что надо ловить определенное настроение мага, когда тот расположен к рассказам, и вот тогда зевать было нельзя. А ведь они еще даже не договорили о визитах жителей Сколладии и Хэфдоуна друг к другу, и это тоже была не самая последняя по важности тема!
Приятная обстановка и вкуснейшая еда медленно, но верно способствовали тому, что юноша начал влюбляться в этот северный край, хотя он видел пока что лишь мельчайшую его часть и даже толком ни с кем здесь не пообщался. Свой неоценимый вклад в дело усиления симпатий Фильта внес и фаршированный краб.
Икра той самой рыбки хельсепинии оказалась мягкого золотистого цвета, и она буквально таяла во рту. Краба Фильт пробовал не в первый раз, но выяснилось, что блюдо, которое он как-то отведал в Кафтелии и которое обошлось ему совсем не дешево, и в подметки не годилось тому, что им преподнесли в харчевне «У золотого ската». Юноша был просто сражен: это был самый вкусный обед в его жизни, хотя он не стал его сравнивать с походной кухней в карете.
Мол-Габур, похоже, тоже остался доволен трапезой и теперь неспешно попивал вино, даже не доставая пока свою всегдашнюю трубку.
Фильт как раз раздумывал, с какой бы темы начать расспросы чародея, когда обслуживавшая их девушка подошла к столику и что-то сказала старому магу. Тот ответил вновь на местном языке, и разведчик смог различить только слово «Мол-Габур». Девушка кивнула, отошла и вскоре вернулась, после чего кивнула еще раз, улыбнулась волшебнику и разведчику и стала убирать посуду.
– Надо платить? – спросил Фильт у мага.
– Всё в порядке, – спокойно ответил тот. – Если тебе понравилось обслуживание, то можешь оставить пару мелких монет, но ты не обязан этого делать.
Фильт выудил из кармана серебряную монетку небольшого достоинства.
– Многовато, но для первого раза от нового гостя сойдет, – оценил Мол-Габур и встал. – Пошли, пройдемся.
Они покинули гостеприимную харчевню, но чародей направился не к «Сказкам Красного Дракона», а в противоположную сторону.
– В гостинице еще насидимся, – сказал он. – Надо насладиться хорошим деньком. Хотя чайная нас ждет.
– А тут вообще непогода случается? – поинтересовался Фильт, которому после «Рассвета Хэфдоуна» как-то совсем не хотелось чая.
– А как же. И дожди, и грозы, и метели, и снегопады, даже ураганы бывают. Мудрейшие держат такую погоду только над главным городом, да и то не круглый год, конечно. Мы могли бы съездить в пару мест, которые можно было бы назвать окраиной, но, боюсь, тебе там не понравится.
– Почему?
– Потому что там мороз такой, что север Сколладии показался бы тебе теплым краем.
– Нет, лучше не надо, обойдусь, – улыбнулся разведчик.
– У тебя, наверное, скопилась масса вопросов, мой дорогой ученик.
– Не без этого.
– Я бы посоветовал тебе не спешить их сейчас задавать.
– Ну вот, всё как всегда, – вздохнул юноша.
– Пойми, Фильт, знание наиболее ценно, когда ты его получаешь собственными усилиями, с помощью выводов, исследований, наблюдений, а не посредством готовых ответов. И ты должен понять, постичь сам. Представь себе, что мастер по фехтованию говорит тебе, что, мол, для отвода удара надо сделать так-то и так-то. Много тебе это даст? Нет, потому что пока ты сам не попробуешь прием на практике, ты не научишься отводить удар. То же самое и здесь.
– Мне кажется, это разные вещи, – возразил Фильт. – Как, например, мне самому было узнать про эти купола? Про погоду? Просто пойти и спросить у Мудрейших? А они станут вообще со мной разговаривать?
– Ты разве пробовал?
– Нет, но…
– Вот видишь. Ты заранее убедил себя, что с тобой беседовать не будут, а если и будут, то всё равно ничего не скажут, поэтому ты идешь наиболее простым путем и спрашиваешь у меня.
– Не вижу ничего плохого в простых путях, – насупился разведчик. – Это как с объяснениями: очень часто самое просто объяснение оказывается верным, а сложное лишь уводит далеко от истины. Разве не так?
– Ты мне только что сказал, что это разные вещи, – парировал маг. – А сам тут же начинаешь проводить какие-то параллели между несравнимым. Давай-ка присядем.
Мол-Габур указал на пустую лавку, которая стояла немного в глубине улицы.
Они опустились на скамейку, и старый волшебник достал трубку.
«Небось, ради трубки и сел», – подумал Фильт.
– Не подумай, что я просто решил подымить, – словно прочитал его мысли чародей, и юноша даже вздрогнул. – Просто так удобнее беседовать.
Разведчик рассеянно кивнул, провожая глазами миловидную девушку в бежевом одеянии, которая куда-то спешила с пустой клеткой для птиц в руке.
Мол-Габур проследил за его взглядом, но ничего не сказал. Затем он проговорил:
– Вспомни наш небольшой словесный конфликт перед отъездом на Север. Ты задал целый ряд вопросов, на которые в категорической форме потребовал ответы. Я тебе их дал, после чего оставил тебя в некотором замешательстве.
– В общем, да, – признал Фильт.
– При этом ты считал – и, возможно, считаешь до сих пор – что я навязываю тебе свое мнение. Например, что касается твоей клятвы или отношений между магами Сколладии и Хэфдоуна. Так?
Юноша кивнул. Чародей опять был прав.
– Да, я согласен, что о некоторых вещах тебе узнать было совершенно неоткуда. Например, про волшебников, которые отправились на Север, или про ту магическую дуэль. Но я тебе рассказал о них, не отвечая на твои вопросы. Затем ты прочитал тот второй том и наверняка стал спрашивать себя, почему об этом тебе никто никогда не сообщал, хотя, по идее, королевским разведчикам следовало бы знать такие вещи. Я прав?
– Да, – только и мог сказать Фильт.
– Но ты дошел до этого своим собственным умом, а не получив какие-то сведения от меня. Понимаешь? Ты стал самостоятельно обдумывать прочитанное, делать свои выводы и задавать себе вопросы. Почему? Потому что ты вник в тему. Сам. Я бы мог рассказать тебе всю эту историю про Сколлада Первого, но какова была бы ценность такого повествования? Думающий человек – или маг – не просто принимает что-то к сведению как некую данность, как нечто само собой разумеющееся. Я могу тебе ответить практически на любой интересующий тебя вопрос, но спроси сам себя: то ли это знание, которое тебе нужно? Поймешь ли ты смысл, кроющийся за такими ответами? Вот что важно.
Мол-Габур откашлялся и посмотрел куда-то в сторону.
– Вы правы, Наставник, – тихо сказал юноша. – Но, по-моему, вы судите по себе. У вас есть бессмертие, а следовательно, время для поиска ответов. Моя жизнь по сравнению с вашим долголетием – лишь миг. Я не могу терять годы, чтобы получить ответы. Вы, вероятно, считаете, что мне просто лень думать, но это не так.
Старый волшебник задумчиво взглянул на Фильта и произнес:
– Нет, я так не считаю. Но иногда тебя приходится немного подталкивать. У многих людей, да и у волшебников, кстати, тоже, есть косность мышления. Они что-то себе вбивают в голову и считают это абсолютной истиной. Вспомни свою клятву. Ты был уверен, что ты принес ее королю. Я же тебе объяснил, что ты клялся государству и короне, а не просто Сколладу Третьему. Для меня это ясно как день, а для тебя явилось чем-то новым, что ты если и принял, то с трудом. Многое в жизни меняется, Фильт, и нужно такие изменения признавать и понимать, а не отворачиваться или отмахиваться от них. Так-то проще всего. Дескать, я этого не вижу, а значит, этого и нет.
Юноша некоторое время молчал, а потом сказал:
– Да, наверное, вы опять правы. Я вам не говорил, но когда я ехал сюда, я думал не только о холодной погоде, но и о том, что здесь обитают суровые, жестокие воины, которые только и умеют, что убивать. Я еще практически ни с кем тут не разговаривал, но я вижу, что в Хэфдоуне живут хорошие, спокойные и, вероятно, счастливые люди, которые не смотрят на меня исподлобья, не показывают на меня пальцем, не отворачиваются с презрением в сторону, едва завидев меня. Я не думал, что здесь будет так.
– А если бы мы с Лэрмисом сказали тебе об этом раньше, разве бы ты поверил нам?
– Вряд ли.
Лицо Мол-Габура сделалось серьезным, и он сказал:
– Фильт, завтра мы идем к Мудрейшим. Запомни, пожалуйста, одну вещь. Они считают, что ты в курсе всего того по теме Черных Титанов, что знаю я, поэтому постарайся не выдавать своего удивления, если ты услышишь что-то в первый раз.
– А зачем такой обман?
– Было очень нелегко убедить их разрешить тебе приехать сюда. Точнее, не просто приехать, а в моей компании. Твой титул королевского разведчика им сильно мешал. Они считали, что ты можешь работать на Сколлада Третьего, другими словами, они видели в тебе обычного шпиона.
– Тогда я бы не назвал их Мудрейшими, – покачал головой Фильт. – Будь я шпион, я бы не стал приезжать под своим именем, а в лицо меня тут вряд ли кто знает.
– Последнее мне неведомо, но ты зря недооцениваешь Мудрейших. Они как раз высказали предположение, что в этом и может быть вся хитрость: открыто приехать под своим именем.
– Иногда мне кажется, что вы все действительно слишком погрузились в эти игры, – с некоторой досадой в голосе произнес разведчик. – Нельзя же всех вокруг постоянно подозревать.
– Увы, Мудрейшим приходится. Они отвечают за свою страну и не могут быть легкомысленными и надеяться на авось. Создание Хэфдоуна и поддержание его в том облике, в каком ты его видишь сейчас, далось им очень нелегко. Это лишь внешнее впечатление, что всё в порядке и идет своим чередом. Мирная жизнь и благосостояние не являются теми вещами, которые возникают сами собой. Эти гигантский труд в течение многих веков. И не только людей, но и магов. Одна ошибка может стоить дорого. Это не излишняя подозрительность, как ты думаешь, а мудрая предусмотрительность.
– Вам виднее, – пожал плечами юноша. – А что такого особенного я не знаю про Черных Титанов, что знаете вы?
– Вот завтра и увидим, – отрезал старый маг и вновь задымил трубкой.
– Я, пожалуй, пройдусь, – сказал Фильт. – Вы не против?
– Нет, что ты, – ответил Мол-Габур. – Дорогу ты запоминаешь всегда хорошо, так что встретимся потом в «Сказках Красного Дракона». Я знаю тут уютное местечко для ужина, хотя ты сам вправе распоряжаться своим временем.
Фильт кивнул, встал со скамейки и отправился на осмотр Хэфдоуна, радуясь, что волшебник не потянул его в чайную.
Глава XIV
Юноша пошел на прогулку не только ради ознакомления с новым для него городом и понимал, что старый чародей догадывается об этом. Ему хотелось побыть наедине со своими мыслями. Фильт до сих пор плохо представлял себе, зачем магу понадобилось тащить его в Хэфдоун. Если верить волшебнику, то он предпочитал уединенные странствия. Защита ему тоже не требовалась. Всех тайн он не раскрыл и делать это явно не собирался. Плюс Мол-Габуру, по его же словам, пришлось убеждать Мудрейших в отношении разведчика. В чем же роль его, Фильта, во всей этой истории? Или учитель хочет, чтобы он увидел или услышал что-то сам, своими глазами и ушами? Проклятье, что у мага за манера всё запутывать. А теперь еще попросил подыграть ему перед Мудрейшими. Но раз те такие умные и могущественные, то наверняка раскусят его уже по глазам и малейшим движениям лица, если тот услышит что-то странное, о чем он якобы должен знать. Ох, Наставник, допрыгаешься ты со своими играми, выведут тебя на чистую воду…
Занятый этими мыслями, юноша даже не заметил, как отмахал весьма приличное расстояние от того места, где он расстался с Мол-Габуром. Солнце понемногу готовилось валиться к горизонту, но было еще довольно светло, и фонари пока не зажгли. Стараясь отвлечься от множества одолевающих его мыслей, разведчик стал внимательно смотреть по сторонам.
Хэфдоун был совершенно не похож на Кафтелию или любой другой город, где бывал Фильт. Кроме преобладающего золотистого цвета всех оттенков, здесь также часто встречались белый и синий. Крыши домов горели темно-красной, почти коричневой черепицей. Их формы были совершенно иными, чем в Сколладии, и, пройдя несколько кварталов, юноша понял, что здания как-то очень толково расположены: они не были натыканы рядом друг с другом и часто задвигались куда-то вглубь, чтобы основные улицы казались широкими и свободными. И всё тут утопало в зелени, притом Фильт узнавал лишь некоторые породы деревьев, не говоря уже о цветах, которые попадались в городе на каждом шагу.
Многочисленные магазинчики сменялись чайными и тавернами, а о предназначении некоторых заведений Фильт так и не смог догадаться: все вывески были на местном языке. Сколладской речи он нигде не слышал, хотя торговцы, у которых он спрашивал цену на некоторые вещицы, его хорошо понимали.
Фильт заметил, что часто улицы неожиданно выходили на широкие площади с шикарными фонтанами, а потом они изгибались таким образом, что через несколько шагов этих фонтанов уже видно не было, хотя их всё еще можно было слышать. Заблудиться он не боялся: обучаясь в лагере, разведчик выбирался из таких лабиринтов, что он бы не запутался ни в одном городе.
Многие продавцы выкладывали свой товар прямо на улице, и юноша с удивлением обнаружил фигурки и статуэтки разных сказочных персонажей, которые продавались и в его родной стране: гномов, драконов, кикимор и прочих. Правда, они отличались от сколладских, но узнать их было легко. Фильт подумал, что надо будет прикупить хотя бы парочку сувениров, но решил пока не торопиться. Наверное, Мол-Габур скажет ему, что тут лучше всего выбрать, уж не станет же он молчать и на эту тему.
Разведчик догадался, что жилые дома находятся или в глубине улиц, или вообще расположены в каких-то других районах. В той же Кафтелии было по-другому: там всё перемешано в беспорядке – и трактиры, и городские учреждения вроде почты или банка, и гостиницы, и жилые домики. Хэфдоунский подход юноше понравился больше.
Постепенно начало темнеть, и стали загораться фонари, однако не все сразу, как в Сколладии, а один за другим. Фильт уже подумывал о том, что, наверное, стоит вернуться, если он не хочет пропустить ужин, как очередная улица вывела его на широкую смотровую площадку, где толпилось много народа. И не просто так.
Фильт осторожно протиснулся вперед и увидел причину скопления жителей города. Лоуфель и Квиззта, эта неразлучная парочка предстала перед ним во всей красе, и подобного зрелища он не видел даже во время их путешествия на Север. Первая из них всегда напоминала апельсин, но в небе Хэфдоуна она буквально сияла своим безукоризненным оранжевым цветом, нежно окрашивая небольшое пространство неба вокруг себя. Вторая же была похожа на темно-зеленую арбузную кожуру с едва заметными черными полосами, но сейчас эта зелень стала яркой, насыщенной, потрясающе контрастируя со своей коллегой. Россыпь звезд – юноша даже не думал, что их может быть столь много – словно специально не приближалась к Лоуфели и Квиззте, и Фильт с изумлением заметил, что он не видит привычных расположений созвездий, как будто местное небо принадлежало не Гефетрону, а какому-то совсем иному миру.
Разведчик зачарованно смотрел вверх, стараясь навсегда запечатлеть в своей памяти роскошную небесную картину этой ночи. И тут он услышал женский голос, говорящий по-сколладски с совсем легким акцентом:
– Красиво, правда? Сегодня одна из трех Счастливых ночей, и я всегда прихожу на это место полюбоваться таким великолепием.
Фильт обернулся. Рядом стояла стройная девушка чуть ниже его ростом с такими же раскосыми глазами, как у Брефтора или почти всех жителей Хэфдоуна, как уже успел заметить юноша.
– Прости, Фильт, я не представилась, – улыбнулась его новая знакомая. – Меня зовут Твейлис.
«Почти как Твейкиль», – машинально отметил про себя Фильт, вспомнив торговца вином в Кафтелии.
И он не нашел ничего лучше, как спросить:
