– А на свидание можно что-нибудь подобрать? Или у вас только три варианта?
Консультант надменно хмыкнул и отправился к одной из витрин. Он вытащил перемотанную белой лентой квадратную коробочку, осторожно развязал ее бант и продемонстрировал Леону чистейшей белизны рубашку.
– Такой фасон есть также в голубом цвете, розовом, фиолетовом. Настоящий хлопок с шелковыми переплетениями. Никакой синтетики. Будет симпатично и не вульгарно поблескивать при искусственных источниках света. Примерьте, – мужчина приглашающим жестом указал на примерочную кабинку с толстой темно-синей ширмой. Голос его был таким уверенным и убедительным, что Коннору захотелось послушаться.
Сняв свою старую рубашку, уже посеревшую от времени и постоянных стирок, Леон посмотрел в зеркало внутри кабинки. Почему-то тут, стоя в полный рост, он казался себе толще, чем в отражении зеркала, висящего дома в ванной. Парень даже мысленно возмутился:
«Кривое зеркало. Растягивает фигуру. Я не такой, я знаю это. Я крепкий, но совсем не жирный. А еще здесь очень плохое освещение. Нет у меня складок внизу живота, это просто неудачные тени!»
Новая белоснежная рубашка села по фигуре идеально. Парень даже удивился тому, как одежда способна подчеркнуть широкие плечи и скрыть дряблые бока. Теперь он казался себе неотразимым, даже почти идеальным.
– Ну как? – нетерпеливо отозвался продавец.
– У вас глаз-алмаз! – посмеялся Леон, отодвинув ширму и представ на оценку перед консультантом. – Будто шили на меня.
Тот сперва оценивающе посмотрел на парня со всех сторон, а затем снова натянул улыбку:
– Сразу прикинул, что вам подойдет. Цвет устраивает?
– Я думал примерить голубую. Но в белом я просто неотразим!
– Да, неотразимы, – консультант безучастно поправил очки. – Что ж. Вижу, вы довольны. Рубашка вам подошла. Значит, вы ее берете. Итак, будет наличный расчет или рассчитаетесь картой?
– Картой, – сразу выдал Леон. Только потом, переодевшись, он спросил: – А сколько она стоит?
– Восемьдесят евро, но, так как вы последний покупатель, я продам вам этот шедевр за семьдесят пять, – мужчина стал у кассы и приготовил переносной терминал для оплаты. Его карие глаза вновь устремились на перекошенного от цены Леона.
– Дороговато, слушайте… – промямлил парень.
– Шутите? – насмешливо дернул уголком рта продавец. – Сколько, по-вашему, должна стоить достойная рубашка из натуральных волокон? Вы платите не просто за безукоризненный внешний вид. Вы платите за качество всемирно известного бренда «Мелолонта». Это престижный бренд. Известный факт, что наша продукция столь же долговечна, сколь и прекрасна. Сперва вы отправитесь в этой рубашке на свидание, затем в ней же отправится на свидание ваш сын, – мужчина подмигнул. – Никогда не экономьте на нужных вещах, если вы заинтересованы в их качестве.
Леон слушал консультанта, раскрыв рот и выпучив глаза. Он достал банковскую карточку из кожаного кошелька и медленно поднес к терминалу.
– Согласитесь, я ведь прав? – Продавец хищно улыбнулся, наблюдая за тем, как парень расплачивается.
У Леона снова возникло какое-то неприятное чувство, неприязнь к этому странному мужчине у кассы.
– Нд.. э-э… – протянул он что-то неопределенное в ответ.
– Ну вот, – довольно похлопал его по плечу консультант. Он принял рубашку и несколькими ловкими движениями профессионально сложил в коробку. Вскоре коробку уже оплетала нежная белая лента с бантиком. Мужчина вложил упаковку в темно-синий глянцевый пакет со строгими красными буквами, гласящими: «Мелолонта». – Держите. Великолепный выбор. Уверен, ваше свидание пройдет незабываемо.
– С…спасибо.
Коннор взял пакет и поплелся к выходу. Его голова казалась забитой ватой. Мысли улетучились, вместо них звенела тишина. Пугающая тишина. Парень не мог сосредоточиться даже на кнопке лифта. Нажал он ее? Или нажал кто-то другой? Едет ли лифт?
Вскоре лифт все-таки приехал. Двери открылись, и Леон вошел в тесную кабину к женщине с дочкой. Перед самой отправкой к ним заскочила девушка. Худенькая и прямая, как бамбук, совсем невысокая. Она нажала кнопку первого этажа, но лифт не сдвинулся с места. Все переглянулись. Тогда девушка опять нажала кнопку, и опять ничего не произошло.
– Вы не понимаете? – Леон сам удивился тому, как раздраженно прозвучал его голос. – Перегруз у лифта. Выйдите.
Девушка удивленно посмотрела на маму с дочкой, а после на высокого полного Леона, мол, вы мне это серьезно? Она действительно была на втором месте по хрупкости телосложения после маленькой девочки, которая жалась к маме.
– Девушка, дождитесь свободный лифт. Перегруз, – повторил ей парень, возмущенно тараща беспокойные глаза.
Не желая разводить конфликт, она все-таки уступила и выскочила из кабины. Лифт плавно стал спускаться вниз. Коннор заметил, что женщина с ребенком смотрит на него, сдерживая смешок.
– Что? – недовольно насупился он.
Та мотнула головой, мол, ничего, и тут же отвернулась, прикрыв пальцами губы.
На первом этаже уже были включены все белые лампы. От их раздражающего свечения у Леона моментально началась мигрень. Он был счастлив поскорее выйти на улицу, где уже во всю царствовала ночь.
Кое-где светили желтые фонари, но они, в отличие от белых ламп, не доставляли дискомфорта. Шум от человеческой суеты сменился песнями сверчков. Это успокаивало парня, медленно идущего к автобусной остановке. Он любил летнюю ночную свежесть. В это время он мог прогуливаться и не чувствовать ткань, прилипающую к мокрой спине. Ему почти не приходилось потеть или пыхтеть от духоты.
Проходя мимо парковки, Коннор заметил мужчину в серой толстовке с капюшоном, стоящего у здания напротив и курящего сигарету. Вроде бы ничего необычного, тип да и тип, но все нутро парня внезапно пронзило от прямого взгляда незнакомца.
«Что с ним такое?» – напряженно подумал Леон. Он старался не смотреть в ответ, чтобы к нему вдруг не пристали. Еще сильнее накаляло ситуацию отсутствие других людей на остановке. Здесь могло произойти, что угодно.
Но тут подъехал полупустой автобус. Парень заскочил в салон, сел и с облегчением выдохнул. Тревога подобралась к его сердцу вновь, когда он выглянул в окно, но не увидел типа в толстовке.
В этот же момент рядом с ним кто-то сел. Кожу Леона будто обкололо множеством ледяных иголок.
«Почему рядом со мной? В автобусе полно свободных мест! Только не смотри. Не смотри. Не смотри!!!»
Но он повернулся к соседнему сиденью. И узрел жуткие темные глаза, прожигающие его из-под капюшона. Паника, схожая с той, которую он ощущал в своем кошмаре, вновь захватила его от головы до пят.
Глава 12
Железная дева страха обездвижила Леона. Он не дышал, затаившись. Почти слился с сиденьем. Но откуда взялись эти эмоции? Почему этот незнакомец повергал в столь сильное напряжение?
Леон не мог себе этого объяснить. То краснея, то бледнея, он потел и молился о скорейшем завершении поездки.
«Он точно ненормальный, – в пульсирующей панике думал парень, чувствуя на себе взгляд соседа по сидению. – Он буквально жжется ледяным холодом. Что, если это не человек? Глаза у него гагатовые, как у какого-то демона. Тьфу ты! Леон, что за глупости?! Какой нахрен демон?! Это тебе не гребанное фэнтези».
Тревожный ритм сердца колотился в ушах, в висках, отдавался эхом в затылок.
Наконец, Коннор заметил, что подъезжает к своей остановке. Знакомые ночные пейзажи за окном немного расслабили парня. Он с трудом сглотнул пересушенной глоткой и поднялся с места. Так же без происшествий Леон вышел из автобуса, а черноглазый мужчина в серой толстовке поехал дальше. Незнакомец даже не смотрел в окно. Леон не интересовал его.
«Ну и ну, старик, – парень вытер пальцами влажный лоб и покрепче сжал ручки пакета. – Тебе показалось. Ему ты не нужен. И с чего такая паническая атака, Леон? Нужно попить каких-нибудь маминых капель».
Дома он вынул купленную рубашку из коробки, накинул себе на грудь и повертелся у зеркала. Надевать ее снова было очень неохота.
Консультант не солгал: под светом лампы ткань действительно казалась жемчужной. Это придавало некой аристократичности образу, и добавляло Леону уверенности в себе. Он зачесал светлые волосы назад, и в тот час представил себя каким-то графом. Но фантазия продлилась недолго – Леону нравились эпохи посовременней. Потому он куда более вдохновленно вообразил себя представителем какой-нибудь мафии.
Леон открыл кран и увлажнил волосы. Затем состроил хищную мину в отражении. Дернув головой, он слегка растрепал зачесанные пряди и ухмыльнулся.
«Мне не хватает только автомата Томпсона 28-го года» – подумал он, придя к выводу, что хоть его отец и полный козел, но они с мамой отлично постарались создать такого красавчика.
А потом Коннор повесил рубашку на спинку кресла, и лег спать, предварительно написав Анне о том, что ее ждет приятный сюрприз при встрече. Ведь ей наверняка будет очень приятно прогуливаться под руку со столь видным кавалером.
Во сне Леон воевал посреди раскаленной пустыни. Он даже чувствовал, как ему жарко под громоздким шлемом и толстенным слоем обмундирования. Но, в целом, ему нравилось метко стрелять противникам прямо в голову, прячась за древней рухнувшей колонной некогда величественного египетского храма. А может и не египетского…
К парню, пригибаясь, подбежала миловидная напарница. Лицом она напоминала Анну, только вот волосы из-под шлема выбивались платиновые. Она по-доброму улыбнулась Леону.
– Ты забыл, – сказала она.
– Что? – не понял парень, перезаряжая автомат.
– Забыл надеть рубашку.
Леон удивленно посмотрел на себя, совершенно не представляя, как и зачем ему нужно надевать рубашку. О какой рубашке вообще речь? Когда он снова взглянул на напарницу, та уже держала в руках жемчужно-белый квадрат из ткани.
– Это ведь «Мелолонта», – продолжала улыбаться она.
– Что? Мы на позиции! Какая еще «Мелолонта»?!
Не меняясь в лице, девушка резко швырнула одеждой Леону в лицо. В глазах потемнело, и когда он все же смог освободиться, то увидел себя уже не в пустыне, а в мрачном заболоченном полуразрушенном поселении, окруженном черной чащей. Ночь смешивалась с густым туманом, стелящимся под ногами. Казалось, будто туман медленно и постепенно проглатывает все черные краски, затягивая их в себя и превращая в размытую серость.
Деревья в лесу стояли голыми и черными. Сухие и мертвые, они раскидывали колючие ветки в разные стороны, стараясь вцепиться ими в плотный влажный воздух и тяжелое облачное небо, чтобы хоть как-нибудь удержаться. Лес воплощал отчаяние последнего мига. Иллюзию жизни в усохших пустых стволах.
Леону стало не по себе. Он уже видел это болотистое место, пахнущее трясиной и лягушками. Холод намекнул парню на то, что тот одет не по погоде.
Проведя пальцами по гладкой приятной ткани на груди, Коннор обнаружил, что стоит в той самой злополучной рубашке из бутика. В рубашке и в черных брюках, в которых планировал встретить Анну Марэль!
«Кощунство! – первое, о чем подумал он. – Ходить по гнилым болотам в таком роскошном виде – кощунство!»
Парень пошел вдоль едва различимой тропинки между обвалившихся изб, и внезапно ощутил, как рубашка начала поджимать.
«Села что ли?»
Осмотрев рукава, он увидел, как ткань напряженно впивается в кожу и почти просвечивается.
«Когда она мне стала так мала?» – удивился Леон.
Он продолжал идти, пока ворот не начал душить. Тогда парень расстегнул две пуговицы на горловине и вскрикнул – манжеты больно натянули кожу на запястьях.
– Что за…? – он вытаращился на рукава. Ткань удивительным образом вросла в кожу. Без крови и потертостей. Рубашка словно стала новым слоем телесных покровов. Ощущаемым, родным и естественным.
Когда он попытался содрать часть ее ногтем, то почувствовал боль и обнаружил, как сквозь ткань проступает мелкая кровяная роса.
– Этого не может быть! – в испуге воскликнул он. Ощущение сна куда-то испарилось. Все запахи, окружающая температура, дискомфорт впредь казались реальными настолько, насколько реальной была поездка в автобусе.
Позади захрустели сухие ветки. Кто-то очень быстро приближался, но Леон не мог рассмотреть, кто это был, из-за тумана. Рубашка впивалась в плоть сильнее, душила и саднила, словно прилипшая к лопнувшей растертой в кровь мозоли вата.
Паника пульсирующим жаром поднималась от низа живота к щекам. Коннор побежал. Он не знал, куда. Не знал, зачем. Черная чаща впереди пугала не меньше, чем спешащие шаги за спиной.
Как бы быстро не старался бежать Леон, каждый шаг давался ему с невероятным трудом. Словно мышцы его были забиты, и он вынуждал их шевелиться через силу.
«Недостаточно быстро! Я не могу!»
Преследующий настигал.
С неведомой силой рубашка сжала ребра Леона корсетом. Легкие судорожно задергались внутри, не имея возможности раскрыться. Парень захрипел. Он чувствовал, как с потом выступает краснота на его лице.
Сердце заколотилось еще быстрее, судорожно противясь сужающемуся пространству. Первобытный животный страх неотвратимой гибели захватил сознание парня. Изможденные ноги обмякли, как восковые, и Леон рухнул прямиком в мокрую земляную кашицу, смердящую застоявшейся водой и гниющими растениями.
– Только не снова! – страдальчески закричал парень. Глаза его помокрели. Он хотел проснуться, но не мог.
Шаги в тумане замедлились, и вскоре к лежащему в грязи Леону выступил черный мужской силуэт, держащий руки в карманах толстовки.
Голубые и бесконечно мельтешащие глаза парня раскрылись шире. Он узнал этот образ.
«Да это же тот тип из автобуса! Нет, это точно сон. Я слишком перенервничал, потому это и снится мне».
Но лица он не рассмотрел, даже когда силуэт подошел слишком близко. Воплощенная черная тень наклонилась над Коннором и с особой яростью впилась пальцами в ткань на груди парня. Острая пекущая боль тут же пронзила мозг, словно Леона схватили за кожу.
Рывок, и с характерным трещащим звуком клок рубашки остался у незнакомца в руке.
Кровь тут же толчками повалила из оставшейся на груди дыры. Леон кричал, пока голос его не охрип. Боль и ужас слились в истеричный коктейль, от которого парень терял разум.
– Мерзость, – прошипел теневой силуэт, и отшвырнул вырванную ткань на землю. – Ты ему не принадлежишь.
– Кому? – вымученно спросил Леон. Он не мог ни ползти, ни сопротивляться, словно из него выпили все физические и моральные силы.
– Тому, кто дал тебе эту дрянь, – тип в толстовке с пренебрежением втоптал часть от рубашки в землю.
Коннор почувствовал неприятный прямой взгляд, исходящий от воплощенной тени. Знакомая леденящая душу аура злобы и беспощадности снова обволокла парня коконом. Но теперь он чувствовал себя слишком уставшим и измотанным, чтобы хоть как-нибудь бороться.
Тень вытащила нож и приставила его к шее дрожащего Леона, но тот просто закрыл глаза. Он подумал:
«Если меня сейчас прирежут, то сон закончится. Я проснусь в своей постели и все будет хорошо».
– Нет, – глухо зарычал тип в толстовке. Он был полон негодования, от чего сжимал рукоять оружия сильнее. – Этого недостаточно. Он все испил, сукин сын.
Тень выпрямилась и убрала лезвие, склонив голову на бок.
– Отпусти меня домой, – жалобно и устало простонал Леон. – Пожалуйста…
– Для начала придется тебя освежевать. – Мужчина сел сверху на грязное окровавленное тело Коннора и принялся срезать ножом пуговицу за пуговицей. Каждая отдавалась в мозге парня неистовой болью, будто ему отрезали соски. Леон завопил во всю глотку. Из последних сил выдавливая из себя безответную панику.
Он чувствовал, тип в толстовке наслаждается его реакцией. Он наверняка ухмыляется там, под капюшоном.
Когда с пуговицами было покончено, тень крепко схватилась за края рубашки и потянула их в разные стороны, протяжно вырывая из человеческой плоти. Кровь брызгала с каждым успешно освобожденным от ткани сантиметром. Леон ощущал, как кожа отрывается от мяса вслед за рубашкой. Его тело дрожало и билось в агонии от невозможности куда-либо деться из пучины адской боли. Он уже сам не осознавал, кричит или нет.
Когда рубашку содрали с боков, легкие резко расправились и вызвали приступ кашля. Леона затошнило. Но, как и в прошлом кошмаре, ему не удавалось вырвать. Ком подступал к горлу и таял, подступал и таял.
