Орлов саркастически хмыкнул и вытащил из-за пазухи сложенную вчетверо бумажку. Он небрежно помахал ей перед носом Павлика и тут же перехватил инициативу:
– Удачно, что вы здесь, молодые люди. Мне вообще сегодня везет, как черту в Африке. Столько свидетелей сразу, и все в одном доме. Певица Ромашкина, вы трое. Купить сегодня лотерейный билет, что ли?.. Может, выиграю нормальный джип-«Фордяру», а то катаюсь на какой-то развалюхе… Ладно, покажите моим мальчикам, где тут комната подозреваемого, а я пока с каждым из вас по отдельности побеседую. Скажем, на кухне. Пить хочу. Умаялся свидетелей всю ночь напролет допрашивать; вы у меня последние на сегодня… Полагаю, вода в этом доме найдется?
В моем доме найдутся напитки на любой вкус; но только не для непрошеных гостей. Налив полковнику стакан воды из кувшина, я кинулась в Степочкину комнату, где уже вовсю орудовали оперативники. Будто стервятники, они терзали подушки моего сына, трясли книжки, заглядывали в трюмы игрушечных кораблей, не поленились даже плинтуса открутить. Я поставила Павлика с Андрюшей следить за ними и, хватаясь за сердце, вернулась на кухню.
– Какой у вас пароль от вай-фая? – неожиданно начал полковник. Он уже успел достать из портфеля ноутбук.
– А? Что? От чего?
– Пароль, от вай-фая. Домашний интернет, – нетерпеливо уточнил он.
– Ой, я не знаю… Степочка у нас этим всегда занимался! – Я вновь разревелась. Так много, как за последние сутки, я никогда не плакала.
– Может, парни знают? – предположил полковник и крикнул в коридор: – Эй, молодые люди! Какой тут пароль от вай-фая?
– Не знаем! – хором отозвались мои мальчишечки.
Умнички. Всё они знали, конечно. Они со Степой сутками резались в какие-то виртуальные танки, разбив лагерь в его комнате. Я, собственно, поэтому и пошла на компьютерные курсы для пенсионеров – хотела к ним присоединиться. Хорошая мать должна быть в курсе всех развлечений своего сыночка!
Полковник недоверчиво покачал головой.
– Ну-ну… Окей, попробую подобрать. У меня все протоколы допросов в облаке хранятся, как мне туда без вай-фая прикажете попасть?.. – сказал он как бы сам себе, набирая что-то на клавиатуре компьютера.
– На самолете можно в облако попасть, – удивилась я. – На вертолете опять же… Или на воздушном шаре – я как-то летала, очень рекомендую.
Полковник внимательно посмотрел на меня из-за экрана ноутбука.
– Шутите? Напрасно… Назовите дату рождения вашего сына.
Я назвала. Он защелкал клавишами и чертыхнулся.
– Не то… А ваша дата рождения?
Пароль снова не подошел.
Полковник последовательно перебрал: номер нашего городского телефона, номер Степочкиного мобильного, имена всех его девушек… Бесполезно. Система не поддавалась.
Я уже обрадовалась, что раз нет интернета, то и допрашивать меня никто не будет, как вдруг полковник бросил взгляд на Степочкину фотографию на стене, задумчиво погладил свою родинку на щеке и спросил:
– А как вас называет Степан? Мама? Мамочка? Мамуля?
– Мамусик, – смущенно, но в то же время и с гордостью ответила я.
– Мамусик… – повторил он, набирая слово на клавиатуре. – Есть! Наконец-то. Подключились к интернету. Что ж, приступим, пожалуй?
Я снова расплакалась, однако на полковника это не произвело должного впечатления. С хладнокровностью хирурга, не обращая никакого внимания на мою истерику, он извлек из меня все нужные ему факты: и с кем Степочка общался в последнее время, и как он проводил досуг, и любит ли он готовить («Не мужское это дело!» – с негодованием воскликнула я), и даже какие оценки у него были в школе по истории.
Мне же, прославленной лисе и хитрюшке, не удалось узнать абсолютно ничего: ни как сейчас себя чувствует Степочка, ни в какой камере он находится, ни получил ли он на завтрак свежевыжатый сок. Все мои вопросы полковник попросту игнорировал.
Ладно, у Володи все узнаю, уныло подумала я.
После завершения крайне неприятной процедуры допроса полковник, будто заправский фокусник, достал из портфеля плоскую коробочку, которая оказалась портативным принтером, распечатал протокол нашей с ним (с Орловым, а не с принтером) беседы и дал на подпись. А затем бесцеремонно выставил меня из кухни.
Следующей жертвой стал Павлик, потом вызвали Андрюшу. Я буквально разрывалась: мне безумно хотелось подслушать, что там мальчишки рассказывают про моего сыночка, но в то же время следовало контролировать бурную деятельность оперативников в Степочкиной спальне. В итоге я выбрала последнее: друзьям моего малыша можно было доверять – в отличие от суровых полицейских.
Спустя пару часов страшный сон закончился. Оперативники доложили, что ничего достойного внимания не обнаружено. Полковник разочарованно захлопнул ноутбук, сунул мне на подпись свежеотпечатанный протокол обыска и удалился не прощаясь, прихватив с собой «двоих из ларца» и пробормотав напоследок что-то насчет командировки в Германию.
А мы с мальчиками остались в разгромленной квартире.
Нет, надо отдать должное оперативникам: при обыске они действительно старались сохранить порядок. Но вам не хуже меня известно, что только хозяйка знает, под каким углом к двери должна стоять фотография на комоде и на сколько сантиметров должны быть раздвинуты оконные шторы.
Я совсем уже собралась взяться за уборку, как вдруг Андрюша сказал:
– А зачем ему был нужен пароль от вай-фая?
– Что?
– Вы не знаете, для чего полковник спрашивал пароль от вай-фая?
– Я так поняла, что он хочет купить билеты на самолет, чтобы полететь сквозь какие-то облака, – неуверенно сказала я. – Наверное, в Германию – он же упомянул перед уходом командировку.
– Билеты? Он сказал слово «билеты»? Или слово «самолет»? – прищурился за очками Павлик.
– Да… То есть нет, подождите, – запуталась я. – Про билеты он не говорил, только про самолет… Или это я сказала про самолет?
Мальчики переглянулись.
– Тетя Люба, это очень важно, – проникновенно сказал Андрюша. – От этого зависит судьба Степы. Вспомните, пожалуйста, поточнее, что полковник говорил про облако.
– Кажется, он говорил, что собирается читать протоколы допросов, когда будет пролетать сквозь облака на самолете, – твердо сказала я. – Да, так.
– А мог он сказать, например, что хранит протоколы в облаке? – предположил Андрюша.
– Вряд ли, это какая-то бессмыслица, – категорически замотала я головой. – Как можно что-либо хранить в облаке? Оно же состоит воды, мальчики. Вы что, в школе не учились, маленькие глупыши? – Я снисходительно погладила Андрюшу по рыжим кудряшкам. Хорошие ребятки, но иногда говорят такие смешные вещи!
– Нет, Любовь Васильевна, это не такая бессмыслица, как вам кажется, – серьезно сказал Павлик.
– Да, стоит проверить, – кивнул Андрюша.
– Не уверен… – прищурился Павлик за стеклами очков. – Это вообще-то преступление.
– Ради тети Любы и Степы я на все готов, – заверил его товарищ. – Так, мне нужен компьютер. А ты не хочешь, не смотри. Лично я пошел в Степкину комнату?
– Постой, нужно все хорошенько взвесить…
После этого загадочного диалога ребята побежали в Степочкину спальню, а я растерянно смотрела на удаляющиеся спины.
– Мальчишечки, а что вы собираетесь сделать? – вякнула я им вслед.
– Взломать полицейское хранилище! – весело отозвался Андрюша уже из комнаты.
– Батюшки-светы! – ахнула я.
Глава 7
Одно из величайших достижений советской власти, по моему мнению, – формирование уникальной системы ценностей у наших граждан.
Ведь как принято у зашоренных капиталистов? Все, что не мое – чужое. Не заплатил – не имею морального права трогать. Тоскливо!
У тех же, кто родился и вырос в СССР, взгляды гораздо более широкие. Есть моя собственность. Есть чужая частная собственность. Это табу. Это воровство. Но есть еще и очень обширная категория так называемой общественной собственности – то, что считается «ничьим». Казенное, общее – значит, ничье! Значит, можно взять при необходимости, не чувствуя за собой никакой вины. И даже стыдно будет не взять, если представится удобная возможность.
К категории «ничье» относятся полиэтиленовые мешки на кассах в супермаркетах (я каждый раз отматываю штук двадцать, несмотря на укоряющие взгляды кассирш), цветы на городских клумбах (неужели вы думаете, что я купила в своей жизни хоть один нарцисс или, скажем, барбарис?), пакетики с сахаром в кафе, салфетки на заправках, шариковые ручки из сберкассы, туалетная бумага из школы…
Да, друзья мои, школа – это золотое дно! Два года подряд мне довелось совмещать должность учителя с должностью куратора столовой. Мы с заведующий Ангелиной Ивановной сразу почувствовали друг в друге родственные души. Чтобы не утомлять вас подробностями, просто сообщу один факт: за эти два года я ни разу, подчеркиваю, ни разу не сходила в магазин за продуктами. Холодильник у нас всегда был забит под завязку.
Степочка, весь в своего отца, кислого петербуржца, стыдится моей предприимчивости. Ругает меня, когда я после заправки сажусь в машину с карманами, набитыми салфетками. Я же всегда с достоинством отвечаю: копейка, сыночек, рубль бережет, к тому же это все равно ничье…
Поэтому когда Андрюша, подсев к Степочкиному компьютеру, объявил, слегка стесняясь: «Сейчас мы будем добывать протоколы допросов из полицейского хранилища, взломаем систему… Нет ли у вас, тетя Люба, предубеждения против такого, э-э-э, небольшого нарушения закона? Потому что у Павлухи, кажется, есть», – я решительно ответила: «Ломай!»
И тут же с любопытством спросила:
– Так я не поняла, а что ломать-то будем?
– Облако, – вздохнул Павлик, потому что Андрюша весь уже погрузился в общение с компьютером и кажется, даже позабыл о нашем существовании. Он что-то тихо бормотал касательно идиотизма государственных сисадминов, установивших такую смехотворную защиту на такую важную систему. «Денежки-то небось попилили, а потом за пять копеек наняли десятиклассника, чтобы он их от хакерских атак спас», – ворчал он себе под нос. «Ну я вам сейчас покажу, как бюджетные средства разбазаривать, коррупционеры бездумные, биллы гейтсы самозваные… Я сейчас вскрою вашу системку своей программкой, как ржавую консервную банку – швейцарским карманным ножом…»
– Не поняла, зачем вскрывать облако? Это же просто скопление капель… И как это можно сделать при помощи компьютера? – Я уже начала раздражаться. Не люблю быть в отстающих – я всегда должна быть лидером, в любой ситуации!
– Смотрите, Любовь Васильевна. – Павлик взял со Степочкиного стола лист бумаги и изобразил на нем схематичную тучку. – Вы правы, что облако состоит из миллионов, миллиардов мельчайших капель. – Он принялся быстро тыкать в тучку фломастером, оставляя внутри рисунка многочисленные точки. – А теперь представьте, что каждая капля – это сейф, принадлежащий одному человеку. В этом виртуальном сейфе можно хранить огромное количество всевозможной информации. И самое главное – заглянуть в него можно откуда угодно, хоть из офиса, хоть из дома, хоть из аэропорта, да даже из леса, лишь бы только компьютер был подключен к интернету…
– Дикость какая-то, – не поверила я. – По-моему, обычный несгораемый шкаф с кодовым замком гораздо удобнее.
Павлик дипломатично пожал плечами.
– Кому как, Любовь Васильевна… Очевидно, полковник – сторонник современных технологий. И в этом – его роковая ошибка. Из ваших слов (хоть и несколько туманных, откровенно говоря) мы с Андрюхой сделали вывод, что господин Орлов предпочитает хранить имеющие отношение к делу документы как раз в таком облаке, в виртуальном, так сказать, сейфе.
– Ну и где это ваше хваленое облако находится? На небесах? – ехидно предположила я.
– Почти. На огромном сервере где-нибудь заграницей, скорее всего.
– Заграница – понятие растяжимое, Павлик. – Я была настроена весьма критично. – Как Андрюша узнает точный адрес? Прежде чем сейф, пусть даже и виртуальный, можно будет взломать – его ведь нужно найти, верно?
– Совершенно верно, – подтвердил Павлик, поправляя очки. Андрюша тем временем удовлетворенно заворчал – видимо, успешно провернул какую-то недоступную моему пониманию компьютерную операцию. – Полковник ведь подключился к вашему вай-фаю, так?
– Так, – неуверенно согласилась я. Я ни в чем не могла быть уверена.
– А откуда вообще в вашей квартире вай-фай?
– Ты бы еще спросил, как расшифровывается «ДНК» или «ЗИЛ», – буркнула я. – Понятия не имею. Из облака?
Павлик глубоко вздохнул, тщательно протер очки, прогулялся туда-сюда по комнате, видно, чтобы собраться с мыслями, и терпеливо начал сначала:
– Нет, Любовь Васильевна, вай-фай не имеет отношения ни к каким облакам, ни виртуальным, ни физическим… Позвольте пригласить вас в коридор.
Я вышла в прихожую следом за ним. Павлик подвел меня к черной коробочке, которую Степочка давным-давно прикрутил над комодом. Коробочка мигала красными и зелеными огоньками.
– Вы знаете, что это, Любовь Васильевна?
Я хотела было сказать «облако», но потом передумала:
– Это, Павлик, черная коробочка, – снисходительно ответила я. – Неужели ты думаешь, что перед тобой последняя дурочка, которая скажет, что это обезьянка или космический корабль? Нет, мой милый, уж я-то знаю, что это просто-напросто мигающая черная коробочка.
Павлик помолчал, снова протер очки, педантично сложил свою тряпочку в идеальный квадратик, убрал его в карман, потом сообщил:
– Эта «коробочка», Любовь Васильевна, называется роутер. К ней по проводу подается интернет. А она раздает этот интернет по всей квартире. Вай-фай – это способ подключения к этой коробочке без проводов. Понимаете?
Я надменно фыркнула.
– Чего уж тут непонятного! Вай-фай – это тебе не тамбурный шов, ерунда на постном масле. Все ясно – коробочка без проводов, и все дела!
Павлик с сомнением посмотрел на меня, вероятно, чувствуя, что я бравирую, однако продолжил:
– Роутер, то есть ваша «черная коробочка», автоматически записывает все адреса, куда заходил пользователь, подключенный к вашему вай-фаю. Так что опытному программисту, каковым у нас является Андрюха, не составит никакого труда отследить – где именно располагается облако полковника, а затем взломать его… Вообще-то я как юрист обязан вас предупредить, что тут имеет место уголовная ответственность. Вплоть до тюремного заключения. Мы с вами – соучастники, между прочим. Классическое современное преступление в сфере ай-ти технологий… И вместе с тем – операция элементарная, как для вас – яичницу пожарить. Это должно занять у Андрюхи не больше…
– Готово! – радостно заорал Андрюша из комнаты.
Мы с Павликом бросились к нему. Я была рада, что утомительная и, честно говоря, ужасно нудная лекция про какие-то дурацкие коробочки и облака окончена. Жили как-то люди тысячелетиями без мигающих роутеров, и еще столько же проживут!
– Поверить не могу, что полковник взял себе логин «Eagle», то есть «орел» в переводе, а пароль – семь семерок! – возбужденно тараторил Андрюша, ероша свои рыжие кудряшки. – Это же просто смешно, детский сад, штаны на лямках!
– Да, полковник удивительно неосторожен, – признал Павлик, с интересом глядя в экран, где показались какие-то мини-документы.
Мне было приятно узнать, что не я одна плетусь в хвосте этой гонки технологий. Оказывается, к «облачным» навыкам Орлова у ребят тоже были претензии.
– Он все-таки человек моего поколения, куда ему против вас – вы-то практически родились с гаджетами в рту, – неожиданно для себя самой вступилась я за полковника. Почему-то мне захотелось его защитить.
Это невозможно было объяснить – ведь он арестовал моего единственного сыночка, бросил Степочку за решетку, – но ироничный, самоуверенный Орлов вызывал у меня симпатию. Эта его родинка на щеке, доложу я вам… Встреться мы с ним при других обстоятельствах – все могло сложиться совершенно иначе. Я ведь теперь свободная, одинокая женщина. Конечно, я всегда буду любить милого Петеньку, он был чудесным мужем и отцом, но жизнь продолжается, я еще молода, фигуриста и, без всякого сомнения, красива…
– И – печать! – торжествующе воскликнул Андрюша, вернув меня на грешную землю. – Все протоколы от третьего июня, то есть сегодняшние – горяченькие, только что из печки… Не желаете ли взглянуть, тетя Люба?
– Батюшки-светы, что ты спрашиваешь, родной! Конечно! – воскликнула я. – Но сначала – запоздалый, но плотный обед.
– Вот в чем-чем, а в этом вам, Любовь Васильевна, равных нет, – с искренним уважением сказал Павлик.
– Да, друг мой, это тебе не какие-то мифические облака с мигающими коробочками! – подвела я итог и повела мальчишечек на кухню.
