Одернув руку, я откинулся на спинку стула.
– Это я уже видел. Испугать меня этим дерьмом не получиться.
– Испугать? – притворно удивился Годвин. – Я и не собирался. Просто освежил твою память, кем ты был и чем занимался. Ты же не от любви к Америке начал работать на «Фемиду». В твоей семье были проблемы. При чем, с тобой. – Он задумчиво поджал губы. – Лет так, с четырнадцати. Помнишь, папочкин ремень?
Я насупился. Как же не помнить. Папаша прибегал и к более жестким дисциплинам. Хотел сделать из меня настоящего мужчину, но методы воспитания были неправильными. Так, что в школу я ходил с синяками. А когда учителя капали на мозги расспросами, я говорил, что хожу в спортивную секцию. Мама… ну, мама ничего не могла сделать. Она была слишком слабой, чтобы вступаться за меня и давать отпор бывшему пехотинцу. Поэтому, как только мне исполнилось семнадцать, я с радостью согласился пойти в армию, лишь бы не быть дома.
– Сколько тебе было, когда ты узнал о смерти своей матери? – встрял Годвин. Я моргнул, только сейчас заметив, что его тарелка пуста, а на моей до сих пор дымиться яичница.
– Двадцать два. – Выполнив задание, я хотел заглянуть к родителям. Точнее, я хотел увидеть маму, но наткнулся только на отца. Пьяный, вонючий ублюдок, в засраной майке и семейных трусах, сидел в своем любимом кресле с бутылкой дешевого пойла и смотрел конкурс красоты. Я спросил его о матери, на что говнюк ответил – мертва. Упала с лестницы и сломала себе шею. Естественно, я не поверил, прекрасно зная, на что он способен, когда выпьет или когда в гневе. Я был убежден, что он приложил к этому руку, и… я пошел на то, что давно должен был сделать. За свою гребаную жизнь, за боль матери, за ненависть.
– Ты отомстил за мать. – Кивнул «Рапунцель», улыбаясь, как акула. – И сделал это грязно.
В тот момент, мне было плевать. Я считал убийство отца необходимостью. Он заслуживал ее больше тех, кого я убивал.
– Об этом никто не знает. Откуда тебе известно?
– Я же сказал, что знаю тебя очень хорошо. – Он пожал плечами. – Потому, что я ангел.
– Ангел? – он шутит или что? Ангел? Это вот косматое чудо природы – ангел? Я засмеялся, услышав самую наиглупейшую вариацию того, кто он.
– Да, Вик. Я ангел, а не близнец Сайнфелда,
так что можешь прекратить ржать.
– И ты думаешь, я поверю в это? – я поднялся с места. Черт, надо выкурить сигарету, пока легкие не сдулись от смеха. «Завтра город будет переполнен верблюдами»,
а мне нужен один из них. Выискав заветную пачку рядом с нарко-косметичкой, я улыбнулся. – Ты не ангел. Где твои крылья? – протопав до стула, я подхватил «Camel», вытаскивая сигарету.
– Крылья? Зачем мне они?
– Ну, ты же ангел, – подкурив, я густо затянулся дымом. Никотин быстро рассеялся по легким, сопровождаясь легким давлением в груди и едва заметным головокружением. – У тебя должны быть крылья. Всех ангелов показывают с крыльями.
– Мне они не нужны, я и без них прекрасно перемещаюсь.
Как он сказал? Перемещаюсь? Я точно башкой не треснулся?
– Ну, а нимб? – прихватив курительное барахло, я вернулся за стол.
– О, пожалуйста, – фыркнул Годвин. – Я не фанатик светодиодных ленточек и тем более, когда над головой жужжит лампочка.
– Тогда, ты не ангел. В тебе нет ничего, – я обвел его рукой. – Божественного. Не знаю, из чьих побуждений ты все это затеял, но ни хрена не убедительно.
– Ты можешь считать меня кем угодно, Вик, но именно я вернул твою задницу с того света. – А вот это было… неожиданно. От никотина глотку обожгло, так что я закашлялся, практически выплевывая легкие. – Ах, да, ты же не помнишь. Ты умер, Вик.
– Что? – я подорвался с места, вытаращив на «Рапунцеля» глаза. – Это не правда.
– Правда. Ты мертв уже сутки.
– Нет, я жив. Я здесь и я торчу в своей гребаной квартире, выслушивая поросячью латынь
пришибленного придурка.
– Боже, – устало выдохнул Годвин и тоже поднялся. – Ты не помнишь, что было после укола, да? Ты купил дозу, пустил отраву по венам и забрался на эстакаду. После, чего, – говнюк жестом показал траекторию полета сверху – вниз, сопровождая свистом. – Твое тело в холодильнике с биркой – Джон Доу. Сомневаюсь, что тебя похоронят со всеми почестями. – Он усмехнулся. – Девушка пыталась удержать тебя на Земле.
– Девушка? – мой жидкий мозг мгновенно отреагировал, выплевывая женское лицо, со светлыми волосами и с самыми красивыми на свете, глазами. Шотландский виски высшей категории и выдержки. Эти глаза, смотрели на меня, а полные губы, что-то шептали. Она просила меня о чем-то. О чем? О том, чтобы я остался с ней.
– Ей не удалось, поэтому я тебя вернул.
– Ты не можешь. – Я тряхнул головой, отрицая все сказанное. Да, просто быть такого не может. Не существует ни ангелов, ни демонов, ни возвращения с того света, если ты нырнул с пятидесятифутовой высоты. – Это неправда. – Я попятился, опрокинув стул на пол. – Все это дерьмо не взаправду.
– Прими это, Вик. Ты труп. – Он надвигался на меня. Какого хера? Забыл, как я его уложил на стол? Хочет, стать антикварным предметом мебели? – Мертвец, среди живых.
– Я не мертв! – рявкнул я, затянувшись сигаретой.
– Похоже, тебе нужны доказательства? – с хищной улыбкой, протянул ублюдок… а в следующее мгновение, он уже был передо мной, а его ручища вцепились в мой череп мертвой хваткой. Вот, тогда я увидел, что произошло. После укола, я забрался по лестнице на эстакаду и встал у самого края, глядя вниз. Мысли спутаны, но одна вырывалась на поверхность… я, хотел полета, ощущения свободы и покоя. Затем, я спрыгнул. Невесомость длилась миллисекунды, а потом неимоверно-острая боль, распространившаяся по всему телу. Кости, мышцы, сухожилия… все в агонии. Сердце, до этого, грохочущее от избытка адреналина, запнулось о сломанные ребра, медленно, но верно затихая. Перед глазами темнота. Шепот в ушах.
Голос… он приказывал мне оставаться и не уходить. Я открыл глаза и увидел ее. Девушка с глазами, цвета желтого кашу.
Сознание покинуло меня, впитывая его во тьму, как влагу. Недолго… всего мгновение и свет, точно прожекторные лампы, ослепили мои глаза ядовито-белым светом. Поразительно яркий. И как только я не спалил себе зрачки, пока таращился на свет, едва различая в нем силуэты? Может, это и были ангелы? Тогда, почему я не увидел бога? Почему вообще, я попал в рай? Я же убийца, а таким не место на небесах, среди праведников. Нет. Мой путь прямиком в ад.
– Тебе дали второй шанс. – Голос Годвина прорвался сквозь нарколептическую кому. – Не прохерь его, Вик. – Ощутимый шлепок по лицу, окончательно привел меня в сознание. Я хлопал глазами, избавляясь от желтых точек.
– Что ты сказал?
– Что слышал, парень. – Ублюдок уже сидел за столом и доедал оставшийся бекон. – Второй шанс и лучше тебе его использовать с умом.
– Ты ангел. – Тупо произнес я.
– Дошло? Охренеть. Боже, до него, наконец, дошло. – Хихикнул Годвин, но его улыбка быстро исчезла. – Теперь, ты работаешь на нас, Вик.
– Я тоже ангел? – поверить не могу, что я из пернатых представителей небес.
– Нет. Ты солдат. Наемник. Убийца. Кто угодно, но не ангел. Чтобы стать им, это надо заслужить. – Усмехнулся он. – Скажем так, ты оболочка с потребностями, а вот твоя душа находится далеко от Земли и ждет своего приговора. Будешь хорошо исполнять свою работу, перед тобой откроются Врата Рая. Нет, – косматый пожал плечами. – Отправишься туда, куда ссылают всех грешников.
– Погоди, – что-то не пойму. Я наемник Рая? Черт, с каких пор, дерьмовое прошлое преследует меня даже после смерти? Нельзя просто отправить меня в ад и покончить с этим? На кой возиться? – Ты это серьезно?
– Твоя сигарета истлела. – Заметил косматый. Я бросил взгляд на пальцы, которыми держал белый сверток. Сколько же я блуждал по задворкам воспоминаний? – И да, я серьезно. Ты работаешь на нас. Будешь очищать эту землю от зла, и спасать смертных. Иногда, наставлять их на путь истинный.
Шагнув к столу, я поднял стул, тяжело опустившись на него. Потянувшись за очередной сигаретой, я не отводил взгляда от серьезной физиономии ангела. Несет какой-то бред.
– Демоны тоже существуют?
– Естественно. Без них было бы скучно. Ну, и еще равновесие.
Затянувшись никотином, я откинулся на спинку стула, выпустив струю дыма вверх. Нет, я точно сплю и мне сниться странный кошмар. Только шизофренику присниться ангел и болтовня о войне с демонами.
– Все еще не веришь?
– А ты бы поверил на моем месте?
– Ну, я был на твоем месте, так что, понимаю.
Аааа, вот оно что. Ему тоже когда-то дали второй шанс и он с успехом заслужил место в раю. Значит, и у меня есть возможность обрести покой.
Я и так уже труп… с потребностями. В чем? В пище? Во сне? В сексе?
Разве, оболочка может желать чего-то из этого, если у нее нет души?
ГЛАВА 6
После двух чашек кофе, я собиралась съездить в морг. Я почти не спала, думая о том мужчине, что спрыгнул с эстакады. Скорая ничего не успела спасти его, к тому времени, как машина приехала, он был мертв. Я хотела помочь, но не знала, как? Все, что мне оставалось, это держать его за руку, облегчая переход на тот свет… и от этого, становилось еще хуже. Боже, он казался таким молодым. У него была вся жизнь впереди, но он решил ее оборвать. Догадываюсь – почему. Это был тот самый район, где промышляли продажей наркотиков. Я знала его, потому что Элиот часто приходил сюда за дозой. «Туннель Смерти», так его называл брат. Когда попадаешь в него, пути назад уже нет. И этот мужчина пришел сюда с конкретной целью. Наркоман, купивший дозу, а после, примерив на себя роль Хокинга
… жаль, что бессмысленно.
Перед тем, как выдвинуться в путь, а это уже было около девяти утра, я повисла на телефоне, обзванивая морги Нью-Йорка. Куда именно отвезли труп, мне не сказали, да и не было времени, потому что полиция задавала вопросы, при чем неохотно. Для них, это обычный случай, как и соблюдение формальностей, для меня… это нечто большее, чем просто смерть человека. Я чувствовала себя ответственной за то, что произошло. Я была с ним в последние мгновение, и моим долгом было узнать, кто он и есть ли у него родственники. Может, родители или девушка ищут его?
После седьмой попытки, у меня был адрес – больница «Нью-Йорк Immortal»,
с известным лозунгом – «тела мертвы, но души бессмертны». Забавно. Когда дело касается рекламы, никто не задумывается, что морг, это не то место, которое требует к себе повышенного спроса. Как будто работникам больницы, не терпится заиметь себе побольше клиентуры. Боже, и я знала, что это за больница. Туда же отвезли тело Элиота, после того, как я нашла брата мертвым, в квартире, которую он снимал с другом – наркоманом. Иногда, мне кажется, будь мама чуть сострадательней к Элиоту, он смог бы вылезти из ада, но вместо этого, она только и делала, что обвиняла его в глупости, слабохарактерности и никчемности. Как будто это давало мотивацию моему брату, чтобы бороться с зависимостью. Похоронив отца, мама превратилась в железную леди и воспринимала болезнь Элиота, как плевок в лицо. На тот момент, она отвернулась от него, а я же, пыталась достучаться до брата, вытаскивая его с галлюциногенных горок… в этот раз, просто не успела. И вот результат… Элиот умер, а мать переключилась на меня, обвиняя во всех смертных грехах.
Где логика, черт возьми?
Выскочив в августовское утро, я поежилась от прохлады. Асфальт блестел от дождя. В выемках собрались грязные лужи. Оглядевшись по сторонам, я чертыхнулась, что не надела под кашемировое пальто свитер из медвежьей шерсти. Ненавижу холод и влажность, а в этом месяце, слишком много промозглых дней. Солнце не так уж и радует Нью-Йорк, а если и теплеет, то недостаточно, чтобы хорошо прогреть воздух. Надо быстрее забраться в машину и включить печку, пока я не окоченела. Район, в котором я снимала квартиру, не имел собственной парковки. Это даже нельзя назвать спальным курортом… так, П-образная коллекция трехэтажных, жилых домов из желто-рыжего камня с пожарными лестницами, покатыми крышами и темными, узкими закоулками. Из освещения несколько фонарей, да и те не справляются. Там, среди мусорных контейнеров, обосновались бездомные. Я частенько натыкалась на них, когда выносила мусор. Место, где я могла оставлять Хонду, было очевидным. Подъездная дорога к дому… и как только мою машину до сих пор не украли? Ладно, я не единственная, кто держал свои четырехколесники.
Забравшись в салон, я запустила двигатель и включила печку, растирая руки.
Черт, может это плохая идея ехать в морг? К чему тревожить старые воспоминания? Мне не должно быть никакого дела до того мужчины, совсем никакого. Но… что-то было в нем, из-за чего на сердце было не спокойно. Наверное, его глаза. Я никогда прежде не встречала такого оттенка… цвет молодой травы. И самое главное, то, как он на меня посмотрел, прежде чем уйти – его взгляд был осознанным, словно мужчина понимал, что идти на попятную поздно. Он принял это решение и не боялся последствий. В его глазах отражалась не только сила, твердость, но и древность. Такой взгляд был только у тех, кто прошел через ад. Возможно, так и было и дело даже не в наркотиках.
Нечто другое.
Ладно, все равно. Выжав сцепление и переключив скорость, я вжала педаль газа, трогаясь с места. Выехав на дорогу, я увеличила скорость, минуя серию однотипных построек, смешанных с магазинами и кафешками. Всего пятнадцать минут, и я буду на месте, а там уже решу – входить в больницу или проехать мимо. Черт, неужели, я думаю о том, чтобы все-таки пойти на попятную? К чему тогда звонки в морги?
Бэт, соберись. Не нервничай.
Я пытаюсь, но в животе крутиться что-то плохое. Предчувствие или паника, но эти два ощущения не прибавляют мне решимости. Даже радио, когда я выбрала станцию 80-х, не ослабило напряжения в теле. Я пыталась не думать о том, что увижу на хромированном столе, как и старалась не вспоминать глаза мужчины.
– К черту все. – Крепче обхватив руль, я сосредоточилась на дороге. Проскальзывающий мимо пейзаж в бледно-серых и грязно-желтых тонах, превращал улицы Большого Яблока в открытки Холлмарка,
и едва ли кто-то желал придавить их магнитом на своем холодильнике. Я, точно нет. Вырубив печку, я покрутила радио, выискивая что-нибудь повеселее, чем унылое завывание Селин Дион. Посмотрев «Титаник», я была разочарована и раздосадована глупостью главных героев. Они оба могли выжить, если бы Джек не возомнил себя Флоренс Найтингейл.
Остановившись на старенькой «La Isla Bonita»,
я выдохнула. Так-то, лучше.
Сотовый зашелся трелью. Не спуская глаз с дороги, я потянулась за сумочкой, вытряхивая из нее содержимое, пока не нашла телефон.
Дэннис. Черт.
– Привет, Дэннис. – Я сделала музыку потише.
– Привет, Бэт. Как ты? У тебя все хорошо?
– Эм, да. А что?
Дэннис выдохнул, после чего, я услышала от него краткий монолог, что его знакомый полицейский сообщил ему о происшествии на эстакаде, а я была главным очевидцем и свидетелем. Так уж получилось, что Дэннис вел группы для тех, кто пытался покончить с собой… весело, правда? Поэтому, коп поделился этой информацией, заодно и упомянув обо мне.
Ладно, мир тесен, а мы по-прежнему упорно стараемся в него впихнуться.
– Со мной все хорошо.
– Ты куда-то едешь?
Хм, скажу, что в морг, Дэннис начнет меня отговаривать от поездки, а я этого не хочу.
– У меня кое-какие дела. Хочешь пообедать? – тьфу, зачем я предложила это? Ведь понятно же, что после посещения «формалинового мира» с жуткими зелеными коридорами и посудой из нержавейки для утрамбовки внутренностей, я не захочу есть. – Я позвоню тебе, как только освобожусь и мы поговорим. Ты же на это намекаешь? – доктор Фил
так и рвется из Дэнниса.
– С удовольствием с тобой пообедаю.
Слыша улыбку в его голосе, я сморщилась. Ненавижу лгать людям, а еще больше, слышать восторг, у которого нет продолжения.
– Тогда, договорились. – Я отсоединилась, бросив телефон на сидение. – Дерьмо.
Через пять минут, я была на Амстердам авеню, в Верхнем Вест-Сайде, припарковав свою машину у подъездной дороги. Высотное здание из рыже-белого кирпича и кучей квадратных окон. От центрального входа расходятся три лестницы, две из них с мини-эстакадой, для инвалидных колясок. Справа, парковочная зона для работников больницы и машин скорой помощи. Вдоль асфальтированной дорожки, круглые кусты топиари. По бокам, высокие дубы, с пышными кронами. Остальной участок покрыт газоном, с табличками – выгул собак запрещен. За крутящимися дверями, слоняется медперсонал. На другой стороне улицы, стояла церковь «Святого Марка». Я была там после… неважно.
Входя внутрь, я на секунду почувствовала себя героиней «Больницы Никербокер»,
